Но снова ничего не происходит. Даже не знаю, хорошо это или не очень. Потому что я уже ожидала услышать недовольное ворчание Марка за то, что я вошла в дом, но не произошло абсолютно ничего. Я будто была в доме одна.
Пройдя в кухню, я стала оглядываться по сторонам в поисках ножа. Не то чтобы я умела обращаться с ним в качестве оружия, но что-то в руке для самозащиты мне было просто необходимо.
Достаю из ящика первый попавшийся нож, я то и дело оглядываюсь по сторонам, ожидая, что вот-вот кто-то нападёт на меня. Стук сердца, ставший нервным и гулким, начал отбивать свой ритм в висках. Мышцы свело, а внимание обострилось настолько, что я сама уже чуть ли не превратилась в дикую кошку, выжидающую свою добычу где-то в укрытии.
Но это была лишь картинка.
Внутри я совершенно не чувствовала себя смело. Наоборот, страх стал заполнять меня, будто вода, поднимаясь от стоп вверх и сковывая тело. Почему Марка до сих пор нет? Может он поднялся в мою спальню, а там его ждал убийца? Тот, кто был послан, чтобы прикончить меня? Или нас обоих.
Так, Алана, возьми себя в руки. Марк сам говорил, что многие пытались его убить. И никому ещё это не удавалось. Не удастся и в этот раз. Если вообще кто-то ещё был внутри.
Быть может тот, кто пробрался сюда, уже давным-давно покинул дом. Может это действительно обычные воры, следящие за нашей улицей и заметившие, что дом давно пустует. Зашли, забрали что хотели и скрылись. Но чтобы в этом убедиться необходимо включить свет.
Чего я не делаю.
Вооружившись ножом и заметив, как сталь блеснула при свете из окна, меня пробила неприятная дрожь. Сцена из какого-то хоррора, клянусь. Женщина с кухонным ножом в руке идёт по тёмном дому в поисках того, кто вломился к ней. Типичнее не придумаешь.
Выхожу из кухни и прохожу дальше, думая о том, куда направиться теперь. Варианта было два — подняться на второй этаж или перейти по коридору в сторону заднего двора. Там, в конце коридора была дверь, ведущая в гостевую ванную и с противоположной стороны был выход на небольшую лужайку, которую мама когда-то превратила в сад.
К своему стыду я абсолютно на него забила и он зарос, превратившись просто в кусок дикой природы. Но заниматься ещё и садом ресурса во мне просто не было. А нанимать кого-то, кто смог бы позаботиться о растениях, не поднималась рука.
Потому что этот сад был маминым детищем и только она могла прикасаться к каждому заботливо выведенному ей же кусту. По крайней мере, так я себя оправдывала.
На деле же мне просто больно было прикасаться к тому, что так сильно ассоциировалось с ней. Продолжать жизнь там, где больше нет её самой.
Решив, что второй этаж подождёт, я направляюсь к двери заднего выхода, когда слышу характерный щелчок курка, словно разрезающий тихое пространство внутри дома.
— Мать твою, — тихо ругается Марк, толчком прижимая меня к стене, — Какого хрена ты тут делаешь? Я же велел ждать.
— Тебя долго не было, — зачем-то оправдываюсь я, — Я подумала, что с тобой что-то случилось и…
— И что? Пришла на помощь? — в голосе мужчины резко заиграли шутливые нотки и меня это вывело из себя в ту же секунду.
— Знаешь, а я уже жалею об этом. Надо было дать тебе истечь кровью, — толкаю его в грудь, но эта грубая груда мышц не поддаётся.
Вместо этого он перехватывает мои руки, но резко отстраняется, тихо зашипев. Чёрт возьми. Ведь у меня в руке был нож. И схватив меня, Марк порезался, вероятно наткнувшись на самую острую часть моего «оружия».
Осторожно опускаю нож на пол, после чего тянусь к мужчине, чтобы… сама не знаю зачем. Как-то помочь ему, но без света это, конечно, не так просто.
— Всё в порядке, ангел, это я виноват. Не стоит доверять женщине, даже своей, — с ухмылкой произносит он, а я на мгновение залипаю от его последних слов.
«Даже своей». Интересно. И слишком неоднозначно, потому что эту фразу можно растолковать как минимум в двух вариантах. В зависимости от того, какой оттенок нашим отношениям захочется придать. Но сейчас не время думать об этом.
— Сильно порезался?
