— С новосельем! Поздравляем, Веточка!!!
В первую секунду она решила, что ошиблась дверью, и буквально остолбенела на пороге собственной новой квартиры, узнавая знакомые лица. В прихожей толпились человек десять, и каждый выражал желание обнять хозяйку. А Веточка все еще не могла прийти в себя. Ее втащили в комнату, где первым бросился в глаза огромный стол, уставленный под завязку и умопомрачительно благоухающий. Веточка слабо охнула и присела, ноги ее не держали. Еще четыре часа назад она ускакала на тренировку, оставив в квартире совершенный бедлам в виде разбросанной повсюду одежды, книжек, кассет, недоеденного завтрака… Нет-нет, она не была неряхой, но катастрофически опаздывала на тренировку. Но оказалось, что тренер сам не явился на занятия, передав через вахтера записку, что вынужден уладить кое-какие дела. Веточка самостоятельно отработала несколько упражнений, с удовольствием ощущая привычную усталость во всех мышцах. Потом она решила сходить в бассейн, который находился здесь же, в спортивном комплексе. Вдоволь наплававшись, она рискнула прыгнуть с вышки, чем вызвала одобрительный гул со стороны небольшой группы студентов, нерешительно топтавшихся неподалеку. Тотчас к ней прицепился какой-то парень в забавных плавках с изображением доллара, и несколько минут Веточка выдумывала разные предлоги, чтобы не продолжать знакомство. Флиртовать ей нравилось, но, как заметил однажды Максим, у Веты была слишком буйная, неуемная фантазия. Вот и сейчас, вместо того чтобы просто наслаждаться обществом молодого пловца, Веточка представляла, что будет, если она разрешит ему проводить ее до дома, поцеловать на прощание. А что будет, если она разрешит себе снова влюбиться? Нет, нет и еще раз нет! По крайней мере, не сейчас. Слишком надорвалась она от непосильного груза своей первой ранней любви, стерла сердце до мозолей, которые все еще кровоточат.
Парень, как положено, некоторое время развлекал Веточку незамысловатыми анекдотами, потом понял, что ему ничего не светит, и удалился в раздевалку, нимало не разочарованный. Глядя ему вслед, Веточка решительно пресекла свои размышления на тему «истинная любовь и ее последствия». Отныне она присоединяется к поколению пепси, бесшабашному и незакомплексованному, да здравствует свобода! Веточка, напевая, сполоснулась под душем, быстренько высушила волосы и помчалась домой. Ей не терпелось продолжить ремонт.
Но оказалось, что продолжать особо-то и нечего. Борис Аркадьевич, этот хитрюга, поднял на уши всех знакомых и друзей Веточки, убеждая, что бедная девушка приведет квартиру в порядок только к своему пятидесятилетию. Он подключил Киру, у которой был запасной ключ от нового дома подруги, и организовал внеплановый субботник под девизом «Все на помощь чемпионке!». Весело и дружно вся компания, включая профессиональных электриков и сантехников, за пару часов отгрохала в новой старой квартире самый настоящий евроремонт. Даже подвесные потолки нацепили, не говоря уже о многом другом. А окна и двери сияли, как зеркала. Руденко все и всегда привык делать с размахом.
Веточка еще пребывала в ступоре, когда ей вручили бокал с шампанским и велели произнести тост. Она поднялась, ошалело разглядывая присутствующих. Вон Кира с новым ухажером, здоровенным детиной в тренировочном костюме. У стола суетится жена Руденко, маленькая, полноватая женщина. Борис Аркадьевич о чем-то шушукается с Мишей Ребровым и его товарищем. Здесь даже Валерик, студент, с которым она познакомилась в бассейне, — парень оказался племянником тренера — и еще другие, незнакомые, но тоже приятные лица.
— Спасибо, ребята, — выдохнула Веточка, окончательно расчувствовавшись.
— Маловато будет, — пожурил тренер с другого конца стола.
— А вам отдельное спасибо, Борис Аркадьевич, — кивнула ему девушка, приходя в себя, — особенно за то, что вы вчера так талантливо сыграли строгого учителя.
— Ну а как иначе, балда ты наша несговорчивая! Надо же было поймать тебя врасплох, надавить, чтобы из дома выманить. А то засела как медведь в берлоге, — привычно зашумел Руденко.
