Рядом с ним, переминаясь с ноги на ноту, остановился Эррера.
— Добра здесь должно быть много! — сказал он, злорадно потирая руки.
Они вышли на самое дно долины, где за стенами располагались аккуратные маленькие индейские деревни с фермами и плантациями. Там проходила дорога, вымощенная каменными глыбами, и теперь по ней уже маршировали испанцы, а копыта лошадей громко стучали в быстром ритме. Местные мужчины и женщины, покинув богатые поля и дома, расположились вдоль дороги и с опаской наблюдали за странным шествием лошадей и бородатых мужчин. При этом все они делали знаки приветствия шедшей с ними девушке.
— Это рабы? — обратился Мартин к Арилл.
Та вновь посмотрела на него с уже знакомым холодным презрением.
— Мы не держим рабов. Это свободные люди, которые работают на себя, а мы лишь покупаем у них то, в чем у нас возникла необходимость, — сказала она, после чего обратилась через Мартина к испанцам: — Опустите оружие. Никакого боя не будет.
И действительно, большие ворота города оказались открыты, и испанцы беспрепятственно прошли сквозь них. Но пики солдаты все равно держали наготове, а смуглое лицо де Гусмана не расслабилось.
— Скажи ей, чтобы понимала и помнила: в случае предательства или любого другого обмана, она умрет первой, — произнес он, обращаясь к Мартину.
Солдаты, звеня ботинками по брусчатке, теперь жались ближе друг к другу, образовав компактную группу, ощетинившуюся яркими острыми наконечниками пик. Они смотрели вокруг настороженными взглядами, изучая цветные дома, здания с колоннами или пирамиды, но в любой момент готовые немедленно вступить в бой.
Де Гусман пришпорил свою лошадь и жестоко натянул поводья, заставив ее выгнуться, стряхивая пену с удил. Мартин насторожился, и его кожа покрылась мелкими мурашками. «Сейчас наверняка будет ответная атака, — подумал он. — Конечно, не обычная, с применением грубого оружия, а никому не ведомая — ошеломляющими лучами света». Но ничего не произошло.
В городе было тихо. На улицах туда-сюда сновали мужчины и женщины, но их оказалось немного. Это были высокие золотокожие люди, такие же, как Арилл, одетые в необычного покроя туники бронзового, зеленого или бледно-синего и даже металлического цвета. Время от времени они останавливались и с нескрываемым изумлением смотрели на испанцев.
Арилл поглядела по сторонам и обратилась к ним на языке, которого Мартин не знал — и даже примерно не смог определить, что это за наречие.
— Что она говорит? — потребовал перевести де Гусман.
Но Эдвард только покачал головой, всем своим видом показывая, что этот язык ему не знаком. Тогда испанцы приблизились к Арилл и взяли ее в кольцо.
— Будь осторожна! — сказал Мартин девушке. — У твоего горла меч!
Несколько местных жителей, видимо, не довольные такими действиями испанцев, дружно побежали к ним, как будто собираясь освободить соплеменницу. Они были безоружны — по крайней мере, в руках у них ничего не было. Арилл, осознав, что это может плохо закончиться, сказала что-то резким тоном, и они остановились, глядя на испанцев с презрительным гневом, от которого в глазах де Гусмана загорелся огонь. Затем девушка заговорила вновь, и Мартин уловил слово «Копан» и увидел, как ее рука упала в решительном жесте.
«Начинается, — подумал он. — Сейчас они нападут!»
Вместо этого раздались оглушительные яростные крики, которые вместили в себя и печаль, и изумление. Название Копан эхом разнеслось по улицам, вылетая из уст золотокожих людей, которых постепенно становилось все больше и больше. Они толпились вокруг испанцев, а те по-прежнему настороженно стояли на своих позициях. Мартина охватило не просто удивление, а даже восхищение мужеством этих «железных» людей Испании, которые без страха сметали все перед собой на огромном континенте. Несколько сотен человек против целого мира.
