– Раз уж тебе ничего не нравится… – Она призадумалась. – Я отведу тебя в необычайное место! – Чэн Юй зажмурилась, вспоминая. – Хотя ты, братец Лянь, и очень разборчив, там тебе не к чему будет придраться, это место тебе обязательно понравится!
По окончании обеда в башне Вольных птиц третий принц отослал Тянь Бу в имение, а самого мужчину Чэн Юй затолкала в его же конную повозку, где велела сидеть и ждать ее.
Девушка проследила за тем, как опускаются занавески повозки, и свернула в лекарскую лавку, расположенную наискосок от башни Вольных птиц. Там она торопливо попросила полцзиня мышьяка, несколько головок чеснока и пару мотков перевязочной ткани.
Когда грянул гром, Чэн Юй как раз обернула несколько моточков ткани в пропитанную тунговым маслом бумагу и с этим свертком в руках выходила из лавки. Она не сразу поняла, что происходит. Только когда в глаза ей бросились перевернутые лавка румян и лавка украшений, до нее дошло. Да, теперь все стало ясно.
Обычно столица, располагавшаяся, как говорится, под ступнями сына Неба, представляла из себя на диво безопасное место. Увы, под ступнями все того же сына Неба копошилось и множество сынков знатных семейств, которым кровь из носу нужно было каждую пару недель подраться из-за разного рода развлечений, вроде петушиных боев, собачьих бегов и, разумеется, девушек. На этот раз до ушей Чэн Юй донесся даже звон клинков. «Ого, – мелькнула у нее мысль, – сегодня всех ждет большое представление, раз в дело пошли мечи».
В итоге, когда толпа разбежалась, открыв поле битвы, Чэн Юй увидела, что сражение и впрямь развернулось нешуточное: в десяти шагах от середины улицы группа людей в масках наседала на юношу в черных одеждах, закрывавшего собой деву в белом, которая явно не владела боевыми искусствами.
Каждое движение восьми человек в масках то и дело грозило стать для юноши последним. К счастью, он и сам превосходно дрался, успевая и защищать жмущуюся к нему девушку в шляпе с длинной вуалью, и отбиваться от противников, кажется, даже с небольшим перевесом. Фигура юноши с мечом вдруг ускорилась. Его лица Чэн Юй не разглядела, да и желания любоваться на это веселье у нее тоже никакого не имелось.
Хотя молодой господин Юй умел ездить верхом, стрелять из лука и играть в цуцзюй, боевыми искусствами он не владел. Чэн Юй не питала иллюзий насчет своих умений, поэтому, едва осознав, какое смертоубийственное представление разыгралось на улице, развернулась и потрусила обратно в лекарскую лавку, собираясь ответственно схорониться рядом с мальчишкой, который составлял в ней лекарства.
Толпа быстро разделилась на две половины: тех, кто бегал быстро и уже удрал, и тех, кто бегал медленно и все еще с дикими воплями несся по улице. В толпе бегущих кто-то толкнул старушку, и она упала точно у лекарской лавки. Пожалуй, если в творящемся вокруг беспорядке кто-то из молодых и здоровых случайно наступил бы на эту женщину пару раз, она наверняка умерла бы.
Если честно, Чэн Юй пугала эта яростная битва, но просто стоять и смотреть на старушку ей было стыдно, поэтому она вздохнула и, бросив сверток на землю и пригнувшись, выбежала из лавки. Она успела только приподнять старушку и сделать пару шагов в сторону убежища, то ли помогая женщине идти, то ли попросту волоча ее за собой, когда поняла, что в нее, вращаясь, летит огромный клинок.
Чэн Юй застыла.
В миг, когда взгляд Цзи Минфэна скользнул по ней, юноша остолбенел. И тоже увидел летящий в ее сторону клинок. Слово «Берегись!» еще не успело вылететь у него изо рта, а острый меч уже рванул из его рук, увлекая хозяина за собой.
К тому времени Цзи Минфэн разобрался с семью нападавшими в черных одеждах: трое погибли, четверо были тяжело ранены, и только последний, лучший боец из восьми, уже опрокинутый на землю, из последних сил метнул клинок в прятавшуюся за юношей Цинь Сумэй. Когда Цзи Минфэн, повернувшись, отбил его, он и подумать не мог, что клинок полетит в сторону беспечно стоявшего человека. В Чэн Юй.
Княжич помнил, что Чэн Юй сообразительная. Возможно, она была самой сообразительной девушкой из всех, кого он знал. Но сегодня, когда ей грозила такая большая опасность, она лишь молча смотрела на летящий в нее длинный клинок, не двигаясь с места. Как бы ни был быстр меч самого Цзи Минфэна, ему было уже не успеть. Юноша похолодел.
Когда еще бы два-три чи – и длинный клинок вонзился бы в Чэн Юй, сбоку вдруг вылетел закрытый веер.
Он был черным как смоль, только в подвеске на ручке что-то вдруг полыхнуло алым, но что – непонятно. Веер точно ударил по клинку, издав лязгающий звук, который подтвердил, что остов веера сделан из металла. Длинный клинок со страшной силой перевернулся. Но даже будь он полностью выполнен из темной стали, как мог легкий веер остановить тяжелый меч? И все же именно легкий веер быстро и точно отбил в сторону клинок, в котором было не менее двадцати-тридцати цзиней весу.
У ворот лекарской лавки, в которой пряталась Чэн Юй, были вырезаны парные надписи: «На горах бессмертных травам нет числа, и чудесных снадобий лавочка полна». Отбитый веером и, признаться, довольно пугающий меч вонзился ближе к слову «бессмертных», войдя в дерево на три цуня, тем самым показывая, насколько велико мастерство метнувшего веер человека.
Само собой разумеется, что при такой силе удара последует и отдача от меча, а значит, что складной веер никак не может вернуться по тому же пути, однако тот каким-то образом полетел обратно – в конную повозку какого-то знатного человека, остановившегося на другой стороне улицы.
Когда веер оказался рядом, из-за занавесок повозки вытянулась рука. Серебристо-белый рукав чуть сполз, обнажая белую кожу. Под солнечным светом она выглядела необъяснимо изящной. Определенно, это была рука мужчины. Он сжал черный веер, будто между делом перебрал по нему пальцами, а после втянул руку обратно.
Когда под палящим солнцем клинок чуть не вонзился Чэн Юй в лицо, она ни о чем не думала.
Она ни о чем не думала, но отчего-то в ее памяти вдруг призрачными тенями замелькали редкие отражения мечей древней гробницы в Южной Жань, и мягкий женский голос прошептал ей на ухо: «Не бойтесь, княжна, не бойтесь». Как только прозвучал этот голос, перед глазами Чэн Юй встал туман, и она на миг оцепенела.
Когда клинок летел в Чэн Юй,