Анфиса кивнула, слушая внимательно. Её дар и Талант позволяли чувствовать каждое слово, каждую эмоцию, стоящую за ним.
— Но даже мой способ опасен, — продолжил Прохор. — Чтобы пройти «малую смерть», нужно быть готовым встретиться с тем, что прячешь от себя. Страхи, вина, сомнения — всё это становится барьерами. И вот тут ты можешь помочь.
— Я? — удивилась девушка.
— Твой магический дар, и самое главное, твой Талант, позволяют чувствовать чужие эмоции и работать с ними, — князь остановился, глядя ей в глаза. — Ты можешь помочь магам подготовиться к испытанию. Вскрыть их внутренние травмы ещё до начала прорыва. Это повысит их шансы.
Менталистка поморщилась. Она знала, что такое работать с чужой душевной болью. Это было похоже на то, как хирург вскрывает нарыв — больно, но необходимо, чтобы началось исцеление.
— Но почему сейчас? — спросила она. — Почему так срочно?
Прохор прошёлся к окну, глядя на укрепления Угрюма.
— Весной мы идём войной на Гаврилов Посад, — сказал он ровно. — Там гнездо Бездушных. Возможно, там Кощей. Мне нужны Магистры, Анфиса. Мастера — это хорошо, но для того, что нас ждёт, этого недостаточно. Каждый Магистр в нашем отряде — это десятки спасённых жизней. Каждый маг, который не пройдёт испытание из-за неподготовленности — это потерянный шанс на победу.
Он повернулся к ней, и в его взгляде была та тяжесть, которую девушка чувствовала всякий раз, когда князь думал о предстоящей битве.
— У нас есть несколько магов, готовых попытаться. Мой отец, профессор Карпов, княжна Засекина, Матвей Крестовский, Тимур Черкасский, Венедикт Аронов. Без твоей помощи часть из них не пройдёт. Я видел, как маги ломаются на этом испытании, Анфиса. Их сознание застревает в собственных кошмарах, и они уже не возвращаются. Или возвращаются… не теми, кем были.
Менталистка сглотнула. Ответственность навалилась на плечи тяжёлым грузом.
— А если я не справлюсь? Если не смогу помочь?
— Справишься, — сказал Прохор с той уверенностью, которая не оставляла места сомнениям. — Ты уже помогала Гавриле после того, как он едва не сломался. Помогала раненым в лазарете держаться, когда боль была невыносимой. Это то же самое, только глубже. Ты не лечишь тело — ты помогаешь им увидеть то, от чего они прячутся. А дальше они сами решат, готовы ли встретиться с этим лицом к лицу.
Сейчас, сидя в кабинете и ожидая первого посетителя, Анфиса всё ещё чувствовала тяжесть этих слов. От её работы зависело, сколько магов выживет при прорыве. Сколько Магистров отправится в Гаврилов Посад. Сколько людей вернётся из этого похода живыми.
Это было пугающе. Но Прохор Игнатьевич верил в неё. И она не могла его подвести.
Теперь она готовилась к первой встрече. Прохор Игнатьевич объяснил, что первым придёт его отец — Игнатий Платонов, электромант и Мастер третьей ступени. Мужчина, который всю жизнь был строителем, потерял всё ради спасения сына, а теперь готовился к испытанию, которое откладывал годами.
В дверь постучали — три размеренных удара.
— Войдите, — позвала Анфиса, выпрямляясь в кресле.
Дверь отворилась, и в кабинет вошёл сам Платонов-старший. Высокий, седой, с усталыми плечами и глубокими морщинами вокруг глаз. Одет просто — светлая рубашка, тёмные брюки. В руках держал трость, хотя Анфиса знала, что она ему не нужна — целители полностью восстановили его здоровье после тюрьмы.
— Добрый день, Игнатий Михайлович, — мягко поздоровалась она, указывая на кресло напротив. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Боярин кивнул и опустился в кресло, положив трость рядом. Анфиса сразу почувствовала волну эмоций, исходящую от него — тревога, сомнение, стыд. Всё это клубилось внутри мужчины плотным узлом, который с каждым годом затягивался всё туже.
— Чай? — предложила она, указывая на поднос с чайником и чашками.
— Нет, спасибо, — ответил Игнатий.
Голос был ровным, но Анфиса чувствовала напряжение под этой внешней твёрдостью. Она налила себе чай, делая паузу, давая ему время освоиться. Георгий Светов, маг-целитель, научил её этому — не торопиться, дать человеку почувствовать себя в безопасности.
— Вы знаете, зачем я вас пригласила? — спросила менталистка, когда тишина стала слишком долгой.
— Прохор объяснил, — со вздохом кивнул боярин. — Вы должны… помочь мне подготовиться к испытанию. Вскрыть то, что мешает. Сын уговорил меня на это, и я не смог ему отказать…
— Именно, — Анфиса отпила глоток чая и поставила чашку на стол. — Только сразу договоримся: всё, что вы здесь скажете, останется со мной. И не мне вас судить или в чём-либо винить. Я просто… помогу вам разобраться в том, что вы сами от себя прячете.
Боярин молчал, глядя в окно. Девушка чувствовала, как внутри него бушует буря — страх, стыд, отчаяние. И под всем этим — глубокая, всепоглощающая вина.
— Почему вы раньше не пытались пройти испытание на ранг Магистра? — мягко спросила она.
Игнатий вздохнул, переводя взгляд с окна на свои руки.
— Считал… считал, что мои шансы минимальны, — ответил он после паузы. — Слишком опасно. А если я умру или сойду с ума… кто позаботится о семье? О сыне?
— Но теперь ваш сын — князь, — заметила Анфиса. — Он не нуждается в вашей защите так, как раньше. Что изменилось?
Боярин сжал руки в кулаки. Волна эмоций хлынула на неё — стыд, боль, отчаяние. Она вздрогнула, но не отступила, принимая этот поток на себя.
— Я не смог спасти его, — прохрипел Игнатий. — Когда его приговорили к смерти… я ничего не смог сделать. Потратил все деньги, заложил имение, умолял, но это не помогло. Мой сын умер на той виселице.
Менталистка молча ждала. Она чувствовала, что это лишь верхушка айсберга. Под этими словами скрывалось нечто гораздо более глубокое и болезненное.
— Род Платоновых разорился при мне, — продолжал боярин, не поднимая глаз. — Мой дед был великим магом. Отец поддерживал честь рода. А я… я не смог сохранить то, что они создали. Усадьба заложена, связи потеряны, репутация разрушена. Всё, что я построил своими руками, оказалось песком.
— И теперь ваш сын делает то, что вы никогда не смогли бы, — тихо добавила Анфиса.
Игнатий вздрогнул, словно она ударила его. Волна стыда накрыла её с такой силой, что на мгновение девушка не смогла дышать. Она сжала подлокотники кресла, заставляя себя не отстраниться от его эмоций.
— Да, — выдохнул боярин. — Сначала воевода в забытой богом деревне. Потом маркграф. Затем князь. Он собрал вокруг себя людей, создал армию, построил с нуля острог, завоевал княжество и престол… Всё то, на что у меня не хватило ни сил, ни