Все шестеро огляделись.
На перроне никого не было, и стояла полная тишина, как и там, откуда они приехали. Вагоны простаивали на своих местах, а входы в туннели, часть из которых была зарешечена, не освещались. Проще говоря, там ничто не двигалось, кроме вновь прибывших.
Путники прошли вдоль перрона к центральному входу, где находилась шахта лифта, в которую они и вошли. После этого они медленно поднялись вверх, проехав мимо нижних этажей в так же пустующее здание терминала, из которого вся группа вышла на улицу. На мгновение Брайанту показалось, что все это время они двигались по замкнутому кругу и вернулись в Аннамар. Но потом он увидел, что город, в который они попали, был намного больше, а высаженные вдоль домов деревья и другие растения, помогавшие поддерживать кислородный баланс, были подстрижены, а значит, за ними ухаживали. Да и дома вокруг выглядели обитаемыми.
Вот только на улицах никого не было. И везде стояла абсолютная тишина, такая же, как в пустом Аннамаре.
— Сейчас ночь? — спросил Брайант.
— Нет, — отозвался Фаон. — На ночь в спальнях закрывают окна, а на улицах появляется немного людей.
— Сейчас время Скитаний, — объяснила Кира. — По закону, определенные часы предназначены для работы, которую необходимо выполнить, другие — для еды и сна, а есть время Скитаний. В течение этих часов центральное управление заблокировано. Иначе мы проводили бы все время в других жизнях и вскоре умерли бы. Разум и тело могут выдержать только такой распорядок.
— Мой дом недалеко, — опять заговорил Фаон. — Пойдем туда, и вы узнаете, как мы используем наш разум для собственного уничтожения.
— Но надо же предупредить… о варконидах. Разве мы не должны..? — изумленно пробормотал Хью.
— Сейчас предупреждать некого, — прервал его Фаон. — Ты не понимаешь. Сейчас время Скитаний, и мы шестеро — единственные души в Котмаре.
Они пошли по ярким тротуарам вдоль стен разноцветных домов. Нигде по-прежнему ничто не двигалось, но несколько раз Брайант увидел сквозь открытые жалюзи мужчин, женщин и даже детей, лежащих на мягких диванах. Они выглядели не как спящие, а как мертвые, и у каждого на голове был хрустальный обруч, сияющий жутким светом.
В центре города, достигая почти самой высокой части покрывающего его купола, возвышалась узкая башня, непохожая ни на одно сооружение в Аннамаре. На ее вершине находилось устройство в форме огромного кольца, видимо, сделанное из хрусталя, которое тоже светилось бледным свечением.
— Это центральный пульт управления, — опережая вопросы, рассказал Фаон. — Импульс преобразователя передается с него, — он указал на кольцо, — во все части города, где он улавливается и усиливается отдельными приемниками. — Он дотронулся до маленького коммуникатора, висевшего у него на шее. — Вот эти устройства были началом всего. Когда наши ученые решили проблемы ментальной проекции, это, в принципе, был всего лишь маленький шаг вперед по сравнению со Скитаниями. Сначала мы научились передавать всего лишь простые мысли — а теперь преобразователь может спроецировать весь разум, сознание целиком, куда бы мы ни пожелали.
Фаон свернул в сторону входной двери одного из домов, окрашенного в аквамариновый цвет.
— Прошу, входите, — сказал он, открыв эту дверь.
Зайдя внутрь и опять никого не увидев, Брайант не смог скрыть удивления.
— Вас никто не ждет? — спросил он, осматриваясь. — Я имею в виду полицию или как у вас это называется? На тот случай, если вы вернетесь. — Он посмотрел на Киру. — Я подумал…
— Не надо, — резко сказал Фаон. — Мы уже здесь, и скоро это станет известно. А пока спешить некуда. В Котмаре ничего не делается на скорую руку.
Он указал землянам на диваны в главной комнате-гостиной. Брайант и Фелтри, объяснили стоящему между ними Грейсу Чаю, что происходит, и предложили ему тоже присесть, но он проявил неслабый живой интерес к Скитаниям.
— Вы имеете в виду, что я или, скорее, мыслящая часть меня, может покинуть тело и отправиться туда, куда захочет? — спросил он местных жителей через телепатический коммуникатор Хью.
— Да, свободно и со скоростью мысли, — как- то очень буднично ответил Фаон, после чего взял в руки один из лежащих в той же комнате хрустальных обручей. — Этот усилитель улавливает импульс преобразователя и передает его непосредственно в мозг, где матрица мыслящей личности претерпевает вибрационный сдвиг, который полностью освобождает ее от оков плоти до тех пор, пока преобразователь активен.
— Любопытно… Кто знает? Возможно, мы заберем эту технологию, — задумчиво потянул Чай.
— Возможно, это было бы решением всей проблемы варконидов, а заодно и нашей, — мрачно пробормотал Фаон.
Он надел хрустальный обруч на лоб Грейса, усадил его на кушетку и нажал кнопку на устройстве. Обруч тут же засветился. На лице варконида на мгновение появилось выражение ошеломленного удивления, а потом оно стало совершенно пустым, отстраненным и таинственным, как лицо трупа.
— Ты готов? — обратился Фаон к Брайанту, и тот беспокойно взглянул на Фелтри.
— Думаю, мы оба готовы, — ответил он затем.
Хью откинулся на диван, а Кира принесла еще один обруч и надела его ему на голову. Устройство оказалось неприятно холодным.
Девушка улыбнулась, заметив гримасу на его лице, и спокойно сказала:
— Это совершенно безопасно.
С этими словами она нажала на кнопку.
И мгновенно Брайант почувствовал, как его словно бы подхватило и отбросило куда-то прочь порывом космического ветра. Кира исчезла. Все исчезло. Он сломя голову мчался сквозь тьму и забвение, а потом снова увидел свет и обнаружил, что висит в пустоте, непривычно уравновешенный и невесомый, бестелесный и свободный. Висит над поверхностью какой-то планеты.
Планета казалась старой и словно бы ржавой. На морщинистой красной равнине он увидел космопорт со стоящими там двумя черными крейсерами, а в складке горбатых холмов виднелись обломки маленького корабля. Это была та самая планета, на которой они сейчас находились. Древнее солнце парило в небе, вспоминая дни своей жаркой юности, и нигде не было никаких признаков Аннамара, Котмара или любого другого населенного места. Хью отвернулся от этого мира, и Скитания начались.
Он увидел рассеянные звезды — так ясно, как никогда их не видел. Да, это были те внешние солнца, сияющие на краю Магелланова Облака, мимо которых он уже пролетал, но теперь Брайант почувствовал неведомые ему до этого момента силы, которые заставляли их жить. Он увидел обнаженные первичные частицы материи и мог следить за ними, когда они прорывались сквозь рев и гром солнечной печи, превращались в новые вещества и снова разрывались на части неистовыми всплесками энергии. Это было и немыслимо страшно, и в то же время великолепно. Очарованный, он завис рядом с огромной