Если Абуто все еще находится в кругу перерождений, то по книге можно узнать, в каком он теперь мире и кем является. Если найти его и дать выпить большую чашу воды из Реки Воспоминаний, можно узнать, куда делось то семя красного лотоса, и, возможно, найти следы богини Цзу Ти.
Наставник государства подозревал, что третий принц вообще позабыл о поисках красного лотоса, и был приятно удивлен, узнав, что тот уже так далеко продвинулся в этом направлении.
А когда Лянь Сун занимался действительно серьезными делами, наставник государства был только счастлив разделить его тяготы.
– Значит, вы взяли меня на встречу с владыкой Загробного мира, потому что я могу как-то помочь вам с обменом книги перерождений Абуто? – Су Цзи был решительно настроен помочь. – Если у вас есть какое-то поручение, только прикажите, я готов все выполнить.
Третий принц посмотрел на него с недоумением:
– Чем ты можешь помочь?
Наставник государства посмотрел еще более озадаченно, чем его высочество:
– Если я ничем не могу помочь, то зачем вы взяли меня с собой на обсуждение такого важного дела с владыкой Загробного мира?
– Просто так.
Су Цзи чуть не упал.
– Просто так? Просто… это как?
Лянь Сун странно посмотрел на наставника государства, как будто никак не мог взять в толк, почему тот не может понять что-то настолько очевидное:
– Думаешь, если ты останешься во дворе, тот княжич Цзи, который ставит свою гордость выше небес, пойдет и объяснится с А-Юй? Извинится перед ней?
Наставник государства, конечно, всегда был образцом надежности, иначе при дворе предыдущего императора ему не доверяли бы важные дела. Однако идущие путем самосовершенствования не задают вопросы о человеческом сердце [124], из чего следует, что Су Цзи понятия не имел, что творится в этих самых сердцах. Он озадаченно заметил:
– Но княжна Хунъюй уже освободилась от своих забот, дело завершено.
– Из-за него эти заботы у А-Юй и появились, и, пока он с ней не объяснится, дело не будет завершено. Иначе зачем я велел тебе его сюда привести? Чтобы он посмотрел, как я сражаюсь?
Наставник государства все еще не понимал:
– Но на Террасе Перерождений вы уже спросили княжну, освободилась ли она. Хотя я не слышал ее ответа, когда мы уходили, мне показалось, что ей полегчало. Я не понимаю, зачем вам нужно, чтобы княжич Цзи снова встретился с княжной наедине. Разве это не усложнит ситуацию?
Видимо, опасаясь, что если он не ответит, то наставник государства продолжит донимать его бесконечными вопросами, третий принц взвесил все за и против и, сдержав раздражение, сказал:
– Цзи Минфэн прекрасно понимает, на ком лежит наибольшая вина за смерть Цин Лин. В тот день он обвинил А-Юй только из-за своих личных интересов. А-Юй доверяет мне, поэтому когда я сказал, что она не виновата, то приняла эту точку зрения. Но Цзи Минфэн, как главный виновник, должен сказать ей, кто на самом деле виноват, чтобы она могла освободиться полностью. То неуместное чувство вины глубоко в нее въелось, и выкорчевать его не так просто. А я привел ее сюда именно для того, чтобы она избавилась от этого груза окончательно.
Наконец Су Цзи все уразумел и преисполнился восхищением. Всю ночь он на всякий случай бдел, чтобы третий принц и Цзи Минфэн не передрались из-за Чэн Юй, и никак не ожидал, что расчеты его высочества окажутся таковы. Подобные опасения выставляли даоса низким человеком. Порядком смущенный своей ограниченностью, он искренне произнес:
– Ваше высочество так великодушны и проницательны, что я, презренный, не нахожу себе места от стыда.
Лянь Сун кивнул, принимая его похвалу. Дальше они шли молча и через половину времени, необходимого для заваривания чашки чая, вернулись во двор.
У круглого прохода во внутренний дворик, под деревом жуи, они и впрямь увидели княжича Цзи и Чэн Юй, стоящих рядом. Наставник государства уловил, что третий принц замер, и тоже остановился.
Заглянув во двор, Су Цзи увидел, что тот залит серебристым светом. В тени, отбрасываемой кроной дерева, Цзи Минфэн и княжна Хунъюй стояли друг напротив друга. Оба они были высокого роста, их одежды танцевали на ночном ветру. Издалека казалось, что это прекрасный цветок вырос рядом с нефритовым деревом.
Княжна стояла к ним спиной, похоже, не заметив их возвращения, а княжич Цзи так сосредоточенно смотрел на девушку, что, очевидно, тоже не увидел их, замерших у прохода.
Наставник государства прислушался, но не разобрал, о чем они говорят. Случайно повернув голову, он вздрогнул.
Лицо третьего принца было страшно.
От него веяло мрачным спокойствием темных вод и холодом льдов.
Су Цзи глупцом не был и, поразмыслив, понял, что к чему. Он серьезно сказал:
– Это вы сказали, что им необходимо полностью разрешить ситуацию и освободить княжну от забот. Вы нарочно создали для них возможность оказаться наедине, но теперь, увидев их вместе, злитесь. – Он развел руками. – Скажите, стоило оно того?
Лянь Сун бесстрастно спросил:
– Я злюсь?
Наставник государства кивнул.
Его высочество все так же ровно сказал:
– Возможно, потому, что когда делаешь что-то, это одно, а когда видишь итог – совсем другое?
Даос не осмелился ответить, но, проследив за выражением лица третьего принца, предложил:
– Так я пойду, заберу княжну? – Он прошел пару шагов, но не удержался и вернулся, чтобы посоветовать: – Или, может, все же лучше сосредоточиться на главном?
Бог воды мрачно промолчал, но против необходимости сосредоточиться на главном не возразил. Спустя долгое время он взмахнул рукавом:
– Пойду-ка я проветрюсь.
Наставник государства сдержался и не напомнил третьему принцу, что здесь и так ветрено, лишь покорно кивнул. Он понял, что только что зря восхищался. И стыдился тоже зря.
Чэн Юй, только что проснувшись, не нашла никого в покоях и вышла поискать братца Ляня снаружи. Она обошла двор, но не увидела его, зато встретила княжича Цзи. Девушка по наитию подумала, что нужно избежать встречи, но, стоило ей подойти к дереву жуи, как Цзи Минфэн заступил ей дорогу. Выглядел он неважно.
По мнению княжны, говорить им было не о чем, поэтому она неловко застыла, не заметив, что Лянь Сун вернулся во двор.
Она молчала, молчал и Цзи Минфэн. Наконец, когда это молчание начало ее напрягать, юноша заговорил:
– Я знаю, что ты освободилась от прошлого.
Это были его первые слова.
Чэн Юй замерла, а потом все ее тело в мгновение ока охватил холод.