Княжна едва реагировала на происходящее, взгляд ей все еще застилал туман. Она огляделась и обнаружила, что на улице не осталось ни одного человека, кроме нее и юноши в черном, который застыл в десяти шагах от нее. Чуть поодаль стояла девушка в белом.
Сквозь туманную пелену Чэн Юй видела лишь их приблизительные очертания. Она подумала, что это, должно быть, парень и девушка, которых окружили убийцы. Чэн Юй не понимала, что происходит, поэтому яростно потерла рукавами глаза.
Цзи Минфэн сделал шаг вперед, но больше не приближался, молча наблюдая за ней издали.
Когда Лянь Сун откинул занавеску повозки, желая посмотреть, не испугалась ли Чэн Юй, ему случайно открылась как раз эта картина: Цзи Минфэн, не сводящий с девушки взгляда, и его невольный шаг в ее сторону. Лянь Сун поднял занавеску, закрепил ее на крючке из черного нефрита внутри повозки и снова взялся за книжонку, которую произвольно просматривал, ожидая Чэн Юй. Но на этот раз он даже не взглянул на нее, а только сжал свиток в руке.
Третий принц сидел в повозке и нечитаемым взором смотрел на тех двоих, безразлично постукивая сжатым в правой руке свитком о колено.
Протирая глаза, Чэн Юй всю дорогу ощущала на себе чей-то взгляд. Когда перед ней наконец прояснилось, она посмотрела вперед и увидела Цзи Минфэна. На миг она оцепенела, а после ей в лицо мгновенно бросилась кровь.
Юноша судорожно сжал меч и позвал девушку:
– А-Юй.
Чэн Юй прошептала:
– Господ… – и тут же поправилась: – Нет, княжич Цзи, – она с трудом удержала спокойное выражение на лице, – кто бы мог подумать, что встречусь здесь с вами. Слышала, в прошлом месяце вы одержали крупную победу над Южной Жань и приехали вместе с отцом в столицу, дабы доложить о несении службы.
Цзи Минфэн сказал:
– В победу над Южной Жань ты тоже…
Девушка не дала ему договорить. Заметив неподалеку лежащих вповалку людей в маске, она резко сменила тему:
– В столице всегда царило спокойствие, не ведаю, отчего сегодня вам не повезло наткнуться на толпу безумцев. Боюсь, вы натерпелись страха. Ах да, скоро приедет дозорный. – Чэн Юй сжала губы. – У княжича Цзи наверняка полно дел, не смею вас задерживать…
Цзи Минфэн так и впился в нее взглядом, перебивая:
– Почему ты ушла, ничего не сказав?
Чэн Юй не ожидала, что он спросит об этом. Она опустила голову и замолчала, а когда снова вскинула взгляд, ее губы болезненно искривились. Лицо ее залило мертвенной белизной, но усилием воли она удержала наигранную улыбку. Она проговорила негромко, но очень четко:
– Отнюдь. Я помню: я оставила вам то, что до́лжно, княжич.
Теперь губы сжал уже Цзи Минфэн.
Он молчал, а Чэн Юй не знала, что еще сказать. Она казалась спокойной, но во всем ее теле чувствовалась некоторая скованность. Княжна не понимала, почему встретила здесь Цзи Минфэна. На самом деле, она больше не хотела видеть никого, связанного с княжеским домом Личуаня. Но сегодня она все же встретила их: княжича Цзи – тут Чэн Юй перевела взгляд на женщину в белом – и жену княжича.
У нее начала кружиться и болеть голова, к лицу все еще не вернулись краски. Девушка прижала руку к вискам, отчаянно желая поскорее убраться из этого места. Чэн Юй оглянулась. Заметив, что Цзи Минфэн по-прежнему безмолвствует, она прошептала, вновь повторив только что сказанные слова прощания:
– Вас наверняка ждут дела, меня тоже ждут дела, не смею вас задерживать.
С этими словами она уже собиралась отдать сообразный ситуации поклон и уйти, но вспомнила, что до сих пор одета в мужское, поэтому не стала сгибать колени, а только вновь через силу изобразила на лице улыбку и двинулась в сторону лекарской лавки, сама толком не понимая, что ей там нужно. Голова кружилась и болела все сильнее.
Цзи Минфэн окликнул ее.
– Ты настолько не хочешь…
Из повозки на другой стороне улицы вдруг раздался мужской голос:
– Куда ты идешь? Не заблудилась, случаем?
Юноша повернул голову в сторону повозки. Только теперь Чэн Юй вспомнила, зачем ей нужно в лекарскую лавку – там остались ее моточки ткани. Следом она поняла, что не соврала Цзи Минфэну – у нее действительно имелись дела. Она обещала отвести Лянь Суна в необычайное место. В свою любимую затерянную в горах пещеру.
В голове у Чэн Юй наконец прояснилось, и она уже на ходу ответила, направляясь в лекарскую лавку:
– Не заблудилась, нет! Я кое-что оставила в лавке, подожди меня.
В лекарской лавке она вынула пузырек, что всегда носила при себе, высыпала на ладонь пилюлю успокоения духа, побуравила ее хмурым взором, а после проглотила.
Когда Чэн Юй зашла в лавку, прибыл дозорный, который принялся расспрашивать Цзи Минфэна. По ходу разговора дозорный понял, что перед ним приехавший с границы сын удельного князя, и немедленно обменялся с ним церемонными приветствиями. Рядом с Цзи Минфэном стояла Цинь Сумэй. Постепенно улица наполнялась людьми, а уже через мгновение взорвалась шумом и гомоном.
Лишь стоявшая у башни Вольных птиц изящная повозка, как и прежде, оставалась островком спокойствия среди безумствующей толпы. Ехала ли она или стояла – будто бы ничто не могло лишить ее безмятежности. Не только правящий повозкой конюх казался погруженным в медитацию, даже запряженные в нее кони будто плыли над беспокойным человеческим морем.
Выбежав со свертком из лавки, Чэн Юй на миг остановилась. Увидев, что Цзи Минфэн беседует с дозорным, она с облегчением вздохнула и вихрем понеслась к повозке.
Столицу сотрясло такое событие. Трое нападавших в масках погибли, четверо не приходят в себя. Княжич с границ отделался ссадинами на руке. Вопиюще. Дозорный всегда скрупулезно вел дела, но даже он не всегда мог обратить внимание сразу на все подробности, поэтому не преминул задать Цзи Минфэну пару уточняющих вопросов.
Хотя княжич Цзи и отвечал на них, львиная часть его внимания была прикована к повозке.
Он проследил, как Чэн Юй стремительно подскочила к повозке, из которой вновь раздался мужской голос:
– Быстро бегаешь, значит, ноги не трясутся?
Голос звучал прохладно,