Воины поле
Окропили,
Рдяную сталь
От остылого тела
Ворога ютов (Домальди)
Несло войско,
Когда закланью
Домальди предал
Свейский род
Урожая ради.
Правда, ни Тьодольв, ни Снорри не говорят, стало ли в том году лучше, но при сыне Домальди хорошие урожаи и мир возобновились (Сага об Инглингах, XV. КЗ. С. 18). Напротив, после смерти норвежского конунга Хальвдана Черного (предположительно 852 г.), при котором были особенно удачные годы и царил мир, свеи решили не сжигать его тело, как требовал обычай, а расчленить на четыре части и захоронить в разных областях Норвегии, чтобы обеспечить благополучие всей страны (Сага о Хальвдане Черном, IX. КЗ. С. 42).
Самым надежным способом заручиться помощью богов, чтобы они позволили Хадувульву «дать урожайный год», было публичное жертвоприношение. Оно совершалось в соответствии с установленными ритуалами: Высокий / Один вопрошает своего собеседника: «Умеешь молиться и жертвы готовить? Умеешь раздать? Умеешь заклать?» Очевидно, Хадувульв (или его жрецы) умел просить богов, готовить, раздавать и приносить жертвы — иначе вряд ли Стентофтенский камень был установлен. Прежде всего, правильным должно было быть число жертв: Один предостерегал: «Хоть совсем не молись, но не жертвуй без меры» (Речи Высокого, 144–145).
Рунический камень, VI — середина VII в., Stentoften, Блектинге, Швеция.
The Swedish National Heritage Board / Wikimedia Commons
Девять козлов и девять коней обеспечивали «меру» и сакральность числа жертв — уже не раз мы встречались с этим числом: в мифологическом пространстве существует девять миров, Один выучил девять заклинаний у своего дяди, сам провисел на мировом древе Иггдрасиле девять ночей, а у бога Хеймдалля было девять матерей. По словам немецкого клирика и писателя Адама Бременского, написавшего в 1070-е гг. «Историю архиепископов Гамбургской церкви», вплоть до его времени в Упсале раз в девять лет совершались большие жертвоприношения с закланием коней и людей.
Как и во многих других мифологических традициях, в германской мифологии сакральным, прежде всего, было число три. Его мы находим в количестве первых богов-асов (Один, Вили и Ве), в изначальном пространстве, состоящем из трех стихий, Нифльхейма, Гиннунгагап и Муспельсхейма, в трехчастном членении мирового древа Иггдрасиля, в количестве его корней. Специфически германской и скандинавской традицией было придание символических и магических функций числу девять. Предполагается, что в основе его выделения лежит утроение сакрального числа три, т. е. троекратное усиление магического действия числа три. Символическим воплощением утроения триады служит распространенный в изображениях на камнях, оружии и украшениях валькнут («узел мертвых») — сплетение трех треугольников, образующих девять углов.
Не менее важным был выбор жертвенных животных: козлов и коней. В скандинавской мифологической картине мира конь считался хтоническим существом, атрибутом Одина (восьминогий конь Слейпнир). Конь связывал мир живых и мертвых (на Слейпнире Один едет в царство мертвых, чтобы узнать судьбу сына, а Хермод позднее отправляется в Хель, чтобы вызволить Бальдра), но также и миры людей и богов. Принесение его в жертву асам устанавливало непосредственную связь с миром богов. Конина была обязательной пищей на ритуальных пирах в языческие праздники. Отказ есть конину на пиру чуть не стоил норвежскому конунгу-христианину середины Х в. Хакону Доброму власти: присутствовавшие дружинники и бонды, опасаясь гнева богов, пригрозили Хакону изгнанием, если он не будет соблюдать языческие обряды. Хакон был вынужден подчиниться (Сага о Хаконе Добром, XVIII; КЗ. С. 75–77).
Жертвоприношение, изображение на рисованном камне I, фрагмент, VIII–IX вв., Stora Hammars, Готланд, Швеция.
Bunge Museum / Wikimedia Commons
Коней приносили в жертву и при погребении знатных воинов и вождей. В десятках, если не в сотнях курганов в ногах погребенного или рядом с ним находят скелет коня. Исключительным было захоронение в Ладбю (остров Фюн, Дания) начала Х в.: под курганом в носовой части ладьи длиной около 20 м вместе с умершим и большим количеством различных вещей находились скелеты четырех собак и 11 (!) коней. Некоторые из ценных вещей были привезены из континентальной Европы, как застежка ремня, или Англии, как серебряная пластинка. Это были престижные предметы, и в кургане, видимо, погребен местный конунг.
Миру богов принадлежали и козлы, атрибуты Тора. Они везли его повозку и могли служить ему пищей, возрождаясь поутру (см. выше главу 3. Тор). Останки козлов находят в элитных, принадлежавших высшей знати погребениях Х в. в Скандинавии и на Руси. Например, в большом кургане Черная могила в Чернигове находился котел с костями и шкурой козла — неиссякаемая пища для погребенных в кургане двух воинов и средство перемещения в загробный мир.
В жертву приносились также петухи, собаки, а иногда и люди — пленники или рабы. В торфяном болоте, образовавшемся на месте озера в Толлунде (Ютландия, Дания), был обнаружен труп мужчины, столь хорошо сохранившийся, что первоначально возникло предположение, что он — жертва недавнего преступления. Исследования показали, что он погиб в IV в. до н. э. А веревка на шее указывала на насильственную смерть. Как считается, он был принесен в жертву богам. Такое предположение подтверждается второй аналогичной находкой менее чем в сотне метров от Толлундского человека. Это были также хорошо сохранившиеся останки 25-летней женщины, убитой около 280 г. до н. э. Очевидно, озеро служило культовым местом для сообщества, жившего здесь на протяжении длительного времени. Подобные находки нередки и в других торфяных болотах Дании.
Саги не рассказывают о человеческих (как, впрочем, и о других) жертвоприношениях, кроме легендарной истории конунга Домальди. Авторы саг и их слушатели были христианами и, вероятно, не могли не осуждать подобные жертвы, как и вообще языческие ритуалы. Иное дело памятники, возникшие в языческую эпоху. На одной из панелей готландского рисованного камня VIII–IX вв. изображены два дерева, под одним из которых, согнутом, стоит держащий щит человек с петлей на шее: если дерево, к которому он привязан, распрямится, он повиснет в воздухе. Над ним парит «птица битвы», ожидая поживы. Под ней — валькнут, «узел мертвых» — символический знак, возможно, связанный с культом мертвых, но, несомненно, обозначающий сакральность изображаемого. Еще ниже расположен помост, на котором лицом вниз лежит человек, а над ним возвышается человек, держащий в руке копье. Обе эти сцены интерпретируются как жертвоприношения Одину: повешение на дереве и пронзение копьем. К месту жертвоприношения идут четыре воина со щитами и поднятыми мечами.
«Человек из Толлунда», IV в. до н. э., Толлунд, Ютландия, Дания.
P. V. Glob. The bog people Iron Age man preserved. Ithaca, N.Y., Cornell University Press, 1969 / Internet Archive
Не исключено, что человеческие