— Ты пыталась представить все так, будто я краду у Уилера. — Он медленно качает головой. — Думаешь, это не заставило меня пристальнее следить за тобой? Та взбучка была просто ради забавы, девочка. Мы хотели посмотреть, как далеко ты готова зайти. Неужели ты думаешь, что Уилер главный только потому, что пожимает руки и родом из этого гребаного города?
— Именно так я и думаю, — огрызается Мэгги, ее ярость вырывается наружу, когда она смотрит на него.
— Меня это устраивает, Мэгги. Дело в том, что в этом городе мало кто о тебе высокого мнения. — Его глаза налиты кровью, он усмехается, будто его осенила чудесная мысль. — В этом городе любят посплетничать, не так ли? Особенно о том, кто с кем трахается. Ты это делаешь с офицером Кортесом? Трахаешься с ним? — Он улыбается, жуткой, медленной улыбкой, демонстрирующей его кривые зубы. — Или ты такая же крыса, как и этот ублюдок, Блэкстоун? Он истек кровью быстрее, чем мой брат. Кто бы мог подумать, что все, что нужно сделать, — это позволить гравитации работать на тебя. Мы бы кучу времени сэкономили с лошадьми, которых пришлось списать.
— Ты гребаный психопат, — сквозь зубы бросает Мэгги.
— Ты так говоришь, как будто это новость. Я не пытаюсь притворяться тем, кем не являюсь. — Его глаза устремляется ко мне. — В отличие от тебя, Фэй. — Он говорит это так, будто только что это понял. Что до этого момента до него не доходило, что я здесь не только ради развлечения.
— Уилер не обрадуется, узнав обо всем этом. Я не собирался сегодня уничтожать то, что осталось от семейки Кэллоуэй, но я люблю сюрпризы.
По спине пробегает новая волна дрожи, когда Ваз улыбается мне, но его спокойное поведение — просто маска, потому что через секунду он бросается к моей сестре. Я резко вдыхаю, когда он хватает ее за хвост и тянет к себе, а она пытается вывернуться.
Прижимая ее к своей груди, он что-то шепчет ей на ухо, а она кричит. Ее лицо искажается, как будто то, что он ей сказал, причиняет физическую боль.
И тогда я вижу, как его запястье дергается вперед.
— Нет! — кричу я, пока он медленно вонзает нож в ее бок по самую рукоять, как раз туда, где должна быть почка.
Мэгги стонет:
— Пошел… ты…
— Мэгги, зачем кусать руку, которые тебя кормит? — мурлычет он и заглядывает ей в лицо. — Если только ты не была там той ночью... — хрипит он ей в ухо, и у меня внутри все сжимается. — Ты видела то, чего не должна была видеть, девочка?
Я чувствую себя беспомощной. Ее лицо искажено от боли и залито слезами. Я знаю, что она изо всех сил борется за то, чтобы не сдаться. Она шумно дышит, и при каждом вдохе вздрагивает.
— Это больно, не так ли? Когда кто-то играет с тобой? Твоей маме и моему брату нужно было просто подчиниться. Таллис не мог держать Шелби под контролем, и мне пришлось вмешаться. — Ухмыляясь, он облизывает ее щеку. — У меня нет проблем с тем, чтобы делать трудные вещи. Как и у тебя, Мэгги. Мы делаем трудные вещи.
Он трется об нее своим пахом, вырывая из ее груди рыдания, и только после этого она выдавливает сквозь зубы:
— Отпусти меня, ты, больной ублюдок.
Я лихорадочно соображаю, что, черт возьми, я могу сделать, чтобы остановить это. Пытаюсь вспомнить, что у меня с собой. Керамбита нет. Мой электрошокер остался на зарядке. Проклятье. Я оглядываю пространство, и ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, нет на расстоянии вытянутой руки.
Он притягивает ее ближе, прижимая предплечье к груди, и проводит носом по ее щеке, ее грудь поднимается и опускается.
— Здесь есть небольшое местечко... — Он медленно вытаскивает нож из ее раны.
В крике, вырвавшемся из ее горла, гнев преобладает над страхом, что он причинит ей еще больше боли, чем уже причинил.
Ваз приставляет кончик окровавленного ножа чуть ниже ее уха.
— Вот здесь находится то самое «сладкое местечко», и если нанести удар правильно, чем-то острым, то у лошади, человека, любого, кто не делает того, что ему говорят, красиво потечет кровь. Сначала быстро, словно вода из садового шланга, а потом ровно, как биение твоего сердца. — Он тихо присвистывает, а затем говорит: — Это прекрасное зрелище.
