Один из бойцов лежал неподвижно в луже крови, ему походя разорвали горло, и теперь две другие твари высасывали из него остаточную энергию, стремясь вернуть в строй.
Зато сержант находился на земле под широкоплечим Стригой-мужчиной, вонзив штык автомата прямо в грудную клетку твари и расстреливая её в упор. Чёрная кровь фонтанировала из пробоин, заливая и сержанта, и землю вокруг, но Климов не отпускал спуск — оглушительные выстрелы почти в притык к телу противника превращали внутренности монстра в месиво. Сержант не растерялся, молодец.
Заметив нас, две другие Стриги бросили павшего бойца и метнулись вглубь лагеря, но далеко не ушли. Сбежавшиеся Стрельцы открыли огонь. Очереди из автоматов прошили одну тварь, отбросив её назад. С колокольни церкви грохнул выстрел снайперской винтовки — вторая Стрига, уже в прыжке, дёрнулась и рухнула, пробитая насквозь.
— Прекратить огонь! — рявкнул я. — Добить раненых, остальные — в боевую готовность!
Гвардейцы подошли к конвульсирующим Стригам и методично добили их, отделив головы взмахами топоров из Сумеречной стали. Я подбежал к Климову — тот с трудом выбирался из-под тела монстра. Помог ему встать. Сержант тяжело дышал, лицо забрызгано чёрной кровью твари.
— Цел? — коротко спросил я.
— Так точно, Ваша Светлость, — выдавил он. — Господи, ну и мерзость! — в сердцах бросил он, вытирая лицо рукавом.
Климов присел на колени возле тела убитого Столярова, закрыл мёртвому глаза и поднялся, глядя на меня мрачным взглядом.
— Докладывай, — приказал я.
— Из темноты вышли три девушки, Ваша Светлость, — голос сержанта звучал глухо. — Просили помочь, говорили, что их выбросили из конвоя. Я не поверил, послал Денисова за офицером. Потом они… прыгнули. Превратились в этих тварей прямо на глазах.
Я подошёл к телам монстров. Обычные Бездушные — чёрные провалы глаз, щупальца, сетка набухших вен. Ничего примечательного. Однако Климов и его люди видели девушек — молодых, замёрзших, измазанных грязью. Значит, иллюзия работала до последнего момента.
— Ты тоже видел девушек? — уточнил я у Денисова.
— Так точно. Блондинка и две тёмненькие. В рваных платьях. Дрожали от холода… — он запнулся, глядя на трупы монстров.
Я выпрямился, обдумывая информацию. Скверно, очень скверно. Кощей использует либо магические иллюзии, либо ментальные внушения. И учитывая то, что я наблюдал раньше — детский смех, тени в пустых домах, запах тухлого мяса, которого не было, — скорее всего, дело именно во внушениях. Древний Бездушный пробирается в сознание людей и подсовывает им ложные образы. Такую же тактику применял тот Кощей, что атаковал Угрюм во время Гона. Тогда маги видели призраки прошлого.
— Василий Евгеньевич! — окликнул я полковника, который уже бежал к месту боя. — Передать по всем постам: стрелять во всех, кто приближается к лагерю, без предупреждения. Даже если это женщины, дети, старики — не важно. Любой, кто идёт из темноты, — враг. Никому не верить на слово. Никаких переговоров. Это край Бздыхов, с ними разговор короткий.
Полковник кивнул, его льдистые глаза сузились:
— Понял, Ваша Светлость. Приказ будет доведён.
— И удвоить патрули. Хочу, чтобы между постами не было значительных промежутков. Часовым стоять спиной друг к другу, чтобы видеть всё вокруг.
— Слушаюсь!
Огнев отдал распоряжения, и через несколько минут по лагерю прокатилась волна команд. Бойцы заняли позиции, удвоили бдительность. Я обошёл периметр лично, проверяя расстановку. Костры горели ярко, освещая подходы. Где-то вдали завыл ветер — протяжно, тоскливо.
Около полуночи начались звуки.
Сначала тихо — из одной из разрушенных изб донёсся детский смех. Высокий, звонкий, беззаботный. Потом скрип качелей — размеренный, монотонный. Женское пение колыбельной — нежное, убаюкивающее. Лай собаки. Мычание коровы. Звуки нормальной деревенской жизни.
Но в мёртвой деревне не было ни детей, ни качелей, ни скота.
Солдаты заёрзали на постах. Младшие бойцы оборачивались на звуки, напряжённо вглядываясь в темноту. Один из рядовых шагнул было в сторону избы, из которой доносился детский плач, но сержант схватил его за плечо:
— Стоять! Это ловушка!
— Но там ребёнок плачет…
— Никакого ребёнка там нет! Оставайся в строю!
Звуки становились громче, отчётливее. Спать в таких условиях было совершенно невозможно. Теперь слышались конкретные голоса — знакомые, родные. Женский голос звал кого-то из бойцов:
— Ванечка, родной, вернись домой… Мне так страшно одной…
— Папа, где ты? Мне холодно… — детский голосок, надрывный и жалобный.
— Милый, я так скучаю… Вернись, пожалуйста…
Несколько солдат дёрнулись с мест. Один рядовой, совсем молодой парень лет восемнадцати, сделал шаг к развалинам, откуда звал его детский голос. Товарищи едва успели схватить его за руки, оттащить обратно к костру. Парень вырывался, на глазах блестели слёзы:
— Отпустите! Это моя сестра! Она заблудилась!
— Там никого нет! — рявкнул сержант, встряхивая его. — Приди в себя, идиот!
Голоса продолжали. По всему лагерю раздавались призывы — десятки, сотни. Каждый боец слышал что-то своё, личное, сокровенное. Кто-то имя жены, кто-то плач ребёнка, кто-то предсмертный стон умирающего товарища. Кощей бил точно, в самое сердце.
Я увидел, как у южного поста двое Стрельцов одновременно сорвались с места, побежали к лесу. Их товарищи кинулись следом, повалили на землю, удерживали силой.
Чёрт побери, так продолжаться не может.
Я сосредоточился, призывая магическую энергию в Крепость духа. Девяносто пять капель потекли из резерва, формируясь в сложный узор защиты. На ранге Магистра я мог накрыть этими чарами существенно большую площадь, чем раньше. Серебристое сияние вспыхнуло вокруг меня, расширяясь во все стороны волной. Оно прокатилось по лагерю, касаясь каждого бойца, создавая ментальный щит.
С противоположной стороны деревни, там где разместился Магистр Аронов, донеслось аналогичное плетение. Проделав работу над ошибками по итогам последнего Гона, я научил всех Магистров этому заклинанию. Кому-то оно давалось легче, кому-то сложнее, но так или иначе маги смогут защитить некоторое количество бойцов.
Голоса не прекратились, но их воздействие ослабло. Бойцы моргали, словно просыпаясь от дурного сна. Рядовой, которого удерживали товарищи, перестал вырываться, обмяк. Сержант осторожно отпустил его.
— Что… что это было? — пробормотал парень, растерянно глядя вокруг.
— Ментальная атака, — ответил я, подойдя ближе. — Кощей лезет вам в головы. Но теперь вы защищены.