Владыка Цин Ло был здоров как бык и упрям как осел. Вот и в спор, если ему что-то не нравилось, он бросался с бычьей силой и ослиным упрямством. Тайную насмешку над уровнем его совершенствования он пропустил мимо ушей, зато на сравнение Чан И с Сян Юнь поспешил разразиться несогласием:
– Чан И!.. Да разве можно сравнивать Чан И с Сян Юнь?
Цин Ло, хоть и был упрям до невозможности, все же был и чистосердечен. Он мог свысока думать о женщине по имени Чан И, но ни об одной женщине не сказал ничего плохого. Однако на дружеской пирушке собралась толпа самого разного толка; нашлись в ней и льстецы. Кто-то из гостей немедленно заискивающе высказался:
– Молодой владыка прав! У этой девицы из цветочных духов даже покровителя нет, она только и может улыбки уважаемым господам продавать [29], чтобы хоть как-то продлить свое жалкое существование. Как такое презренное создание можно ставить в один ряд с принцессой Сян Юнь?
Клан духов-оборотней сосуществовал в Южной пустоши с кланом демонов. Духи-оборотни не отличались силой и потому с древних времен подчинялись демонам. Девушки из цветочных духов вдобавок были хороши собой, отчего многие высокопоставленные демоны частенько выращивали их, а после брали в наложницы. Таким образом, в Южной пустоши жило мало духов-оборотней, не имевших покровителей, и еще меньше не имевших покровителя цветочных духов.
Владыка Цин Ло мысленно согласился с этими льстивыми словами, однако разве можно так жестоко отнестись к слабой девушке? Его мучили сомнения. В итоге он пробормотал:
– Нехорошо говорить такое о Чан И. Чан И, она… Она просто… Просто…
Но после этого «просто» он, долго промаявшись, так ничего и не придумал.
Вдруг слово взял все это время сидевший рядом с ним Лянь Сун, который изучал искусно сделанную тонкую чашу с налитым в нее подогретым вином.
– Чан И. – Он повернулся к Цин Ло и переспросил: – Ее зовут Чан И?
Хотя третий принц Небесного клана нередко навещал Южную пустошь, чтобы выпить с Цин Ло на устраиваемых тем пирушках, где собиралась довольно разношерстная толпа, его высочество всегда садился на почетное место по левую руку от хозяина и, если был в настроении, перебрасывался с ним парой фраз.
Многие молодые демоны восхищались третьим принцем и желали бы с ним поговорить, однако никому из них до сегодняшнего дня не выпадал шанс вовлечь того в застольную беседу.
Завидев, что такая возможность наконец появилась, юноша с абрикосовыми глазами, который только что льстил владыке Цин Ло, просиял и тут же, всем телом повернувшись к Лянь Суну, залебезил:
– Его высочество третий принц родом не из Южной пустоши, разумеется, вы не все знаете! Вообще, Чан И красный лотос, но от рождения есть у нее изъян: ее истинное тело, красный лотос, не может расцвести. Поэтому никто из уважаемых демонов не желал приютить ее у себя в саду. Цветочный дух без покровителя – казалось бы, смех, да и только, однако в последние годы уж не знаю, что у нее в голове перемкнуло, но она вдруг захотела совершенствоваться, чтобы достичь бессмертия. Теперь повсюду ищет белую ци, – он многозначительно изогнул уголки губ, – ради нее продает улыбки направо и налево. И чем она отличается от тех павших в ветер и пыль [30] женщин мира смертных? В кланах духов-оборотней и в кланах демонов…
Лянь Сун подпер голову рукой и посмотрел на круглоглазого мужчину:
– Насколько она красивая?
Уже распалившийся льстец осекся.
– Ваше высочество имеет в виду?..
Третий принц улыбнулся.
– Вы сказали, что она красивая. Насколько?
Мужчины… в большинстве своем любят обсудить красавиц, особенно после глотка молодого вина. Присутствующие гости обдумали слова принца, а после многозначительно переглянулись, решив, что поняли природу интереса его высочества. Вторая половина пиршества прошла за обсуждениями красоты Чан И, однако никто не сказал ни одного язвительного слова насчет ее происхождения.
Поднявший эту тему Лянь Сун больше не заговаривал. Если его настроение и изменилось, прочесть это по лицу не представлялось возможным. Его высочество лишь сидел, безразлично постукивая по краю стола железным веером, который держал в правой руке. Очевидно, мысли принца блуждали далеко.
В Южной пустоши весна была в разгаре. Море поражало голубизной, а небо – чистотой, пышно цвели деревья. Пейзаж услаждал взор. Лянь Сун решил задержаться еще на несколько дней.
Во всех восьми пустошах знали, что третий принц, вне всяких сомнений, падок на красавиц. Однако обитателей пустошей терзали сомнения по другому поводу: в мире десятки тысяч красавиц, какая же из них покорит сердце молодого бога?
У Небесного владыки было три сына. Первый принц Ян Цо был строг и почтителен, второй принц Сан Цзи – справедлив и честен; нелегкое это дело – подольститься к таким господам. И вот наконец третий принц вселил в сердца чиновников надежду на возможность припасть к ногам высшей власти в его лице, но вот незадача – никто не мог угадать его желания.
Так, например, вы можете подумать, что ему нравится определенный вид красавиц, и действительно – такие красавицы коротают некоторое время подле него. Вы хотите доставить ему удовольствие и присылаете красавицу, которая, как думалось, придется ему по вкусу, однако на следующий день подле него оказывается другая девушка, которая совсем не похожа на предыдущую.
Все единодушно признавали, что, если говорить о свободе нравов, его высочество третий принц мог бы и не оказаться самым разнузданным господином в мире, однако если говорить о господах, которым тяжело угодить и мысли которых непостижимы, тут уж третий принц определенно занял бы вершину списка.
Однако оброненный Лянь Суном на недавнем застолье вопрос о том, насколько красива Чан И, вселил слабую надежду в сердца уважаемых господ Южной пустоши, желавших подольститься к принцу Небесного клана.
Господа воодушевились, преисполненные решимости ухватиться за эту надежду обеими руками. Уже на исходе третьего дня кто-то отправил Чан И в покои Лянь Суна.
Лянь Сун вспомнил Чан И, сидевшую во мраке за пределами огня свечей.
Всякий раз, когда третий принц приезжал в Южную пустошь, он останавливался в небольшому дворике на утесе гряды Сифэн.
Давно перевалило за полночь. Он только вернулся после игры с Цин Ло в вэйци и, осиянный лунным светом, вошел в украшенные резьбой ворота перед внутренним входом. Стоило ему поднять глаза, как он заметил, что в северных покоях горят свечи.