— Хватит, — рычу я, кровь бурлит, сердце колотится в ушах.
Он хмыкает в ответ.
— Неужели? Думаешь, я буду тебя слушать только потому, что ты вертишь тут своей маленькой тугой пиздой?
Она щурится, когда он трется щекой о ее щеку, ее глаза ищут в моих выход из этой ситуации. Когда я опускаю взгляд, то замечаю, что ее джинсы темнеют, пропитываясь ее кровью. Мое сердце камнем падает к ногам.
Поэтому я быстро принимаю решение и говорю:
— Ты ревнуешь, Ваз?
Его глаза встречаются с моими. Но я не даю ему ответить.
— Хочешь то, чего не можешь получить?
Он толкает Мэгги вперед, впечатав ботинок в центр ее спины так, что она падает на землю всего в нескольких футах от него. Я бросаюсь к ней, но он добирается до меня раньше, чем я успеваю преодолеть расстояние.
Я слышу голос, зовущий меня по имени, но не успеваю его разобрать, потому что боль взрывается в животе и отдается по всей спине.
Ваз снова бьет меня, прежде чем я успеваю прийти в себя, на этот раз сильнее, так что у меня перехватывает дыхание. Он орет что-то прямо мне в лицо, но я не могу разобрать слов, потому что пытаюсь отдышаться. Он хватает меня за челюсть, сжимая ее так сильно, что боль разливается по всему лицу. В секунду ясности и отчаяния я тянусь назад, пытаясь нащупать карман. Мои пальцы ищут камень, который я положила туда перед тем, как мы ушли. Одна сторона гладкая, а другая — неровная, фиолетовая. Его зазубренные края мало что сделают, но если я ударю его как следует, это отвлечет его настолько, что он отпустит меня.
Он плюет мне в лицо и говорит:
— Надо было убить твою мать той ночью. Как я и обещал. А потом прийти за Мэгги. А тебя оставить напоследок. Думаю, веселее всего будет наблюдать, как ты истекаешь кровью.
Я изо всех сил пытаюсь вырваться, но его хватка становится все крепче, пока я сопротивляюсь, крича и задыхаясь.
Он бросает взгляд на мою сестру, но я не вижу ее с того места, где он меня держит.
— Мэгги, — зовет он. — Я собираюсь повеселиться с тобой, прежде чем... — Но его слова замирают, когда я размахиваюсь изо всех сил. Зажав камень, я бью его кулаком по голове.
Дальше все происходит так быстро, что я едва понимаю.
Линкольн выкрикивает мое имя.
Руки Ваза отпускают меня.
Я отшатываюсь, едва удерживаясь на ногах, а Ваз смеется.
— Это не имеет значения, — говорит Ваз, держась за голову и выплевывая комок жевательного табака. — У меня много друзей в высших кругах. Я не собираюсь просто так...
Наконец, на этом его слова обрываются. Если бы я моргнула, то не заметил бы того, что сделал Линкольн. Быстрым и точным движением он подбирает с земли нож Ваза и, не колеблясь, крепко сжимает его и полосует лезвием по шее. У меня перехватывает дыхание, когда кожа распахивается, словно кто-то расстегнул молнию. Кровь льется по шее Ваза, его рука взлетает к ране, как раз в тот момент, когда Линкольн поворачивается и бросается ко мне.
Мэгги что-то бормочет в телефон.
— Кортес… срочно сюда… — говорит она, и в этот момент Ваз падает на колени, а затем лицом на тротуар.
Я всхлипывая прикрываю рот рукой, слезы текут по щекам.
— Посмотри на меня, — умоляет Линкольн, его безумные глаза полны паники. Ладони обхватывают мое лицо, он притягивает меня к себе, и я обмякаю в его объятиях, находясь в шоковом состоянии. — Посмотри на меня, малышка. Ты ранена? — Он бегло оглядывает меня. Но проблема не со мной... О Боже.
— Мэгги!
Глава 37
Линкольн
— Мэгги! — в отчаянии кричит Фэй. — Линкольн... О, черт. Здесь так много крови.
Я стягиваю с себя пиджак и прижимаю к ее спине. Фэй делает то же самое со своей рубашкой, прижимая к боку. В следующие несколько секунд воют сирены, красные и синие вспышки хаотично мечутся по каждому дюйму заднего входа в «Midnight Proof».