Какое-то время вѣщевичка сидела, с любопытством и без малейшего стеснения разглядывая полуодетого мужчину: живой поручик был гораздо интереснее картинки в анатомическом атласе. И красивей. Ладный, пропорционально сложённый, жилистый, со светлой кожей, он напоминал Аэлите античные статуи – и формой, и даже цветом, разве что тёмные волосы на груди и руках нарушали сходство. А вот мелкие неровности шрамов, наоборот, усиливали, напоминая трещинки на мраморе. Несколько совсем небольших и бледных отметин, а несколько вполне заметных, справа, – наверное, части той самой раны, из-за которой у поручика болела нога. Тонкая борозда под рёбрами, пара светлых клякс и широкий рубец на боку, начинающийся у талии и теряющийся под нетуго завязанным поясом кальсон, сползшим чуть ниже пупка.
Глава 17. «Взлёт»
Утром Титов почувствовал себя значительно лучше. Правда, ушибленное плечо распухло и ныло, а рука плохо слушалась, и оставалось только радоваться, что левая, а то ни побриться, ни поесть толком.
Со сменой повязок помогла хозяйка, которой подробности происшествия рассказывать не стали, сославшись на обыкновенную аварию.
Прокловой и этого хватило, чтобы всё утро вдохновенно причитать об ужасах прогресса и современного транспорта.
– Доброе утро! – просияла при виде поручика Брамс. – Как вы себя чувствуете?
– Доброе, – согласился тот, присаживаясь к столу. Мужчина хоть и прихрамывал, но обходился без трости и оптимистично полагал, что к вечеру и так вполне терпимая боль пройдёт окончательно. – Гораздо лучше, чем вчера, и готов к новым свершениям. А вы?
– Прекрасно! Какие планы у нас на сегодня?
– Постараемся добраться до «Взлёта», но только не сразу, – со смешком отозвался Натан. – Начнём с прогулки до Департамента, надо выяснить, как там дела, заодно возьмём служебное авто. Потом в Охранку и только после этого уже на «Взлёт». Мне не приснилось, вы в самом деле расшифровали умбру на месте удара?
– Да. Я полночи об этом размышляла, и знаете, у меня очень странное ощущение от происходящего… – пробормотала Брамс и замолкла.
– Ну-ка, поделитесь, – подбодрил её Титов.
– Только обещайте не смеяться!
– Обещаю.
– Мне кажется, что мы сейчас с вами столкнулись с чем-то таким, чего прежде никогда не видели. Причём не только мы, – неуверенно протянула она.
– Поясните, – нахмурился Натан, понимая, что Брамс имеет в виду совсем не отсутствие у них личного знакомства с преступником.
– Мне не дают покоя поведение Боброва и две странных умбры. – Аэлита в задумчивости потёрла лоб. – Он… как это сказать? Он будто знает что-то серьёзное, чего не знаем мы. Мы сейчас с вами словно… ну словно Рентген, который только-только обнаружил свои икс-лучи! Словно рядом существует целая огромная область неизведанного, к которому мы едва-едва прикоснулись и пока даже не сознаём масштабов! – горячо проговорила Аэлита, возбуждённо всплёскивая руками.
– Какой… своеобразный вывод, – заметил Титов, задумчиво разглядывая собеседницу. – И вы сделали его всего лишь на основе двух таблиц умбры?
– Вы мне не верите?
– Отнюдь, – отмахнулся поручик. – Я просто пытаюсь успеть за вашими мыслями и безнадёжно отстаю. Что именно вас так зацепило в этих результатах?
– Их невозможность, притом вероятность ошибки слишком мала. Бобров показывал сотню раз проверенный результат, и во вчерашних измерениях умброметра нет сомнений. Я сняла значения два раза и между этими съёмами проверила прибор, так что ошибка исключена. Может быть, он после потрясения и потерял в точности, но не настолько!
– Что ж, вариантов у нас немного, будем выяснять подробности у того, кто ими владеет, – подытожил Титов. – Но для начала – в Департамент.
На улице в сравнении со вчерашним распогодилось. Слегка потеплело, облака поднялись и поредели, местами обретя тусклый серо-голубой цвет там, где они вот-вот грозили прорваться чистой синью. Пахло подсыхающими лужами и тополями. Выйдя на крыльцо, сыскари, не сговариваясь, несколько секунд постояли на месте, наслаждаясь утром, которое обещало хороший, светлый день.
– Вы не против немного прогуляться вон туда, до перекрёстка? Хочу купить газету, – предложил Титов. Мужчина хоть и вооружился на всякий случай привычной тростью, но почти не хромал.
– Нет, не против. Знаете, Натан Ильич, я вот ещё что подумала… Жалко, что в том доме всё взорвалось. Почему-то мне кажется, мы бы обнаружили там такие же следы, как вчера. Я не могу ничего доказать, но почти уверена: наше с вами предчувствие связано со странностью умбры этих необычных явлений.
– Интересная версия, – покосился на неё поручик. – Но разве возможно заметить умбру на расстоянии, да ещё без навыка?
– Нет, но ведь это не значит, что она куда-то пропадает и прекращает влиять на окружающие предметы и людей, – логично возразила Аэлита. – Обычная умбра людей и вѣщей не вызывает чувств ни вблизи, ни на расстоянии, а вот с этим «чем-то» возникает явственный диссонанс, на который мы подспудно реагируем как на угрозу, потому что это новое, незнакомое. Можно сравнить с инфразвуком: его мы тоже не слышим, но реагируем, испытывая безотчётный страх. Очень надеюсь, что Бобров и впрямь что-нибудь прояснит. Что пишут? – полюбопытствовала она, потому что в этот момент поручик развернул взятую у торговца газету.
– Ничего неожиданного, – отозвался Натан, проглядывая заголовки и, по диагонали, заинтересовавшие заметки.
«Губернские ведомости» кричали про душегуба и бездействие полиции, а все прочие темы не представляли интереса. Вчерашняя авария в печать не попала, да и неудивительно: где замешана Охранка – прессе не место. Сложив газету, с тем чтобы внимательнее изучить позже, Титов вновь предложил спутнице локоть, и они двинулись в обратный путь.
В двадцать третьей комнате снова царствовала Элеонора, а в углу тихо сидел Бабушкин со своим пасьянсом. Женщина подняла взгляд на вошедших, несколько секунд их рассматривала, и в это время её тонкие, тщательно выщипанные брови медленно поднимались всё выше.
– Хоро-о-ош! – с почти искренним восхищением протянула она, завершив осмотр.
Поручик только усмехнулся в ответ. Он отдавал себе отчёт, как выглядит с рукой на перевязи и, главное, ссадинами на лице – особенно внушительной над бровью, окружённой насыщенным фингалом, и несколькими помельче.
– Зато живые, – возразил весело.
– Это не может не радовать, – сдержанно улыбнулась Михельсон. – Что у вас там произошло – не спрашиваю, заходил Василий, обсказал.
У Титова к самому себе оставались вопросы после того происшествия, а у окружающих, выходит, нет? То ли Федорин умолчал о загадочных деталях падения, представив его рядовой дорожной аварией, то ли Элеонору всё это и вправду не заинтересовало, что было весьма неожиданно.
– Было ещё что-нибудь важное?
– Да, из архива пришли