Он обнимает меня и трётся носом о мой подбородок, а затем целует. Его губы встречаются с моими, и он отдается этому поцелую. Наши языки медленно скользят навстречу друг другу, отчего у меня сводит живот, а он крепче прижимает меня к себе. Я зарываюсь пальцами в его волосы, притягивая ближе, пока он мурлычет, прижимаясь ко мне.
— Если ты и дальше будешь так тереться об меня, этот фильм будет больно смотреть, — говорю я ему, хихикая.
— Персик, на улице слишком жарко, чтобы шалить под одеялом, — говорит он, проводя губами по моей шее. Тишину заполняют низкое стрекотание цикад и беспорядочное тиканье сверчков.
Через несколько секунд Ларк и Лили выбегают на улицу с двумя большими мисками — одной с попкорном, а другой с огромной смесью кисло-сладких конфет. Они располагаются на диване, а мы с Линкольном устраиваемся рядом в кресле. Фильмы на свежем воздухе стали нашей новой фишкой. С началом лета я провожу с ними все больше времени. Находиться здесь кажется легким и естественным.
Ларк включает фильм, и музыка начинает литься из колонок. Это случайная ночь, которую я отчаянно пытаюсь запомнить. Я сижу, прижавшись спиной к Линкольну, и слышу, как с его губ срывается вздох, прежде чем он шепчет мне в шею:
— Планируешь выпить немного бурбона позже, Персик?
Я улыбаюсь и киваю, погружаясь в его объятия. Мы оба прекрасно знаем, что происходит, когда мы говорим о бурбоне, — это всегда заканчивается восхитительно грязно. И хотя я дико возбуждаюсь в его объятиях, это лишь малая часть того, что я чувствую, когда нахожусь рядом с ним. Защищённая, обожаемая и окружённая такой заботой, что сердце переполняется.
С Линкольном Фоксом это нечто большее, чем простое слово «любовь». Когда я с ним, я чувствую себя дома.
Эпилог
Линкольн
Некоторое время спустя…
Химия — это не только состав веществ, их структура и свойства, но и то, как эти вещества взаимодействуют и изменяются, образуя нечто новое. Именно это всегда завораживало меня в процессе изготовления бурбона. Но не только. Это сложный и эмоциональный процесс. Моя химия с Фэй Кэллоуэй не поддавалась разумному объяснению, потому что она ничего не усложняла. Все оказалось предельно просто — она была моим катализатором. Вся моя жизнь теперь вращалась вокруг моих двух девочек и Фэй. Ну и собаки, коровы, и шести цыплят. И о цыплятах, как ни удивительно, я узнал заранее. Множество женщин, благодаря которым моя жизнь всегда была немного неуправляемой, но, несомненно, полной.
— Папа, ты хочешь порепетировать? — спрашивает Лили, устроившись на стойке.
— Нет, я не хочу репетировать, — отвечаю я, глядя в зеркало, пока застёгиваю чёрную рубашку.
— Ты выглядишь каким-то нервным... — говорит Ларк, прислонившись к бортику ванной. Она держит в руках новые бомбочки для ванны, которые я купил, и ее глаза расширяются.
— Папа, они пахнут ванилью и вишней. Лили, понюхай вот эту.
Лили протягивает мне очки и спрашивает:
— Ты беспокоишься, что она не согласится?
Но, прежде чем я успеваю ответить, Фэй заглядывает в ванную, заставая нас всех врасплох. Запыхавшись, она говорит:
— Кто и на что должен согласиться?
Она переводит взгляд с девочек на меня, а мы замираем с выражением лиц «вот дерьмо», потому что ее не должно быть здесь. Хэдли и Лейни должны были задержать её хотя бы на час, пока я все не подготовлю.
Глаза Ларк расширяются, она смотрит то на меня, то на маленькую красную бархатную коробочку на столешнице.
— Я сказала Хэдли и Лейни, что мне нужно быстро переодеться после занятий. Можно подумать, что учить дам из книжного клуба танцевать с веерами из перьев — не так уж утомительно, но это совсем не так. — Она смеется и качает головой, заходя в нашу ванную рядом со спальней.
С ростом числа животных мы решили перебраться в дом семьи Кэллоуэй, и я сделал в нем ремонт, чтобы он стал нашим, а не Мэгги. Я с радостью продал наш прежний дом — в нем осталось слишком много тяжёлых воспоминаний. Я хотел, чтобы мои девочки помнили свою мать, но это не означало, что нужно жить в месте, которое больше не радовало.
