– Немедленно прекратить! – крикнул Титов.
«Тить! Итить! Пить!» – понесло, всколыхнув траву, эхо, но на оклик никто не отреагировал.
Натан на бегу рванул из кобуры револьвер, пальнул в воздух и сам пригнулся от неожиданности – бабахнуло так, словно совсем рядом ударил гром или упал фугас.
Проигнорировать подобное навьи уже не смогли. Сдвинулись теснее, обернулись; молодые простоволосые девушки в полотняных рубахах, с растрёпанными венками на головах. Луна светила столь ярко, что разглядеть можно было всё в подробностях, вплоть до недовольных выражений лиц собравшихся русалок. Ничего потустороннего, жуткого, странного на первый взгляд в них не было, ни дать ни взять – обыкновенные гуляющие на Ивана Купалу.
Вот только обоим присутствующим здесь мужчинам было совсем не до русалочьих красот.
– Помогите! – сипло и неузнаваемо крикнул кто-то из середины толпы – наверное беглый Горбач. Крик оборвался рассерженным шипением и невнятным бульканьем.
Повезло ему, что русалки решили потешиться, сразу не погубили.
– Прекратить самосуд! – скомандовал Титов.
– Он наш-ш! – едва не хором отозвались девушки, заступая дорогу.
– Не вмешивайся, середник, – прожурчала одна из русалок. Приблизилась, погладила мужчину ладонью по плечу, невзначай прижалась. – Пойдём, не на что здесь смотреть. Это наши дела, он сам пришёл, а тебе всё это ни к чему…
Вкрадчивый мелодичный голос туманил разум, зачаровывал, навевал сонливость и нежелание спорить. Хотелось слушать его и слушать, глядя в блестящие от лунного света глаза словно в тёмный речной омут, чувствуя себя зависшим в толще воды между двумя безднами.
Титов растерялся, смешался и даже струхнул, ощущая, как голова становится тяжёлой, мысли вялыми, а тело – безвольным и силы к сопротивлению оставляют совершенно. Поручик медленно качнулся вперёд, намереваясь подчиниться журчащему голосу, но не успел сделать и шага.
– А ну кыш! – вдруг выступила вперёд Аэлита, гневно хмурясь. – Я про вас всё знаю! Не сметь моему жениху голову дурить!
Русалка отпрянула, чары враз развеялись. Натан, ошеломлённо тряхнув головой, выпустил ладонь вѣщевички, но тут же крепко обнял её за талию, прижимая к себе. Жест получился нервный, даже отчаянный, но поручику было не до сохранения лица. За какое-то мгновение в голове пронеслась вереница тревожных мыслей. По спине пробрало холодом. Это сейчас русалки ничего плохого лично Натану не желали, а что будет в следующий раз?
Но зато понятно, почему середником неизменно являлась именно супружеская пара…
Титов обнял невесту крепче, даже на мгновение прижался щекой к её макушке, унимая бьющуюся в груди тревогу.
– Да никто бы ему ничего не сделал, что мы, без понимания, – обиженно проворчала русалка. Потом добавила, призывно улыбаясь и кокетливо накручивая локон на палец: – Ему бы, может, ещё понравилось. Или этого и боишься, невеста? – выделила она, но укол пропал даром: намёка Брамс не поняла.
– Кому понравится, что ему голову дурят? – недовольно фыркнула Аэлита. – Верните этого беглеца, и мы пойдём. Да? – Не вполне уверенная в собственных поступках, она запрокинула голову, пытаясь взглянуть на поручика.
– Да, – коротко ответил тот, не замахиваясь на более подробный ответ: не был уверен, что голос прозвучит достаточно твёрдо.
– Он наш! – загомонили русалки. – Он нас сестёр лишил! Он нас оскорбил! Он над нами потешался!
– Скажи, середник, нешто по человеческим законам его не ждёт смерть? Так отдай его нам, живым не уйдёт! – опять подалась вперёд та же русалка, что пыталась увести Титова.
Однако поручик в этот раз уже не поддался. Тепло тела Аэлиты рядом, само её присутствие не позволяло сосредоточиться на собеседнице, заметно оттягивая внимание, и потому – не давало попасть во власть чар.
– Он человек, и суд над ним должен быть человеческий. Что тот суд решит – вас не касается и от меня не зависит, – уже сумев взять себя в руки, твёрдо заговорил Натан. – Немедленно отдайте мне этого человека живым, и разойдёмся по-хорошему. – В голосе прозвучала угроза, хотя Титов и не понимал, что он вообще может сделать русалкам.
Но, видимо, его возможности прекрасно знали сами речные духи. Расступились нехотя, открывая лежащее ничком тело. Поручик пригляделся. Беглец дышал – торопливо, загнанно, не похоже на человека без сознания. Быть снисходительным и мягким с убийцей и предателем Натан не собирался, поэтому бесцеремонно толкнул лежащего носком сапога под рёбра и скомандовал:
– Вставайте, Горбач. Я вас на себе таскать не нанимался.
Тот от тычка вздрогнул, зашевелился, с трудом сел. Уставился на поручика непонимающе, несколько раз бессмысленно хлопнул глазами, а потом, кажется, осознал происходящее и торопливо поднялся. Руки его тряслись, ноги едва держали, но вѣщевик явно был готов на любые свершения, лишь бы не оставаться здесь.
– Вперёд, – велел Натан, указывая стволом револьвера, всё ещё зажатого в свободной руке, на расположенный неподалёку проход. Здесь оный казался густой тенью между двумя низкими кряжистыми деревьями, сросшимися кронами.
Горбач поспешил в нужную сторону без дополнительных понуканий: куда сильнее Титова его подгонял собственный страх.
– Скажи, середник, – окликнула через пару саженей русалка, – что его ждёт по вашим законам?
– Скорее всего, виселица. – Видя готовность нечисти договариваться, Натан немного смягчился.
– Это хорошо, – вдруг решила навья. – Принеси нам верёвку, и будем считать, что ты не отнял у нас сегодня законную добычу.
– Что принести? – растерялся поручик.
– Верёвку, на которой его повесят. Отдай её нам. Брось в реку, мы не пропустим.
– Зачем? – совсем опешил сыскарь.
– Нужно, – уклончиво ответила русалка. – Отдай, и будет у нас с тобой полное понимание и дружба.
– Хорошо, я постараюсь, – медленно кивнул Титов.
Русалка таким ответом удовлетворилась, и Натан поспешил догнать уже нырнувшего в проход арестованного. Вновь вспомнилась проблема отсутствия фонаря, но здесь выручил сам беглец: он умудрился не потерять и не разбить свой светильник и включил его теперь без просьб и напоминаний.
Потрясение от столкновения с русалками оказалось очень серьёзным: всю дорогу по подземелью вѣщевик вёл себя как автомат – двигался, делал, что велели, ничего не спрашивал и не возражал, бежать не пытался, даже по сторонам почти не смотрел. Слегка отпустило его только на поверхности, под лучами солнца, но здесь уже пришёл черёд сыскарей вздрагивать: из подземелья Горбач вылез совершенно седым. При тусклом освещении внизу это было незаметно, а сейчас Титову и Брамс понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к новому облику арестованного.
Шофёр тоже всю дорогу нервно косился на нового пассажира и напряжённо – на сыскарей. Кажется, раздумывал, что настолько страшное те успели сотворить с подозреваемым за минувшие полчаса.
До Департамента ехали в молчании. Первым делом пристроив нового арестанта в камеру и оформив документы, Титов решил проведать Меджаджева и отпустить того с миром: