Еще когда те крепкие парни выгружали сундук снаружи, Чэн Юй поняла, что они несут семиколесные песочные часы. На данный момент эти часы являлись самым точным счетчиком времени в мире. Вытекающий песок приводил в движение семь зубчатых колес, расположенных в ряд, благодаря чему перемещалась стрелка на пластине с делениями, по которой исчисляли время. Эти часы изобрел наставник государства Су Цзи, когда служил в императорском ведомстве наблюдения за небом. И таких устройств имелось совсем немного.
Чэн Юй вздохнула:
– Разве вы не слышите, как горестно они плачут?
В сердце все это время невозмутимо наблюдавшей за княжной Тянь Бу закралось подозрение: не ослышалась ли она? В покоях на миг повисла тишина. Наконец третий принц спросил:
– Что ты говоришь?
И тогда Тянь Бу поняла, что, возможно, ей не померещилось.
– Разве вы не слышите, как горестно плачут эти семиколесные песочные часы? – повторила Чэн Юй. – Возможно, их печалит, что вы не оценили их по достоинству, вот они и плачут так надрывно, скрежеща всеми сочленениями. – Она говорила очень серьезно. – Вы ведь знаете, что эти часы всем песочным часам часы? Некоторые предпочитают смерть унижениям… – Чэн Юй на миг замолчала. – Даже у меня сердце сжимается, когда я слышу их стенания, – в этот момент-то она и завершила мысль, отвечая на вопрос Лянь Суна, – так что я не могу зайти.
Она кашлянула.
– Больше всего я боюсь плача. – Различив выражение лица Лянь Суна, девушка поспешно добавила: – Я могу и у дверей посидеть. Ты еще не ел, братец Лянь, так что скорей садись за стол, – она сжала губы, – а я посижу здесь и побуду с тобой.
Вот что она подумала: если Лянь Сун съест все блюда за столом, ему будет неловко в итоге просить ее оплатить счет. Потому-то ей и пришлось разыграть такое представление, ударив, как говорится, мечом наискось [50].
Если бы Чэн Юй столкнулась с парой смертных, возможно, она смогла бы одурачить их своей болтовней. Однако она столкнулась с бессмертными.
Тянь Бу много что могла сказать о необычайном – и в семиколесных песочных часах перед ними не было и следа души. Поэтому она вовсе не понимала, о чем толкует этот поразительно красивый юноша.
Но их третий принц вдруг спросил:
– Они правда плачут?
А потом его высочество еще и уточнил:
– И плачут горестно, да?
Чудеса, подумалось Тянь Бу.
– Да, плачут и всхлипывают, – невозмутимо подтвердил юноша, отступая в проход за дверью.
Чэн Юй, отошедшая на безопасное расстояние, хотела уже было вздохнуть с облегчением, как ее настиг голос Лянь Суна:
– Разве я позволил сидеть под дверью? Заходи.
Княжна остолбенела.
– Разве я не сказа…
– Я услышал твои слова, – перебил ее Лянь Сун, – некоторые предпочитают смерть унижениям. Я использовал часы для измерения времени варки супа, что является для них унижением, отчего они и… всхлипывают. Тебе невыносимо сидеть и слушать их стенания, поэтому ты и не заходишь.
Судя по едва заметной паузе, слово «всхлипывать» третий принц, очевидно, употреблял впервые.
Вот так коротко третий братец Лянь и разложил по полочкам все, что Чэн Юй хотела сказать. Она растерялась.
– Тогда почему…
Принц едва скользнул взглядом по песочным часам и очень спокойно произнес:
– Их принесли сюда ради приготовления твоего супа. Думаю, раз они из-за этого страдают, то тебе полагается зайти и слушать их рыдания, прихлебывая суп.
Чэн Юй обмерла. Затем сжала виски, притворяясь, будто у нее разболелась голова, до красноты растерла глаза. После этого она жалобно сообщила:
– Но стоит мне приблизиться, как начинает болеть голова. Кажется, если я сяду за стол, боль станет невыносимой.
Сказав это, она незаметно подняла взгляд, чтобы посмотреть на выражение лица третьего братца Ляня.
Лянь Сун улыбнулся и все так же ровно сказал:
– Значит, тебе остается только войти, сесть и с больной головой прихлебывать суп, слушая стенания бедных часов.
Княжна застыла.
Правда застыла, не в силах на сей раз пошевелить и пальцем, а небеса не торопились смилостивиться над ней и подсказать достойный ответ. Некоторое время в покоях царила тишина, пока она не вытолкнула сдавленное:
– Братец Лянь, ты жесток.
Лянь Сун кивнул.
– Жесток.
Чэн Юй с детства ставила людей в тупик и теперь впервые в жизни испытывала малоприятные ощущения от того, что в тупик загнали ее, и мысленно извинилась перед друзьями, которых когда-то так же негодяйски заставила разводить руками.
Девушка прислонилась к дверной раме, по-настоящему опечалившись. Она ведь изобрела такую сложную схему, так старательно разыграла целое представление, неужели ей все равно придется оплачивать счет? Но у нее совсем нет денег! Если она сейчас скажет братцу Ляню, что пришла сюда без денег, он простит ее? Останутся ли они после этого друзьями?
Чэн Юй посмотрела на него. Их взгляды встретились. Все это время она думала: где же она ошиблась? И теперь, заглянув в глаза братцу Ляню, наконец поняла где.
Помолчав, она сказала:
– Третий братец Лянь, у меня есть одно соображение.
– О? Поделись же им.
– Ты принес сюда семиколесные песочные часы вовсе не для того, чтобы приготовить мне суп. – В ее голосе звучала железная уверенность. – Из-за того, что сегодня мы должны были вместе пообедать и тебе пришлось ждать меня в башне Вольных птиц, ты подумал: делать все равно нечего. Вот и захотел сварить рыбный суп на пробу. Так что ты меня обманываешь. – Чем дальше она говорила, тем больше уверялась в том, что все так и было. – Но раньше суп у тебя удавался плохо, потому что ты не мог определить, когда рыба приготовлена должным образом, поэтому ты велел принести семиколесные часы. Ты сам хотел успешно приготовить суп, я тут совершенно ни при чем!
– О, – откликнулся Лянь Сун, – хочешь сказать, что не будешь есть суп, который не приготовили нарочно для тебя? – И невозмутимо заключил: – За чем же дело встало? Я сейчас же приготовлю тебе новый котелок.
Чэн Юй закивала.
– Так, значит, я… – Тут она спохватилась и замотала головой. – Нет! – Нечаянно ударилась лбом о дверную раму. – Ай! – тихо вскрикнула девушка. Больно не было, но от неожиданности умные мысли у нее в голове разбежались, и она только с подозрением спросила: – Что ты имеешь в виду?
Лянь Сун наклонил голову. Теперь она не видела его лица, зато могла слышать голос, глуховатый и прохладный:
– И впрямь, что же я имею в виду?.. Это ведь ты досадуешь на то, что суп