Торг продолжался, это хорошо.
— Фрейлины не проблема. Прогулки только под охраной. — Улыбнулся я. — Думаю ты понимаешь, что это для твоего же блага. Половина моих людей хотят убить и тебя, и этого твоего… Матвея Веревкина.
При упоминании его имени лицо ее перекосила негодующая мина, полная отвращения.
— Причем. Именно убить. — Конкретизировал я. — Не строй иллюзий. У меня в подчинении действительно. Люди простые. Как я и говорил.
Она кивнула. Понимала, хотя я и чувствовал, что раздражает ее моя прямота.
— Ванна. — Продолжил я. — Тут уж, шляхтянка, уволь. Помочь не могу. Ее нет. Если в Туле будет, так уж и быть, поручу добыть для тебя.
— Чшто взжамен?
— Письма и информация. Ты многое рассказала, но уверен есть еще.
— А чшто потом? — Этот вопрос ее волновал довольно сильно.
— Суд. — Я смотрел на нее пристально. — Суд, но если ты нам поможешь, уверен, это зачтется.
— Обесщай мне одно. — Проговорила она. — Есшли выбор будет месжду монасштырем и сшмертью, дай мне второе. И…
— Что еще? — Разошлась торговля.
— Перед сшмертью запесчшатали мою красшоту на картине. Найми лучсшего худосжшника.
Ох ты ж, еще в спирту тебя сохранить. Для потомков.
Я покачал головой.
— Много просишь.
— Я сже красшива. — Холодно улыбнулась она. — Красжота долсжна осштаваться в веках.
— Черт с тобой. — Махнул я рукой. — Серафим, исповедуй ее.
Обалдевший священник уставился на меня, на нее.
— Ааа…
Лицо пани вновь изменилось. Она стала все той же милой, невинной девушкой с глупыми глазами и кокетливой улыбкой.
— Святой отецш, не откашжите мне.
Я махнул рукой, вышел, оставив их наедине. Надеюсь, батюшка мой понял, что имеет дело с невероятно хитрой двуличной особой. Актрисой от бога и политическим интриганом невероятного уровня.
У дверей меня поджидал Ванька. Поклонился.
— Хозяин, я как раз. Я баньку истопил.
О, вот это благодать.
— Веди!
— Да, здесь недалеко. Я тут нашел в посаде.
Мы двинулись вперед. Строение оказалось небольшим, примерно похожим на то, в котором я мылся еще в Чертовицком. В самом начале своих приключений, в этом Смутном времени. Как давно это было. Но если задуматься и посчитать… Не так чтобы много.
Но сколько воды утекло и дел поделано.
Хотя до Шуйского еще не добрался.
Обмылся, привел себя в порядок. Взвесил все произошедшее сегодня со мной. Этот тяжелый разговор с Мариной Мнишек. Выведение ее на чистую воду. Хорошо работал, чисто. Можно было, конечно, сразу предать ее пыткам. Но, тогда явки и пароли я рисковал не получить. Дала бы она мне ошибочные, неверные и неточные.
И что?
Люди бы гибли, доставляя письма. А так — есть шанс, что все быстро дойдет куда нужно, и вся эта переметная братия двинется в мой лагерь. Ну а здесь я уже устрою им достойный прием. Жаль, что с Лисовским у нее связей не было. Для этого упыря у меня всегда кол найдется. Даже если буду его в тундре искать или в Поле, там, где деревьев нет — с собой возить буду.
Этот гад просто так от меня не уйдет.
Водные процедуры были почти закончены, как в дверь начали долбить.
— Господарь! Хозяин!
Я разобрал голос Якова и Ваньки.
— Чего? — Высунулся распаренный в одних нижних портках, которые впопыхах надел.
Черт, неуж-то Мнишек сбежала или Матвея все же порешили. Что стряслось-то?
— Из Тулы, человек к тебе, господарь. — Проговорил сотник.
Глава 5
Солнце уже почти закатилось за горизонт. Последние его лучи освещали посад и крепостные стены за ним.
Человек из Тулы!
Это же шикарно!
Чего-то такого я и ждал. Сегодня — это отлично. Думал, может быть, понадобятся сутки или двое, но хватило просто показать огромную толпу вооруженных людей, готовых к решительным действиям и уже свои результаты есть. Вряд ли, конечно, это официальный посыльный, но уже кое-что.
Поглядим.
— Где он?
