— Прохор Игнатьевич, — тихо позвала она.
Я остановился рядом.
— До сих пор вспоминаю ту ночь, — произнесла Раиса, глядя в снег. — Бойцы Гильдии… они не чувствовали боли. Не останавливались. Ты протыкал им горло — они продолжали драться. Ломал кости — они не замедлялись. Это были не люди. Машины. Оружие в человеческой оболочке.
— Но Всеволод умер человеком, — сказал я твёрдо. — С именами детей на губах. Это главное отличие между ними и нами, Раиса.
Лихачёва подняла на меня глаза. В них читалась боль, но и понимание.
— Спасибо, — выдохнула она. — За то, что вытащили меня тогда. За Мёртвую и Живую воду. За… за всё.
— Ты заслужила, — ответил я просто. — Не вини себя. Вы сделали всё, что могли.
Тенебромантка кивнула и ушла, ссутулившись. Я проводил её взглядом, затем посмотрел на дом Каменевых. Через окно было видно, как Анна Петровна обнимает детей, прижимая к себе медальон мужа.
Всеволод защищал не абстрактное княжество. Он защищал этот дом. Эту женщину. Этих детей. И умер, думая о них.
Гильдия не понимает этого. Не поймёт никогда. Они создают оружие, лишая его человечности, и думают, что таким образом получат более эффективных бойцов. А я — строю армию из людей, которые знают, за что сражаются.
Именно поэтому мы победим.
* * *
Малый зал для аудиенций Владимирского дворца был заполнен до отказа. Массивный стол из тёмного дерева, за которым прошлые князья провели десятки совещаний, сейчас окружали те, кто контролировал денежные потоки княжества. Гордей Кузьмич Маклаков устроился в кресле с привычным видом хозяина положения, лузгая подсолнечные семечки. Роман Ильич Добромыслов, приглашённый мной из Сергиева Посада, опираясь на трость, беседовал о московских ценах с ещё одним человеком, приехавшим по моей просьбе, с Семёном Золотарёвым — инвестором в облигации Угрюма.
Аристарх Викторович Фадеев, которого я не видел примерно полгода, осматривал помещение внимательным взглядом опытного торговца, оценивающего потенциальную выгоду. По меркам остальных игроков он был рыбёшкой гораздо более мелкой, зато связанной со мной магической клятвой. И, наконец, последним хорошо известным мне торговцем был Семён Мерзляков, один из умнейших дельцов Москвы, занимающийся Реликтами. Он изучал лица собравшихся с невозмутимым спокойствием.
Рядом со мной сидели Артём Стремянников и Германн Белозёров. Молодой банкир, ставший моим главным финансистом после блестяще проведённого аудита, выглядел собранным и деловитым — костюм отглажен, галстук безупречен, папка с документами под рукой. Казначей же казался напряжённым — он знал, что сегодняшний разговор будет иметь далекоидущие последствия.
Эти люди думают, что я позвал их обсудить новые налоговые льготы или торговые привилегии. Они ещё не понимают масштаба того, что я им предложу. Но именно они — ключ к успеху. Без их капитала и предпринимательской жилки проект застрянет на бумаге.
— Господа, — начал я, поднимаясь. — Благодарю за то, что нашли время приехать. Прежде чем перейти к новому предложению, позвольте рассказать о выполнении наших прошлых договорённостей. Германн…
Граф развернул папку с документами, прочищая горло:
— Указ о снижении налогов, пошлин и акцизов вступил в силу вчера. Порог уплаты НДС поднят до ста тысяч рублей.
Маклаков довольно кивнул, отправляя в рот очередное семечко:
— Видели, видели, Ваша Светлость. Уже считаем прибыль. Хорошее дело сделали, Прохор Игнатьевич, просто отличное!
По лицам Золотарёва, Добромыслова, Мерзлякова и Фадеева было видно недоумение. Они не понимали, зачем их пригласили на встречу, где обсуждают владимирские дела.
— Охрана торговых путей, — продолжил я. — Стрельцы получили дополнительное финансирование. Идёт найм новых бойцов, базовое обучение завершится через два месяца. Уже сейчас патрули усилены на дороге Владимир-Сергиев Посад и Владимир-Муром.
Молодой купец, торговавший металлами и присутствовавший на первой встрече с гильдией, кивнул с видимым одобрением:
— Ждём с нетерпением. Потери от разбоя непременно сократятся.
Пожилой купец, специализировавшийся на зерне, подался вперёд:
— И главное — ни один чиновник после прошедшей чистки взятку не требовал. Боятся, видать.
Гордей Кузьмич расхохотался:
— Ещё бы не боялись! Половина знати до сих пор икает, когда слышит слово «амнистия». Знатно вы нас пощипали, Ваша Светлость. Я ведь тоже немаленькую сумму был вынужден вернуть…
Я позволил себе лёгкую улыбку и ответил безмятежным тоном:
— Я обещал принести порядок и единые правила для всех. Таким был необходимый первый шаг. Но дальше вы увидите гораздо менее болезненные и более приятные для себя инициативы. Артём…
Стремянников поднялся, открывая свою папку:
— Аудиторский приказ заработает до конца месяца. Набираем штат. Каждая жалоба будет расследоваться, каждый факт коррупции наказываться. Без исключений. Вы сможете подать анонимную или именную претензию на любое нарушение, требование взятки или притеснение со стороны чиновников.
Золотарёв, молчавший до этого, поднял бровь с интересом. Умный делец сразу оценил потенциал — возможность убрать нечистых на руку конкурентов через законные механизмы стоила дорого.
Маклаков стукнул ладонью по столу с уважением:
— Что ж, Прохор Игнатьевич, вы слово держите. Это редкость в наше время. Большая редкость.
— А что касается Сумеречной стали, — продолжил я, — первая партия для перепродажи готова. Сто двадцать единиц оружия. Приоритет у первой купеческой гильдии Владимира, как и договаривались.
Купцы переглянулись, явно довольные. Один из них наклонился вперёд:
— Мы уже подписали предварительные соглашения на продажу половины в Черноречье и Уральскоград. Спрос безумный, цены отличные.
Вот теперь они мне доверяют. Обещал — сделал. Каждый пункт выполнен в срок или даже раньше. Они видят, что я не пустослов. Теперь, когда предложу новый проект, они не станут сомневаться. Доверие — это валюта власти. И я только что существенно пополнил свой счёт.
Я обвёл взглядом собравшихся. Добромыслов внимательно слушал, опираясь на трость. Золотарёв делал пометки в блокноте. Фадеев прищурился, явно прикидывая возможные выгоды. Все они были опытными дельцами, каждый заработал состояние своим умом и хваткой.
— Теперь, когда старые обязательства выполнены, — я сделал паузу для эффекта, — перейдём к новому проекту. Господа, сегодня я расскажу вам о плане, который изменит экономику всего княжества.
Тишина. Абсолютная тишина. Даже Маклаков застыл с приоткрытым ртом, забыв про семечки. Все взгляды устремились на меня. Я дождался, пока напряжение достигнет пика, и произнёс:
— Как вы уже знаете, Владимир перестанет быть столицей княжества.
— Так вы не шутили тогда на коронации?.. — выдохнул один из владимирских купцов, пожилой торговец зерном. — Действительно планируете перенести столицу в… в Угрюм?
— В таких вещах я никогда не шучу. Перенос состоится. Не сразу, — спокойно продолжил я. — Постепенно. В течение шести-двенадцати месяцев. Начнём с нескольких ключевых Приказов: Аптекарского,