Из толпы вышел мужчина в темно-красной тунике с умным и волевым лицом, но при этом с мечтательным взглядом. Он подошел к девушке почти вплотную и начал о чем-то ее расспрашивать. Эд видел, как он смотрит на Арилл, слышал тон его голоса, и вдруг в нем, совершенно неожиданно для него самого, вспыхнуло что-то наподобие ревности.
Арилл отвечала короткими фразами, но в них было столько горечи и сожаления, что перевод не требовался. Незнакомец в красном стал злиться и кричать все громче, и тогда другие местные жители заставили его замолчать. Периодически оглядываясь по сторонам, Мартин заметил, что от толпы отделились несколько человек — они побежали прочь, явно торопясь разнести дурные вести.
Арилл закончила говорить с незнакомцем и повернулась к Эду.
— Теперь мы пойдем дальше в город, — спокойно сказала она. — Прикажите своим испанцам сложить оружие! Им нечего бояться, кроме собственной глупости.
Мартин перевел, и де Гусман неестественно улыбнулся — его лицо исказилось от недоверия и, одновременно, засветилось в предвкушении наживы.
— Насилия не будет, если его не провоцировать, — уверенно сказал он и посмотрел на драгоценности, которые горели на шеях золотокожих женщин и на поясах мужчин.
— Насилие? — несколько удивленно прошептал Эррера. — Эти мягкие создания еще не знают, что это значит, но скоро мы сможем их научить!
Манрике тоже не остался в стороне и с ухмылкой пробормотал:
— Есть и другое оружие, кроме меча.
Мартин, слушая реплики друзей, понимал, что ничего хорошего ждать не приходится, но в полемику с ними вступать не стал. Испанцы направились дальше в город, и собравшаяся рядом толпа горожан двинулась вместе с ними. Воздух вокруг был наполнен бормотанием и звуками множества шагов. Они шли мимо многочисленных зданий, которые как будто светились изнутри, а на цветных крышах играли лучистыми переливами солнечные блики.
Эд снова попытался проанализировать увиденное им сверхъестественное сходство со всеми древними городами Земли, но не смог. Это напоминало попытку проследить тонкое сходство между родственниками, которые внешне похожи друг на друга, но при этом являются яркими индивидуальностями. В конце концов, он отказался от этой затеи и попытался начать изучать сами стены местных построек, точнее, их раскраску. До сих пор он даже подумать не мог, что можно так ярко окрасить камень…
Внезапно археолог остановился. Он потянулся к ближайшей к нему стене, коснулся ее, постучал по ней и отпрянул назад. Это был вовсе не камень. Это был какой-то пластик! Эдвард испытал настоящий шок от этого открытия, который лишь усилился, когда он взглянул на здания впереди. Это было невозможно!
Его мысли прервал резкий окрик де Гусмана:
— Соблюдайте порядок! Никакой суеты! Не позволяйте этим языческим псам вставать между вами!
Мартин встряхнулся.
Доспехи и герб Испании сверкали под тропическим солнцем, копыта лошадей стучали по тротуару, а смуглые испанцы, высокомерно вышагивающие по пылающим улицам и совершенно равнодушные к невероятной странности этого до недавнего времени скрытого места, неотвратимо двигались вперед.
ГЛАВА VI
ПРОЦЕССИЯ ВЫШЛА НА широкую площадь, которую окружали длинные и низкие здания. В дальнем конце площади находилась большая продолговатая пирамида, самая высокая в городе. На ее вершине располагались три отдельных сооружения, и именно эти строения особенно поразили Мартина.
В одном из трех зданий явно находилась обсерватория, отметил он. И это был не тот примитивный, хотя и удивительно точный тип обсерваторий, который Эд хорошо знал и уже встречал на раскопках городов майя, где астрономическое оборудование состояло из отверстия в стене и пары скрещенных палочек. У этой обсерватории был телескоп усовершенствованной конструкции, выглядывающий из паза в крыше, а его корпус из хромированной стали красиво и даже вызывающе блестел на солнце.