Рыбак усмехнулся.
– Смогу ли я поверить, что Тамерлейны беспристрастны?
Джек мог бы поведать ему истории о набегах, о том, как Брекканы часто пересекали клановую границу в зимние месяцы и воровали у Тамерлейнов. Они нападали и грабили, разоряли без угрызений совести, и Джек почувствовал, как его ненависть поднимается, словно дым, при воспоминаниях о страхе, который он испытывал перед Брекканами в детстве.
– Как началась эта вражда, бард? – не унимался рыбак. – Помнит ли кто-нибудь из вас, почему вы ненавидите друг друга? Или вы просто следуете пути, проложенному вашими предками?
Джек вздохнул. Он бы предпочел быстро и тихо переправиться на ту сторону, но знал эту историю. Это была старая, пропитанная кровью сага, которая менялась, как созвездия, в зависимости от того, кто ее пересказывал – Восток или Запад, Тамерлейны или Брекканы.
Он задумался. Течение воды стало мягче, а вой ветра стих до успокаивающего шепота. Даже луна опустилась ниже, будто желая услышать легенду. Рыбак тоже это почувствовал, замолчал и стал грести медленнее, ожидая, когда Джек начнет свой рассказ.
– До появления кланов на острове обитал Народ, – начал Джек. – Духи земли, воздуха, воды и огня давали жизнь и равновесие Каденции. Но вскоре им стало одиноко, они устали слышать только свои голоса, видеть только свои лица. Северный ветер сбил корабль с курса, и его выбросило на скалы острова. На том корабле плыл свирепый и высокомерный клан Брекканов, которые искали новую землю для завоевания.
Вскоре после этого южный ветер сбил с курса еще один корабль, и тот настиг остров. Это был клан Тамерлейнов, они также обосновались на Каденции. Остров был разделен между ними: Брекканы – на Западе, Тамерлейны – на Востоке. И духи благословили их труды.
Поначалу все было хорошо. Но вскоре между двумя кланами стало возникать все больше и больше разногласий, пока слухи о войне не начали витать в воздухе. Джоан Тамерлейн, лэрд Востока, надеялась, что ей удастся предотвратить конфликт, объединив остров.
Она согласилась на брак с лэрдом Брекканов при условии, что мир будет сохранен и взаимопонимание между кланами будет поддерживаться, несмотря на их различия. Когда Файнгэл Бреккан узрел ее красоту, то решил, что и сам желает гармонии.
– Приди и будь моей женой, – сказал он, – и пусть два наших клана объединятся в один.
Джоан вышла за него замуж и стала жить с Файнгэлом на Западе. Но дни шли, а он все медлил с заключением мира.
Вскоре Джоан узнала, что обычаи Брекканов суровы и жестоки, и она никак не могла к ним приспособиться. Удрученная кровопролитием, она стремилась следовать обычаям Востока в надежде, что они найдут свое место на Западе и пойдут клану во благо. Но Файнгэла это разозлило. Лэрд считал, что это только ослабит Запад, и отказался признавать обычаи Тамерлейнов.
Прошло совсем немного времени, прежде чем мир повис на волоске, и Джоан поняла, что Файнгэл не собирается объединять остров. Он говорил ей одно, а за спиной делал другое. Брекканы уже начали совершать набеги на Восток, грабя Тамерлейнов. Джоан, тоскуя по дому и желая избавиться от Файнгэла, вскоре уехала, но сумела добраться только до центра острова, прежде чем супруг настиг ее.
Они начали спорить, завязалась драка. Джоан выхватила свой дирк и разорвала все связи с Файнгэлом: именем, клятвой, духом и телом, но не сердцем, потому что последнее никогда ему не принадлежало. Она нанесла крошечный порез на его горле, в том самом месте, куда когда-то целовала его ночью, мечтая о Востоке. Небольшая рана быстро ослабила Файнгэла, и он почувствовал, как жизнь его покидает. Когда лэрд упал, то увлек Джоан за собой, вонзив свой дирк ей в грудь, чтобы попасть в сердце, которое так и не смог завоевать.
Они прокляли себя и свои кланы и умерли, переплетенные, запятнанные кровью друг друга, в том самом месте, где Восток встречается с Западом.
Духи почувствовали раскол, только когда была проведена граница между кланами, и земля впитала кровь смертных, их вражду и погибель. Мир стал далекой мечтой, и потому Брекканы продолжают совершать набеги и грабить, жаждая заполучить то, что не принадлежит им, а Тамерлейны продолжают защищаться, перерезая глотки и пронзая сердца клинками.
Рыбак, увлеченный рассказом, перестал грести. Когда Джек замолчал, мужчина встрепенулся и нахмурился, возвращаясь к веслам. Серп луны продолжал свой путь по небу, звезды потускнели, а ветер вновь завыл, когда легенда была окончена.
Воды снова стали неспокойны, и Джек устремил взгляд на далекий остров, увидев его впервые за десять долгих лет.
Каденция была темнее ночи – черная тень на фоне океана и звездного неба. Длинный и изрезанный скалами, остров простирался перед путниками, словно уснувший на волнах дракон. Сердце Джека предательски дрогнуло при виде этого зрелища. Скоро он ступит на землю, где вырос, и юноша не знал, примут его там или нет.
Он не писал матери уже три года.
– Вы все спятили, вот что я думаю, – пробормотал рыбак. – Все это чепуха – ваши небылицы о духах.
– Вы не почитаете духов? – спросил Джек, но уже знал ответ.
На материке не верили в духов, только в богов и святых, изображения которых были высечены в церковных святилищах.
Рыбак фыркнул.
– Ты когда-нибудь видел духов, парень?
– Я наблюдал свидетельства их присутствия, – осторожно ответил Джек. – Они редко показываются смертным на глаза.
Юноша невольно вспомнил бесчисленные часы, проведенные в детстве на холмах или в зарослях вереска, когда пытался поймать духа в ловушку. Разумеется, ему это так и не удалось.
– Как по мне, так это чушь собачья.
Джек промолчал, а судно тем временем скользило все ближе к берегу.
Он разглядел золотистые лишайники на восточных скалах, которые светились в темноте и обозначали береговую линию Тамерлейнов. На Джека нахлынули воспоминания о том, что все, росшее на острове, было необычным, заколдованным. Он исследовал побережье бесчисленное количество раз, к великому разочарованию и беспокойству Мирин. Но всех девочек и мальчиков Каденции влекли водовороты, заводи и тайные пещеры побережья. Они спешили туда днем и ночью, когда лишайник искрился золотом, словно отблески солнечного света на скалах.
Джек заметил, что их сносит течением. Рыбак греб, но лодка была повернута в сторону от лишайника, будто привязанная к темному участку западного побережья.
– Мы плывем в воды Брекканов, – крикнул Джек, чувствуя, как в горле у него застрял комок тревоги. – Греби на Восток!
Рыбак напрягся, направляя лодку так, как велел Джек, но суденышко двигалось слишком медленно. Джек сообразил: что-то было неправильно,