Порой Чони не хватало воздуха от нахлынувших эмоций, тем не менее речь ее звучала твердо и смело. Пока она говорила, в окне за ее спиной затанцевали белые снежинки. Это был легкий, похожий на моросящий дождик снегопад. Первый снег в этом году.
— Теперь мне хочется жить иначе. Хоть немного походить на работящие руки этого человека или даже мизинец на ее ноге. Хочу трудиться так же усердно, жить так же бодро, и надеюсь, в мире и спокойствии.
Как только Чони закончила, судья ненадолго притих. А вскоре он подтвердил тот факт, что печать у подсудимой отняли силой, применив угрозы с рукоприкладством. И Чони признали невиновной. Она выдохнула с облегчением. Ноги задрожали, и она без сил рухнула на стул. Адвокат похлопал ее по спине. Горячие слезы хлынули из ее глаз. Чони вспомнила свой оазис — магазинчик «Изумительный ланч». Не попади она туда, возможно, до сих пор скиталась бы по парку или станциям метро в обнимку с Тыль. Нет, даже не так. Она скиталась бы в полном одиночестве под колючим, ледяным ветром.
* * *
Благодаря своей бережливости Чони накопила на залог и теперь наконец-то могла снять отдельную квартиру. Конечно, большую роль в этом сыграло выходное пособие, которое выплатила ей Кымнам после увольнения из магазина. Она нашла маленькую двухкомнатную квартирку в провинции Кёнгидо, идеально подходящую ей с дочкой. Там было уютнее, чем где бы то ни было, и главное — очень светло.
Оставался последний штрих. Влюбившись во все, чем окружила себя Кымнам, Чони повесила на кухонное окно такие же кружевные занавески и теперь могла смело заявить, что с переездом покончено. Затем она поставила на стол коробочку с ланчем, которую напоследок ей вручила Кымнам. Это был трехуровневый ланч-бокс из розового пластика.
Чони привычным жестом оттянула край серого рукава и потерла глаза.
— Я же уехала на рассвете, когда она успела…
Трепетно и не спеша Чони открыла первое отделение коробочки.
Там лежал кимпаб. Толстый кимпаб с тунцом, майонезом и листьями периллы. Во втором отделении она обнаружила кимпаб со щедрой порцией омлета в качестве начинки. В последнем отделении ее также ждал кимпаб, но водоросли в нем были внутри, а рис, наоборот, снаружи.
Все это время Кымнам продолжала твердить, что в один прекрасный день обязательно приготовит для нее кимпаб, и вот этот день настал. Набор, который Чони видела перед собой, был так похож на тот, какой ее друзья брали с собой на пикники.
В носу защекотало. Она открыла крепко поджатые губы и по одному начала отправлять кусочки в рот. Когда она уже почти все доела, то заметила на дне прямоугольный сверток из фольги. Чони засмеялась с полным ртом. Чего и следовало ожидать от госпожи Чон! Она просто не могла не развлечься напоследок.
Прожевав последний кусок кимпаба, Чони осторожно раскрыла конвертик из фольги. Внутри ее ждала записка с аккуратно выведенными знакомым почерком словами.
Чони, благодаря тебе впервые за долгое время я оживила забытые воспоминания. В начальных классах моя Мунчжон очень любила кимпаб с тунцом, в средней школе — яичный, а в старшей — рисом наружу. Если б только я встретила тебя чуть раньше, я бы лично готовила тебе кимпаб в каждую твою поездку с одноклассниками. И подкладывала бы смешные записки. Считай, что сегодня ты объедаешься за все упущенные годы. И еще, Чони. Одевайся в твои любимые цвета и скорее отправляйся на настоящий пикник. Хватит носить блекло-серое, оставь этот цвет в шкафу. Жизнь-то вандефул! Коллофул! [70] Разве не так? Не унывай. Ты знаешь: ко мне всегда — велкам. Ну что ж, си ю эгейн!
— Твоя бабушка, бабушка… — Чони все продолжала повторять это слово, будто бы боялась случайно проглотить его, а так хотелось посмаковать подольше. Никто никогда еще не говорил ей такого, и теперь Чони даже боялась закрыть рот, потеряв это ощущение. Наконец она все же свернула записку и кусочек фольги, поместив их между ладонями. Затем она сложила ладони, как для молитвы, и закрыла глаза. Этот день она все еще помнила во всех подробностях. Ту ночь, ту самую темную ночь, когда казалось, что впереди уже ничего нет, и страшно сделать еще хоть шаг. Этот желтый, теплый свет из окна магазина и дверь, распахнутая словно ей навстречу, откуда показалось доброе лицо Кымнам, усеянное мелкими морщинками…
~ ~ ~
Глава 2. Здравствуй, Хынмин!
«Сон Хынмин! [71] Уже то, что он носит капитанскую повязку на поле, наполняет всех нас чувством гордости! Им гордится вся Республика Корея! Сокровище нашей страны! Левая нога спортсмена достойна внесения в список культурного наследия ЮНЕСКО! И мяч переходит к Сон Хынмину! Вот так, спокойно вперед, поворот, удар! Гол!»
По телевизору шел матч английской Премьер-лиги между клубами «Тоттенхэм Хотспур» и «Лестер Сити».
Нога Сон Хынмина принесла команде победный гол, что приблизило футболиста к званию лучшего бомбардира Премьер-лиги.
Тем временем остальные члены команды подбежали к спортсмену и окружили его. Радуясь меткому удару, Сон Хынмин пробежался по полю, демонстрируя свой фирменный жест-камеру [72].
В этот момент телевизор отключили.
— Как надоел этот Сон Хынмин, — пробурчал худой подросток.
Его тоже звали Сон Хынмин. Он учился во втором классе средней школы [73] и проживал в трущобах района Ихвадон. Роднило его с известным футболистом только имя, ничем другим он на него не походил. Мальчик не был так хорош в футболе, не блистал юмором и не был уверен в себе, как его звездный тезка. Поэтому ему так не нравился этот Сон Хынмин. Чем чаще футболист мелькал на экранах телевизоров, тем больше закрывался от всех Сон Хынмин из Ихвадона. Каждый новый учебный год учителя [74], глядя в список, находили его имя и все как на подбор восклицали: «Ого, у нас в классе Сон Хынмин!» И пялились на него. Как же его раздражал этот взгляд. В такие моменты ему хотелось превратиться в рака-отшельника и сбежать от всех, юркнув в маленькую раковину.
— Эй, Сон Хынмин! Пасуй! Сюда, сюда