Стол гудел, гости, перебивая друг друга, с новыми подробностями и шуточками, рассказывали Веточке, как осторожно пробирались в квартиру, боясь, вдруг хозяйка все-таки не пошла на тренировку, как потом подослали Валерика, чтобы задержал ее в бассейне. Валерик только смущенно улыбался.
— Я бы к тебе и так подошел, — сообщил он, поймав Веточку на кухне, — без всяких поручений.
— Здорово, — стараясь не качаться от выпитого, изрекла она.
— Ой, да ты на ногах не стоишь! — Он бережно приобнял ее и вывел на балкон. — Лучше?
— На-на. Ha-много. Ик-ик-ик — и как меня уго-раз…
— Помолчи. Выпей, это вода. Ты постоишь пару секунд одна? Хотя нет, пожалуй, я не оставлю тебя на балконе. Давай руку, пойдем выпроваживать гостей.
— Это не…
— Знаю, невоспитанно, но ты так назюзюкалась! А завтра понедельник, тренировка…
Кажется, он неподдельно ласково и заботливо смотрел на нее. Но Веточка никак не могла рассмотреть его лицо подробнее. Валера был у нее в тройном экземпляре, и каждый из экземпляров расплывался до амебообразного состояния.
— Я вообще-то не пью, — выдала Веточка на одном дыхании, чтоб не сбиться.
— Да знаю. С такой дозы после тренировки кого хочешь развезет. А может, прогуляемся?
Не рискуя больше испытывать свои разговорные способности, Веточка просто кивнула.
На воздухе у нее еще больше закружилась голова, и она была вынуждена повиснуть на услужливо подставленном локте Валерика. Потом отчего-то захотелось смеяться, но не было сил даже на улыбку, Веточка просто молчаливо корчилась в темноте от непонятного приступа хохота. Все-таки ее бедный организм не привык к алкоголю и теперь вел себя просто по-хамски, мстя хозяйке за легкомысленное обращение с собой. Валерик делал вид, что не замечает ничего особенного, будто ему всю жизнь приходилось общаться с пьяными вдрабадан девушками, которых сотрясает то беззвучный смех, то мощные рыдания, то ненормативный словесный поток. Изредка Веточка останавливалась, вглядывалась в лицо своего спутника, словно пытаясь в чем-то его уличить, но только безнадежно махала рукой и ненадолго замолкала. Или вдруг неожиданно лезла к нему целоваться, чрезвычайно соблазнительно, по ее мнению, облизывая губы и вихляя бедрами. Валера пытался сгладить ситуацию, на ходу выдумывая байки и вспоминая анекдоты, но девушка не реагировала, все глубже погружаясь в омут опьянения. Так они и передвигались по городу: один — смущенный и трогательный в своем желании облегчить жизнь неумехе-пьянице, другая — икающая, несчастная, с мокрыми от слез щеками и невнятными обвинениями в адрес судьбы. Этот эпизод своей биографии Веточка потом будет вспоминать с нестерпимым стыдом. Жаль, что опьянение не превратилось в краткую амнезию, и все подробности того вечера в хронологической последовательности и ярких красках отпечатались в ее памяти.
Она все-таки постепенно трезвела, Валера уже виделся ей отчетливо, и в его словах даже улавливался какой-то смысл, но реагировать должным образом Веточка еще была не в состоянии. Гораздо легче ей удавалось пение русских народных песен отрывками и невпопад. Валера же решил попросту замучить ее до отупения, наматывая по городу километр за километром. И только когда Веточка уже вполне трезвым голосом взмолилась о пощаде, он повернул к ее дому, чуть сбавив шаг. На очередном повороте он неожиданно подхватил ее на руки, но она вряд ли почувствовала что-то, отключившись окончательно за секунду до этого.
— Доброе утро, малыш, — услышала Веточка чей-то ласковый голос и с трудом разлепила ресницы. Над ней с выражением крайней озабоченности на лице склонился Валера.
— Ты? Мы… — Вета смущенно огляделась. Господи, что она вчера вытворяла! Неужели Валера воспользовался ее состоянием? Или просто переночевал? Непохоже, вон как смотрит, чуть не облизывается.
Он улыбнулся, проследив за ее взглядом. Укоризненно покачал головой.