— Пустяки, не бери в голову. А вот я мог застрелить тебя и когда всё разрулится, я так тебя накажу за непослушание, что тебе придётся стоя даже спать.
Закатываю глаза, оставляя его реплику без ответа. Я на такие пугалки уже не ведусь.
— В доме чисто, — произносит Марк, идя в сторону кухни так, будто это его дом, а не мой, — Включи свет.
Следую за ним и по очереди нажимаю на каждый попадающийся на пути выключатель, от чего замечаю капли крови, идущие по полу в том направлении, куда ушёл Марк. Он сказал, что порез пустяковый, но судя по количеству крови это не так.
Захожу в кухню и застаю его около раковины, промывающего ладонь.
— Покажи, — хочу взять его руку в свою, но здоровой рукой он перехватывает моё лицо, впечатывается крепким поцелуем мне в губы и с лёгкой силой отталкивает, говоря:
— Я сказал не волнуйся, детка. Это детский сад. Просто дай чистое полотенце.
Делаю как он сказал, ошарашенная отношением мужчины к порезу. Впрочем, это же Марк. Дьявол во плоти и вот это вот всё. Что ему эта «царапина», да?
— Тебе нужно будет осмотреться и найти любые перемены в доме. Кто-то пробрался сюда, но не украл ничего ценного. По крайней мере на видимых местах всё на месте. Значит искали что-то конкретное.
Я даже не утруждаюсь спрашивать мужчину как он в темноте умудрился понять, что всё осталось на своих местах. Да хоть в глазах у него вшиты какие-то специальные линзы для ночного видения, хрен с ним. Зачем я вообще об этом думаю. Марк, он и есть Марк. Крутой, крутой и ещё раз крутой. Иногда даже слишком.
Какое-то время я исследую шкафчики комодов, осматриваю ящики, смотрю вокруг себя. Но всё и правда выглядело так, как в последний день моего пребывания здесь.
И тогда мне приходит мысль, которая кажется наиболее вероятной.
— Компьютер, — произношу себе под нос, но Марк это слышит, — Компьютер отца, на котором я обнаружила первые подозрительные платежи.
Не сговариваясь, мы вместе идём наверх, я в состоянии решительности и волнения, а мужчина в тотальном напряжении и контроле.
Казалось, что он держит сейчас в своих руках даже воздух, такое исходило от него чувство уверенности и готовности в любой момент атаковать. Но он сказал, что в доме никого нет, а значит на втором этаже Марк тоже был. И всё проверил. Тогда в чем причина его настроения?
Ждёт, что кто-то может ворваться в дом пока мы будем наверху? Или что это какая-то подстава?
Но когда мы заходим в кабинет отца, там точно также всё выглядит так, как и было. Даже стул словно прирос к полу и ни на миллиметр не изменил своего положения. Но это ничего не значит.
Подхожу к столу и включаю компьютер, уже заранее зная, что там увижу. Потому что какое-то интуитивное чувство подсказывало мне, что я права. Кто-то проник в мой дом чтобы стереть с компьютера папы любые возможные улики своих тёмных делишек. Вряд ли это был сам Уилл. Скорее кто-то подосланный.
И в качестве издёвки не стал заморачиваться с замком и делать всё незаметно. Мне ясно дали понять, что для меня больше нет никакого безопасного места.
— Ничего нет, — открыв документы, вижу, что те самые файлы, которые вызвали у меня подозрения какое-то время назад, исчезли, — Корзина тоже пуста.
— Дай-ка мне, — накрыв мою руку своей, Марк стал управлять мышкой, а после печатать что-то на клавиатуре, пробираясь в код и пытаясь восстановить удалённые файлы, — Сукин сын. Почистил всё до самого основания.
Чёрт. Это плохо. Хотя, не думаю, что эти данные могли бы сильно на что-то повлиять. Но всё равно жаль.
Хотя, основная проблема не столько в потерянных документах, сколько в том гребаном факте, что какой-то подонок (или несколько) пробрался в мой дом. И теперь я не смогу здесь находиться ни дня. По крайней мере, если не захочу поехать крышей и усилить свою паранойю ещё и манией преследования.
— Хрен с ним, главное, у тебя есть фото и другие выписки. То, что хранил твой отец не имело большой ценности. А учитывая тот факт, что судиться мы с этими уродами не будем, то вообще плевать. Пулю в лоб я всажу ублюдку и без доказательств его вины.