Так много изменилось за один день.
Она произнесла свои последние слова; кольцо власти было уже на руке Торина. Кузен сопроводил ее к одной из потайных дверей. Джек шел за ней по пятам. Но прежде, чем они успели ускользнуть, кто-то из толпы выкрикнул:
– А как же бард? Бард теперь наш. Он останется?
Адайра остановилась, взглянув на юношу.
Глаза Джека расширились от удивления, но он повернулся к клану со словами:
– Я последую туда же, куда и она.
– Значит, вы будете играть для Запада? – сердито выкрикнула женщина. – Играть для наших врагов?
– Не отвечай на это, Джек, – предупредил Торин вполголоса. – Пойдем, нам нужно идти.
Но Джек остановился и заявил твердым голосом:
– Я играю для Адайры и для нее одной.
Девушка все еще не могла прийти в себя от его ответа, когда они вышли во внутренний двор. Две запряженные лошади ждали их на покрытых мхом каменных плитах.
– Ты можешь прислать весточку, когда доберешься? – спросил Торин, когда она уселась в седло.
– Да, я дам тебе знать, – ответила Адайра, беря поводья.
Девушка не знала, как попрощаться с кузеном. Она чувствовала себя так, словно от нее отрывают часть плоти, и глубоко вздохнула, когда он сжал ее ступню.
– Прости, Ади, – прошептал он, глядя на нее.
Она встретилась с ним взглядом. Ее голова раскалывалась от сдержанных слез.
– Это не твоя вина, Торин.
– У тебя всегда будет дом здесь, со мной и Сидрой. Тебе необязательно оставаться на Западе. Однажды, когда Морэя Бреккана освободят… я надеюсь, что ты вернешься к нам.
Она кивнула, но никогда в жизни не чувствовала себя такой потерянной. Как бы ей ни хотелось заглянуть в свое будущее, путь, который ей предстоял, был туманным. Она не знала, останется ли со своей кровной семьей, примет ли ее однажды обратно Восток или она вообще покинет Каденцию.
Адайра погнала лошадь вперед, и рука Торина соскользнула. Она не попрощалась с ним.
Ее кузен никогда не любил прощаний.
Когда солнце достигло зенита, Адайра и Джек в последний раз направились к восточным холмам.
* * *
Иннес Бреккан еще не прибыла.
Адайра и Джек спешились и решили дождаться лэрда в доме вместе с Мирин и Фрей.
Ковер, на котором Дерек истек кровью, был свернут и убран, но Адайра все еще ощущала в воздухе привкус смерти. Мирин открыла все ставни, впуская южный ветер.
– Хочешь чаю, Адайра? – предложила женщина. Ее лицо было изможденным, пепельно-серым, а голос хриплым, как у призрака. Она выглядела хуже, чем когда-либо, и это вызвало у Адайры тревогу.
– Нет, но спасибо тебе, Мирин, – ответила девушка.
Ткачиха кивнула и вернулась к своему станку, но, казалось, она запуталась в паутине, не в силах работать. Фрей цеплялась за ноги Джека, и Адайра старалась не смотреть на них, пока Джек готовил сестру к долгой разлуке.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – плакала девочка. Ее рыдания заполнили домик, прорываясь за окна и резко контрастируя с ярким солнечным светом и теплым летним днем.
– Послушай меня, Фрей, – мягко сказал Джек. – Мне нужно быть с…
– Почему ты должен уехать? Почему ты не можешь остаться здесь, со мной и мамой? – Ее слова размывались слезами. – Ты обещал, что пробудешь здесь все лето, что ты не уйдешь!
Ее причитания было больно слушать, и Адайре вдруг стало трудно дышать. Стены сомкнулись вокруг нее, и она, задыхаясь, выскользнула через заднюю дверь. Девушка закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но все еще слышала, как Фрей спрашивает:
– Когда ты вернешься?
А Джек неуверенно отвечает:
– Я не знаю.
Это вызвало у девочки новый приступ рыданий, словно ее сердце было разбито.
Адайра не могла этого вынести. Она прошла через ворота и села на траву. Ноги у нее дрожали. Всего час назад она была уверена, что Джек должен поехать с ней, но теперь, когда она увидела, в каком состоянии Мирин и Фрей… Адайра подумала, что ей следует убедить его остаться. Клан нуждался в нем и его музыке. Его семья нуждалась в нем.
Она прекрасно справится сама.
Она рассеянно смотрела на далекий лес, когда появилась Иннес в сопровождении трех стражников. Их лошади, шлепая по воде, вышли на берег.
«Вот и все,– подумала Адайра, поднимаясь.– Это конец и начало».
Сердце девушки бешено колотилось в груди, когда лошадь ее матери остановилась на холме. Иннес окинула ее взглядом, словно могла увидеть слезы и душевную боль, которые Адайра прятала под кожей.
– Ты готова пойти со мной? – спросила лэрд.
– Да. Мой муж Джек хотел бы сопровождать меня, если ты не против.
Иннес вскинула светлую бровь. Если она и была раздражена этой мыслью, то хорошо это скрыла.
– Конечно. Но он должен знать, что жизнь на Западе разительно отличается от жизни на Востоке.
– Я осознаю это, и я иду добровольно, – ответил Джек.
Обернувшись, Адайра увидела, что юноша стоит в саду с сумкой за плечами и сломанной арфой под мышкой. Мирин и Фрей стояли на пороге, провожая его. Девочка плакала, уткнувшись в юбку матери.
Джек подошел и встал рядом с Адайрой, и в этот момент она заметила, что с Иннес произошла перемена. Лэрд, прищурившись, холодно смотрела на Джека.
У Адайры перехватило дыхание. Знала ли Иннес, что Джек – сын Хранителя? Сын человека, который отдал Востоку ее дочь? Внезапно прежние дурные предчувствия вернулись, словно сильный прилив, омывающий ее ноги. Адайра переживала, будет ли Джек в безопасности, если Брекканы узнают о его происхождении. Она уже собиралась увести Джека в сторону, чтобы попросить его держать в секрете свою связь с отцом, когда Иннес спрыгнула с лошади.
– Я бы хотела поговорить с тобой, Адайра. – Тон лэрда был сдержанным, но жестким. Девушка почувствовала, что должна подчиниться этому приказу. В нескольких шагах от них был амбар.
– Мы можем поговорить там, – предложила она, и Джек бросил на нее встревоженный взгляд, когда она повела Иннес в маленькую круглую постройку.
Воздух был теплым и пыльным. Когда-то, не так давно, Адайра стояла на этом самом месте с Джеком.
– Твой муж – бард? – коротко спросила Иннес.
Адайра удивленно моргнула.
– Да.
Лэрд нахмурилась.
* * *
Джек понял, что что-то не так.
Он почувствовал это в тот момент, когда Иннес принялась внимательно изучать арфу в его руках. Он знал, что что-то случилось, и