Он прислушался: ставни и правда шевелились, словно кто-то пытался открыть их и войти в комнату. В ту самую комнату, которая теперь принадлежала его младшей сестре.
Кровь стучала в висках, когда он подходил к окну. Джек вглядывался в ставни, пока они, казалось, не слились со стеной и тенями. Пробираясь через комнату, он забыл об одежде, брошенной на полу. Ноги запутались в ткани, и юноша с грохотом упал вперед, ударившись о стол.
В тот же миг ставни стихли. Джек распахнул окно настежь, охваченный яростью и страхом. Он ничего не увидел, его взгляд блуждал по залитому лунным светом двору. И тут перед его глазами промелькнула тень. Вот только стоило сосредоточиться на ней, как тень исчезла, растворившись в темноте. Джек задумался, не привиделось ли ему, и задрожал, обдумывая возможность погони. Но каким оружием можно ранить духа? Может ли сталь рассечь сердце ветра? Может ли она рассечь океанские волны? Может ли она заставить духов трепетать и склониться перед смертным?
Юноша уже хотел было выскользнуть в окно, когда в лицо ему ударил сильный порыв северного ветра, с воем ворвавшийся в комнату. Джек невольно поморщился, обожженный холодным дыханием ветра, хоть в нем и не слышалось голосов.
– Джек?
Юноша испуганно обернулся и увидел Мирин, стоявшую на пороге с горящей свечой в руке.
– Все в порядке? – спросила она, глядя на открытое настежь окно.
Ветер продолжал завывать в комнате, развевая гобелен на стене и опрокидывая книги на столе. Джеку ничего не оставалось, как закрыть ставни, которые тут же начали дребезжать.
Возможно, незваный гость ему просто почудился, но ведь еще мгновение назад ночь казалась тихой и безветренной.
Джек попытался успокоить дыхание и унять дикий блеск в глазах.
– Я услышал шум за окном.
Взгляд Мирин метнулся к ставням. В отблесках пламени свечи на бедре женщины блеснуло серебро, и Джек увидел, что на поясе у нее висит зачарованный дирк.
– Ты что-нибудь заметил? – спросила она настороженно.
– Тень, – ответил Джек. – Но я не смог разглядеть ее. Фрей?.. – Его голос прервался.
– Она в постели, – ответила Мирин.
Они с Джеком встревоженно переглянулись, потом тихо прошли в главную спальню. Свеча Мирин отбрасывала в комнате круг слабого света, золотившего спутанные каштановые волосы спящей Фрей.
Джека захлестнуло облегчение, и он вышел из спальни. Мирин последовала за ним до порога, чтобы шепнуть:
– Наверное, это был просто ветер.
– Ага, – согласился он, но сомнение оставило во рту горький привкус. – Спокойной ночи, мама.
– Спокойной ночи, Джек, – пожелала Мирин, закрывая дверь.
Джек забрался в свою детскую кровать; одеяло смялось под ним. Он совсем забыл о цветах Фрей, пока не услышал, как они шуршат у самого уха. Юноша осторожно подхватил их и закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что ночь безмятежна и спокойна. Но там, за окном, было что-то зловещее, притаившееся на границах, ожидающее своего часа.
Юноша не мог заснуть, думая об этом.
Дух приходил за его сестрой.
5
Джек поднялся на рассвете. Ему не терпелось найти Торина и рассказать капитану о странных событиях прошлой ночи. Юноша намеревался улизнуть с фермы Мирин до того, как она проснется, но, похоже, мать предвидела это. Она ждала его в гостиной, работая за ткацким станком, а на огне уже кипел котелок с овсянкой.
– Ты присоединишься к нам за завтраком? – спросила женщина, не отрываясь от работы.
Джек колебался. Он уже собирался придумать оправдание, когда входная дверь распахнулась и в комнату вместе с холодным утренним воздухом ворвалась Фрей. В руке девочка держала корзину яиц и при виде брата засияла.
– Доброе утро, – сказала она, а затем, казалось, смутилась, подошла к столу и принялась возиться с чайными чашками, изо всех сил стараясь не смотреть на него.
Теперь Джек не мог улизнуть. Только не из-под робкого взгляда Фрей и напряженной позы Мирин, как будто они обе ожидали, что он сбежит, но отчаянно надеялись, что останется.
Он сел за стол. Фрей расплылась в улыбке.
– Я приготовила тебе чай, – радостно заявила она, а затем прошептала: – Ты ведь любишь чай?
– Да, люблю, – ответил Джек.
– О, хорошо! Мама сказала, что, наверное, теперь ты любишь чай, раз живешь на Большой земле, но мы не знали точно.
Фрей взяла прихватку, сняла чайник с крючка над огнем и осторожно налила Джеку в чашку.
Он был сбит с толку, застигнут врасплох тем, с каким рвением она старалась ему угодить и с какой уверенностью держалась на кухне и в хозяйстве. Он отчетливо помнил, как в восемь лет противился любой работе, которую поручала ему Мирин, топал ногами и ныл, когда ему приходилось собирать яйца, накрывать на стол и мыть посуду.
Неудивительно, что мать так хотела отправить его на Большую землю.
– Спасибо, Фрей, – сказал он, беря в руки горячую чашку.
Сестра поставила чайник и принесла ему кувшин со сливками и горшочек с медом, затем поспешила накрыть на стол, напевая себе под нос. Мирин, в конце концов, присоединилась к ним, принеся с собой котелок с овсянкой. Она наполнила их миски кашей, а Фрей поставила на стол бекон, грибы, вареные яйца, фрукты, нарезанный хлеб и горшочек масла.
Это был настоящий пир. Джек беспокоился, что они приготовили все специально для него.
Их первая совместная трапеза прошла неловко. Мирин была молчалива, как и Джек. Фрей то и дело приоткрывала рот, словно хотела что-то сказать, но слишком нервничала, чтобы произнести хоть слово, и предпочитала заняться кашей.
– Ты каждый день ходишь в школу в городе? – поинтересовался Джек у сестры.
– Нет, только три дня в неделю, – ответила она. – В остальное время я здесь, с мамой, изучаю ее ремесло.
Джек перевел взгляд на Мирин. Она посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, и взгляд ее был настороженным. Их вчерашний спор повис между ними, как паутина.
– Ты уже виделся с Адайрой? – неожиданно спросила Фрей.
Джек чуть не поперхнулся чаем. Откашлявшись, он попытался улыбнуться.
– Да, виделся.
– А когда?
Мирин бросила на него пытливый взгляд, но Джек проигнорировал его и потянулся за ломтиком хлеба.
– Вчера утром.
– Вы с ней были друзьями? – не унималась Фрей, будто Адайра была духом, достойным поклонения. – До того, как ты уехал в университет.
Джек намазал на хлеб толстый слой масла. Мирин нахмурилась, увидев такое излишество.
– Можно и так сказать, – коротко ответил он, надеясь, что разговор об Адайре закончится.
Но его мать продолжала внимательно следить за ним, словно понимая, кто на самом деле попросил его вернуться. Он