– Отправлю, никуда он не денется, летите, голуби, – усмехнулась та, жестом веля выметаться из проекторной.
– И что нам там нужно? – поинтересовалась Аэлита. – И почему ты так уверен, что это именно Горбач?
– Всё просто, – спокойно отозвался Титов. – В доме, где убита Навалова, находятся чертежи некоего необыкновенного движителя. И Горбач, чья жена умерла той же смертью, что проститутка, по стечению обстоятельств является вѣщевиком, способным стереть умбру, и работает на военном заводе, где занимается темой движителей. Пока главным и единственным доказательством невиновности Горбача является его алиби на два последних убийства. Раньше мы могли уверенно положиться на данные охраны завода, а вот теперь, когда под городом обнаружилась огромная сеть переходов, да ещё проявили себя существа, способные кому хочешь задурить голову, можно поискать лазейку. Вряд ли фомора могла обмануть вѣщевую защиту, иначе ей бы никакой Горбач не понадобился, но есть и другие варианты, которые нужно проверить.
Сомнений в том, что он убийца, почти не осталось, но оставались непонятны некоторые детали. Роль Наваловой, смерть бедняжки Дёминой. Неужели швея провинилась только тем, что зналась с Меджаджевым и внешне подходила на роль жертвы маньяка? Жену-то Горбач, вероятно, наказал за измену и бывшего друга подставил с той же целью, но это тоже предположение. А ещё непонятно, что толкнуло на преступления обеспеченного, умного человека с отличным жалованьем.
Сначала пришлось заглянуть в арсенал и получить под расписку новое оружие: с пустой кобурой поручик чувствовал себя неуютно. Погнутый именной наган остался дома до тех пор, пока у хозяина появится время на визит к оружейнику. Натан полагал, что револьвер обречён, но решил дождаться вердикта мастера.
В гараже неожиданно возникла заминка: привезли «Буцефала», и с ним возился один из механиков. Уж конечно, Брамс не могла пройти мимо любимого коня и кинулась справляться о его здоровье. Известия оказались утешительными, и к жениху Аэлита вернулась в исключительно приподнятом настроении.
– Будет жить? – весело полюбопытствовал поручик.
– Завтра будет готов, – с удовольствием ответила она. – Так что не придётся шофёров дёргать.
– Не придётся, – согласился Титов, ощутив сожаление. Автомобиль привлекал его куда больше железного коня, но не разочаровывать же Брамс… – Только ты помнишь, что куртка твоя тоже пришла в негодность?
– Да, действительно, – посмурнела вѣщевичка. – Надо новую найти. И шлем тебе!
– Проку от него! – скривился поручик, но развивать тему не стал.
Один из служебных автомобилей выкатился из ворот и уверенно устремился в сторону «Взлёта». Проход на территорию завода на этот раз занял гораздо больше времени. На месте не оказалось Русакова, а его заместителем был дотошный и мучительно неторопливый тип, который долго трепал сыскарям нервы вопросами, проверял бумаги и едва не пробовал на зуб записку от Боброва. Наружностью своей этот мужчина, назвавшийся Марьяновым, до комичности походил на упыря: тощий, с бледной в синеву кожей, покрасневшими глазами и редкими седыми волосами. Хотя был при этом, кажется, человеком, и даже, насколько мог судить Титов, вполне здоровым.
Наконец, преодолев все бюрократические препоны и получив в сопровождающие одного из неразговорчивых, хорошо вооружённых охранников, полицейские миновали проходную.
Прямо от проходной начиналась широкая «главная улица», которая тянулась с полверсты и упиралась в стоящие на рельсах-направляющих громадные створы ворот. Сейчас те были раздвинуты, и в сумрачном зеве ангара смутно виднелся абрис широких плоскостей – вероятно самолётных крыльев. По обе стороны от дороги тянулись сумрачно-строгие производственные корпуса: слева – старый, из тёмно-красного кирпича, с высокими арочными окнами, справа – новый, из светло-серого бетона, с крашенными в легкомысленно-зелёный цвет переплётами квадратных окон. Здания от дороги отделяла аллея молодых каштанов.
Провожатый свернул направо, где между забором и цехом тянулась дорога поуже, обогнул бетонный корпус. За ним обнаружилась ветка железной дороги, связывающая «Взлёт» с окружающим миром гораздо прочнее и надёжней, чем обыкновенный асфальт. Полотно её проходило под запертыми сейчас воротами и разделялось на несколько тупиковых рукавов.
За дорогой тянулся ещё один бетонный корпус. Туда полицейские вслед за охранником и устремились. Нырнув в калитку, прорезанную в высоких серых воротах, пришельцы окунулись в шумное механическое многоголосье. Ряды станков свистели и гудели, где-то в отдалении, невидимый отсюда, тяжело и размеренно громыхал кузнечный пресс. Кисло пахло металлом и солидолом.
Вид «Взлёта» изнутри – как его территории, так и вот этого цеха – впечатлял и даже завораживал. Громадные сооружения, деловито снующие туда-сюда мотоплатформы и грузовые автомобили, везущие разнокалиберные ящики и непонятные конструкции сложных форм, изобилие могучих производственных машин… При виде всего этого непривычных к подобным картинам людей, Титова в частности, охватывала смесь тревожного трепета и гордости.
Провожатый пересёк цех вдоль узкой стены, свернул в сумрачный глухой коридор, откуда ступил на лестницу. Несколько длинных пролётов, опять коридор – уже заметно более тихий и светлый, вдоль которого тянулись ряды пронумерованных дверей.
Ещё одна лестница, снова вниз, и тяжёлая дверь с кодовым замком впустила посетителей в просторную тёмную залу без окон, потолок и дальняя стена которой терялись в сумраке, слегка разбавленном электрическим светом тусклых голых лампочек, свисающих с потолка на длинных проводах. В центре зала угадывалась бесформенная тёмная громадина, низко и надсадно гудящая на одной ноте.
Почти у входа, под светильником, расположилось несколько столов, заставленных приборами. Среди электрических ящиков белели замасленные листы бумаги, покрытые таблицами, и чертежи.
На стуле, покачиваясь на его задних ножках и закинув ноги на стол, сидел молодой мужчина самой безалаберной наружности и что-то читал. При виде гостей он нехотя выровнялся и отложил книгу. Охранник представил его как ведущего инженера Сергея Аркадьевича Глухова и начальника Горбача, препоручил сыскарей его заботам и откланялся.
Глухов оказался бойким и жизнерадостным человеком, которого ответственность вынуждала неотлучно сидеть с приборами, а характер заставлял от этого страдать. Проще говоря, инженер отчаянно скучал тут в одиночестве и Натану с Аэлитой, выслушав цель их визита, обрадовался как любимым друзьям. Усадил, приволок из темноты третий стул для себя и с удовольствием включился в разговор.
Горбача он охарактеризовал положительно, как надёжного и ответственного работника, талантливого и умелого вѣщевика. Дифирамбы не пел, но дал понять, что сотрудничеством с ним доволен. Однако у Титова сложилось впечатление, что собеседник в чём-то лукавит.
– Вот вы его как служащего описали подробно и хорошо, а что он за человек? – спросил следователь, сообразив, что его задело в словах инженера.
– Да мы же с ним не друзья и