Фэй улыбается и хлопает с девочками ладонями, что, по их мнению, гораздо круче, чем наше с Хэдли приветствие. Она обнимает меня за плечи.
— Привет, — ласково говорит она мне в губы. Я провожу ладонями по ее спине, но тут она замечает повязку на моей руке, отчего ее брови нахмуриваются. — Что случилось?
Улыбка расплывается на моем лице, потому что на самом деле неважно, как мы это сделаем. В нашей жизни не было ни одного случая, чтобы все шло по плану, так почему сейчас должно быть иначе?
— Пап, может, мы пойдем? — шепчет Ларк, догадавшись, и кивает на дверь.
Я качаю головой.
— Оставайтесь. Все хорошо.
Фэй переводит взгляд с девочек на меня, пока я снимаю пленку, закрывающую свежую татуировку. Мне не пришлось долго думать, чтобы решить, чем заполнить пустое место третьего оконного стекла. Фэй переводит взгляд на мою руку, и у нее перехватывает дыхание. Всплеск цвета и форма идеального персика.
— Теперь здесь всё, что делает мою жизнь стоящей.
Она вытирает глаза шепчет, глядя на меня.
— Ты издеваешься? Я даже не знаю, что сказать...
— Ладно, — я отступаю чуть назад, освобождая место, чтобы сделать всё как надо. Опускаюсь на одно колено и беру бархатную коробочку. — Тогда просто скажи «да».
Она пристально смотрит мне в лицо, выглядя немного шокированной с приоткрытым ртом и округлившимися глазами.
— Фокс… — выдыхает она.
— Это отличная фамилия, Персик. Мне бы очень хотелось, чтобы ты взяла ее. Но никакого давления. — Я подмигиваю и улыбаюсь. Перевожу взгляд на своих девочек, которые обнимают друг друга, с трудом сдерживая слезы, пока я прошу любимую женщину выйти за меня замуж.
Я тянусь к ней, чтобы обнять, но она не нуждается в уговорах. Она усаживается прямо на мое согнутое колено.
— У меня был целый план — я собирался надеть смокинг, купил тебе платье. — Я достаю кольцо из розового золота с овальным бриллиантом в центре. Вокруг него — россыпь пыльно-розовых бриллиантов поменьше. Как только я его увидел, мне показалось, что оно ей понравится. — Платье подходит к этому.
Она прикрывает рот ладонью, сдавленно прошептав мое имя, а по ее раскрасневшимся щекам текут слезы.
— Линкольн...
— Я хочу прожить эту жизнь с тобой. Ты — все, о чем я только мог мечтать: партнер, друг, любовница. Я без ума от каждой твоей черты — от идеальных губ до большого, защищающего сердца. — У меня на глаза наворачиваются слёзы, но только потому, что я не могу сдержать чувств, как много этот момент значит для меня. Быть здесь с ней и чувствовать себя настолько готовым сделать ее своей. — В тебе столько всего, Фэй, но единственное, на что я очень надеюсь, что ты никогда не перестанешь быть нашей.
У нее перехватывает дыхание, когда мои дочери шмыгают носом всего в нескольких футах от нее. Она смотрит на них и спрашивает:
— Вы не против?
Они улыбаются.
— Мы точно не против, Фэй, — говорит Лили. Ларк только кивает, изо всех сил стараясь не разрыдаться.
Фэй улыбается и снова смотрит на меня.
— Я уже и не помнила, что такое дом. Я скучала по самому его образу, но забыла, каково это — чувствовать его тепло, заботу, это яростное чувство защищённости. Ты — мой дом, Линкольн Фокс. Ты — любовь моей жизни, которую я выбираю, и мне чертовски повезло, что у меня есть все вы. Да. Безусловно, да, — говорит она, обнимая меня за шею.
Я прижимаю ее к себе из всех сил и стараюсь навсегда запомнить этот момент — как она ощущается в моих руках в один из самых счастливых моментов моей жизни. Когда она отстраняется, мы оба смотрим на Ларк и Лили и киваем им, чтобы они подошли.
Лили шепчет:
— Видишь, папа, мы были правы. И Фэй, не волнуйся, банка с ругательствами сегодня не действует.
Мы оба смеемся сквозь счастливые слезы, смотрим друг на друга, а затем на девочек, которые выбегают из ванной. Она встает, и я тоже, затем беру ей левую руку и надеваю кольцо.