Тогда сорняки отступили, обнажив каменную дорожку. Увядшие виноградные лозы, обвивающие дом, превратились в жимолость, взбирающуюся по решетке. Дикие цветы росли среди капусты и трав. Паутина исчезла, ставни были ровными и свежеокрашенными.
Наблюдая, как дом и двор меняют свой облик с его приближением, Торин задумался. Он вспомнил те времена, когда судил о состоянии усадьбы издалека, проходя мимо. Она выглядела разрушенной и неопрятной. Почему отец не мог о ней позаботиться? И все же все это время она была красивой и ухоженной; Торин просто этого не замечал.
Он задался вопросом, видела ли Сидра сквозь гламур [6], и когда заметил, как аккуратно расположены ряды овощей, понял, что да. Она, вероятно, прочувствовала сердце этого места с самого начала.
Духи земли, охраняющие этот двор, похоже, были очень проницательны.
– Сидра? Сидра, это снова ты? – позвал Грэм из дома, прежде чем Торин успел постучать. Видимо, двор выдал его присутствие. – Скажи Мэйзи, что ее кораблик готов. Заходи, заходи! Я как раз собирался испечь овсяные лепешки…
Торин вошел. В гостиной царил беспорядок, и на этот раз это не был гламур. У его отца была огромная коллекция вещей: груды книг, кипы разрозненных бумаг, намокшие свитки из другой эпохи, сложенные в хаотичные стопки. Пять пар модных сапог на шнуровке, которые он почти не носил, и куртка цвета огня, подбитая клетчатой тканью. Баночки с золотыми булавками, шкатулка с оставленным матерью жемчугом. Карта королевства, прибитая к полу, потому что стены уже были заняты рисунками, заплесневелыми гобеленами и картой северных созвездий. Все это были вещи из прошлой жизни Грэма, когда он был послом на Большой земле.
Торин пробрался сквозь лабиринт и подошел к большому столу у очага, за которым в ожидании сидел Грэм. В его руках была прозрачная бутылка с замысловатым маленьким корабликом.
– Торин. – Грэм чуть не выронил бутылку. Рот его приоткрылся от изумления, и мужчина поднялся. – Сидра и Мэйзи с тобой? Я закончил кораблик для нее. Видишь? Мы с ней работали над ним вместе, когда Сидра приводила ее в гости.
– Я один, – ответил Торин, который ничего не мог с собой поделать – он не сводил глаз с отца.
Грэм выглядел старше, чем пять лет назад, черты его лица стали мягче. Он всегда был высоким и широкоплечим, как и его брат Аластер. Но если Аластер был темноволосым, энергичным и любил фехтовать, Грэм был светлым, сдержанным и тяготел к книгам. Один брат стал лэрдом, другой – его помощником, представителем на юге. Борода Грэма уже поседела, волосы были собраны в небрежную косу. Одежда была мятой, но чистой. Морщинки в уголках глаз говорили о том, что он, должно быть, улыбался чаще, чем обычно, – скорее всего, когда Сидра и Мэйзи приходили в гости.
Он разительно отличался от своего брата. Аластер с годами стал таким изможденным и бледным, что Торин сомневался, узнал бы Грэм его, если бы увидел.
– Зачем ты пришел? – спросил Грэм так вежливо, как только мог.
– За советом.
– О. – Грэм осторожно поставил бутылку с корабликом и начал перебирать море хлама на своем столе. Пустые бутылки, ожидающие наполнения, крошечные железные инструменты, кусочки дерева, банки с краской, куски ткани.
«Вот как он проводит свои дни», – подумал Торин.
– Садись… садись сюда. Хочешь чаю?
– Нет.
– Хорошо. Тогда чем я могу тебе помочь?
– Пропала еще одна девочка, – ответил Торин. Он снова почувствовал биение пульса, остро ощутил, что время поджимает. – Это уже третья за три недели. Я нашел несколько следов, но больше ничего. Только два красных цветка, словно ее кровь превратилась в лепестки. Я ищу дни и ночи напролет. Я обыскал морские пещеры и омуты, глены, горы, тени среди холмов. Девочки исчезли, и я должен узнать, как заставить Народ вернуть их.
– Духов? – Грэм нахмурился. – При чем здесь они?
– Потому что духи забрали этого ребенка так же, как и двух других до нее. Они проводят девочек через порталы, которых я не вижу.
Грэм задумался, потом тяжело вздохнул.
– Значит, ты винишь духов.
Торин нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Да. Это единственное объяснение.
– Так ли это?
– Как еще мог ребенок бесследно исчезнуть?
– Действительно, как еще.
– Ты собираешься помочь мне или нет? Наверняка у тебя есть какие-то знания о духах во всех этих… – Торин махнул рукой на стопки книг и бумаг. По большей части это был мусор с Большой земли, но, несмотря на это, Грэм Тамерлейн когда-то знал все. Он был полон удивительных историй как о духах, так и о смертных. Он мог бы стать друидом, если бы захотел.
Грэм запустил пальцы в бороду, все еще погруженный в свои мысли.
– Мы видим то, что хотим видеть, в зависимости от нашей веры, Торин. Неважно, духи это или нет.
Гордость Торина была задета. Его отец всегда знал, что сказать, чтобы разозлить его, поставить на место. Знал, как заставить Торина снова чувствовать себя восьмилетним мальчишкой.
– Только сегодня утром я разговаривал с женщиной, которой на вид было девяносто, но голос у нее был, как у юной девушки. Когда она была молода, то увидела блеск золота на дне озера и нырнула, чтобы его достать. Вот только озеро оказалось бездонным – это был трюк водного духа. Вернувшись на поверхность, она поняла, что прошло сто лет. Все, кого она знала и любила, были мертвы, и ей больше не было здесь места.
– Действительно, грустная история, – печально сказал Грэм. – И тебе следует быть осторожным, поскольку ответ кроется в том уроке, который она вынесла.
– Каком? Что духам доставляет удовольствие обманывать нас?
– Нет. Конечно же нет. Существует множество добрых духов, которые даруют нам жизнь и равновесие на острове.
«Тогда каков правильный ответ, сэр?» – хотел потребовать Торин, но сдержался, ожидая, пока отец все объяснит.
– Если ты ищешь портал, дверь, которая приведет тебя в царство духов, – начал Грэм, – тебе потребуется одно из двух: приглашение или чтобы у тебя открылись глаза.
Торин поразмыслил над этим, прежде чем ответить:
– Но мои глаза открыты. Я знаю эту землю, несмотря на ее капризную природу. Я прочесал каждый глен, каждую пещеру, каждый…
– Да, да, ты видел своими глазами, – прервал его Грэм. – Но есть и другие способы узреть, Торин. Другие способы познать этот остров и секреты духов.
Торин молчал. Он чувствовал, как краска заливает его лицо; дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы.
– Как же тогда мне открыть глаза? Поскольку я сомневаюсь, что меня пригласят.
Грэм ничего не ответил, но