— Так это. В… — Яков вспоминал слово умное, сказанное мной вечером несколько раньше. — В штабе. Там, где вы всех и принимали. Мы туда сопроводили. Мои тут пока еще возятся. Патрули же, разведка и дозоры дальние на нас. Пехота Серафима-то в караулы встала, а разъезды за нами.
— Хорошо. Ванька, помогай.
Слуга мой был невероятно расторопен, и вдвоем мы в считанные мгновения облачили мою персону по высшему сорту. Одежды у меня теперь разной было много. С момента захвата лагеря Жука, еще там, под Воронежем, всяческих кафтанов для приемов и сменных рубашек прибавилось. В баню ее заблаговременно Ванька и притащил.
Это радовало.
К сожалению, не каждый день удавалось принять горячие водные процедуры. В походе-то оно сложно. Либо река, либо воду из колодца, а греть где? Вот когда в поселке останавливаемся, только тогда.
И белье нужно же. Ваньку не всегда найдешь. Не каждый раз он при мне оказывался.
Я же на вылазки сам.
Улыбнулся, ремень поправил, саблю проверил. Быстрым шагом двинулся, сопровождаемый Яковом и слугой, к штабному двору. Там толпился народ. Видимо, пока я мылся, приехали разведчики с докладами.
— Яков, прими их всех. Если чего срочное, оставляй, а если рутина, отпускай отдыхать или на пост. По ситуации. — Приказал я, добавил. — Люди-то твои.
Он кивнул, отправился заниматься.
Сам же двинулся широким шагом внутрь, к столу.
Уже начинало темнеть, но бойцы зажгли несколько факелов, а на столе появились лучины и свечи. Организовали мне рабочее место, выходит.
Там на лавке сидел под охраной пары пехотинцев крепкий, хорошо сложенный, но довольно приземистый мужчина. Борода и волосы имели следы подпалин и опалин. Пахло от него углем, железом и маслом. Руки чумазые, неотмывающиеся, но лицо чистое.
Глаза посажены глубоко, смотрят с интересом.
Какой-то работяга.
— Авдей Мосолов. — Подскочил человек на удивление быстро, поклонился низко. — Господарь. Из Тулы я, точнее… Сами то мы Дедиловские, а сюда по приказу. Забраны были. Значит.
— Садись. Раз пришел, говорить будем.
Я прошел мимо, указал ему разместиться подле себя, а сам занял уже привычное место во главе. Он малость стушевался, видимо, не привык к общению со знатными особами. А здесь целый… Не то Царь, не то господарь, не то воевода — бес разбери, кто перед ним.
Одно ясно. Самый главный в этом всем воинстве.
Сел, как-то сжался. Как это у них всех так получается? Или время такое: перед лицом начальства надо выглядеть тише воды, ниже травы, а то не просто накажут, а еще и убьют.
— С чем пожаловал, Авдей, и как?
Не похож он был на человека, который через тайный ход прошел.
— Да, я го… Господарь. — Он кашлянул. — Я с делом к вам. От города, от людей. Ты прости, я слов хитрых не знаю. Я это… Не гневись, я по-простому.
— Давай, как умеешь, Авдей.
— С делом я… — Повторил пришедший.
— С каким? Давай, по-простому. У нас тут не боярская дума и не палаты царские. — Смотрел на него пристально, но без какой-то злобы. Раз человек пришел, из города, через который пройти мне нужно, то слушать его обязательно надо.
— Господарь. — Наконец-то собрался он. — Батюшка к нам, дедиловский приходил. Значит. — Неуверенно издалека зашел. — Говаривал про тебя, про воинство твое. Письма твои читали мы, стало быть.
Я смотрел, слушал, не перебивал. А то начнешь вопросы задавать, совсем этот крепкий работяга в себя уйдет и растеряется. Человек тем временем продолжал:
— Мы здесь подумали. Посудачили всеми мастеровыми. Осада нам, господарь, совсем не нужна. Да и штурм… — Он вздохнул тяжело, затылок почесал. — Штурм тоже. Воины твои же, разозлятся, погромы будут, смертоубийства. — Он опять вздохнул. — Вот мы и думаем, всеми людьми… Больше посадскими, конечно, но и служилыми… Частью тоже, служилыми, значит. Думаем.
Ох, тяжело идет.
— Что думаете, люди Тульские? — Тут уж подтолкнуть надо было.
— Думаем ворота тебе открыть, господарь. — Проговорил он это прямо с трудом. Выдавил из себя. — Если ты, милость твоя, грабить и жечь не будешь.