— А когда это произойдёт? — тогда мне совсем не понравилась мысль о том, что мамы и папы когда-то по неизвестной мне причине может не быть рядом.
Ведь звёзды это так далеко.
— Очень-очень не скоро, детка. Не беспокойся.
Смахиваю скатившуюся по щеке слезу и шёпотом говорю, обращаясь к небу: «Ты солгал».
Да, это глупо, но сейчас, изнывая от страха и усталости я действительно проваливаюсь в обиду и желание обвинить отца в том, что он бросил нас с Хлоей, скрыв от нас то, что семья в опасности. Отправил нас в Лондон, пока они с мамой рисковали собой. Чёрт, мы же семья! Или были ей. И все проблемы должны были решать вместе. Как минимум уехать могли все вчетвером. Может тогда ничего бы не случилось.
Никогда его не прощу. Не прощу того, что из-за желания уберечь нас, он скрыл правду. И теперь с этим дерьмом разбираюсь я. Этого всего могло не произойти, если бы я знала в чём дело. Отказываясь верить в то, что он был замешан в чём-то грязном, я уверена, что он был по другую сторону.
Наверняка он обнаружил что-то нечистое в действиях Уилла или кого-то ещё вместе с ним и… не знаю. Хотел рассказать об этом. Или пригрозил и хотел выгнать его из отеля. Не хочу думать о том, что у них была какая-то договорённость, на которую намекал этот скользкий тип. Мой отец не мог иметь с этим подонком ничего общего.
Одно дело помощь с документами и налогами, совсем другое — соучастие в похищении и торговле людьми. Нет. Я, чёрт возьми, знаю своего отца. Надеюсь, что знаю.
И всё же пока вся эта история кажется такой грязной и запутанной, что я не могу быть до конца уверенной ни в чём. И эта неопределённость отвратительна во всём своём существовании. Как и неопределённость в том, где сейчас чёртов Марк и всё ли с ним в порядке.
В голове начинает крутиться ворох вопросов, на которые у меня до сих пор нет нормальных ответов. Кто и зачем стёр записи с камер наблюдения клуба Марка? Удалось ли узнать больше о том, что за пугающее смс пришло мне с просьбой о помощи? Ещё эта чёртова Лаура, которая, якобы, тайком работает не только в «Дарке», о чём я рассказала Марку за игрой в «я никогда не». Поговорил ли он с ней? Удалось ли припереть сучку к стенке и выудить у неё нужную информацию? Так много у меня ещё вопросов, которые я просто не успеваю задать, потому что каждый день моей жизни сейчас — хренов хаос.
И чем дальше всё движется, тем сильнее запутывается.
Я уверена, что Марк обладает куда бо́льшей информацией, чем делится со мной, но, как он говорит, чтобы «не болтать попусту», выдаёт её очень уж дозированно и только то, в чём может быть уверен. А уверенности пока тут особо много не присутствует. И это страшно бесит!
Встаю с кресла и подхожу к краю балкона, опираясь на перила локтями и прогибаясь в спине. Ещё раз глубоко вдыхаю, наслаждаясь тем, как прохлада проходит через лёгкие, после чего выдыхаю, запрокинув голову назад.
— Если вы и правда меня видите, то было бы неплохо подключиться и помочь, — обращаюсь к звездам больше, конечно, с сарказмом и шуткой, чем серьёзно, — Какой-нибудь знак лишним бы сейчас не оказался.
И в этот момент слышу за спиной какой-то звук. Вздрагиваю и хочу обернуться, но не успеваю, потому что оказываюсь прижата к перилам животом. Тёплая рука с силой зажимает мой рот, подавляя крик, едва успевший вырваться из меня.
За доли секунды сердце разгоняется от страха так сильно, что я чувствую его биение в висках. Пытаюсь повернуться, но крепкая мужская хватка не даёт мне двинуться, после чего около уха я ощущаю горячее дыхание и тихий хриплый шёпот:
— С кем бы ты там не говорила, твоё голое тело, завёрнутое в одеяло, не должен увидеть ни один ублюдок, — чувствую, как ноги отрываются от пола и я уже абсолютно ничего не контролирую.
Марк тащит меня в номер, всё так же держа одну руку у меня на губах, а второй крепко обхватывая меня под грудью, словно похититель уносит пленницу в свою тёмную обитель.
Затем он садится на кровать и рывком усаживает меня к себе на колени, всё ещё оставаясь позади. Отрывает руку от моего рта и резко распахивает одеяло, грубо обхватывая ладонями мою грудь.
— Как же я соскучился, — слышу его рычание около уха и пытаюсь вырваться, от чего мужчина усиливает хватку и болезненно сжимает между пальцами соски.
— Какого хрена, Марк? Отпусти меня. Прекрати! Ты не можешь просто заявляться и лапать меня после того, как тебя не было хренову тучу времени и нам явно, мать твою, есть что обсудить!
Кручу бёдрами, пытаясь вырваться от мужчины, чем только сильнее раззадориваю его, потому что чувствую, с какой силой он прижимает меня к себе.
— Заткнись и дай мне сначала тебя почувствовать, — переворачивает нас так, что я оказываюсь под ним и рывком раздвигает мне ноги.
Я же пытаюсь отползти от него, но Марк перехватывает мои руки и закидывает их над головой, крепко вжимая в прохладные простыни. От него чувствуется сильный запах алкоголя и я понимаю, что он немного пьян. Не так сильно, чтобы это было проблемой, но всё же я удивлена тому, что таким я его ещё не видела. Неужели он допустил такую оплошность и выпил лишнего тогда, когда собирался выследить человека, который мог помочь в поиске Хлои?
Чёрт возьми, этого просто не может быть!
— Марк, ты пьян, — отворачиваюсь, не давая ему коснуться моих губ своими, но его это только злит.
Свободной рукой он обхватывает моё лицо и грубо поворачивает меня к себе, впиваясь требовательным и властным поцелуем. Пальцами он надавливает на мою челюсть, принуждая открыть рот, и вгоняет туда свой язык, заявляя на меня свои права и не давая даже возможности допустить что это не так.
— Тише, малыш, — шепчет он, на секунду прерывая свой дикий поцелуй, — Дай мне минуту, — и возвращается обратно, сминая мои губы своими.
Какое-то время я пытаюсь сопротивляться, но просто не могу противостоять его натиску. Той бешеной дикой силе, которую он сейчас не сдерживает, нападая на меня как неукротимый голодный зверь. Словно он вбирает меня так жадно, не заботясь больше ни о чём, кроме своего насыщения. И эта природная непреодолимая дикость передаётся и мне.
От напряжения, в котором я пребывала все эти часы, какой-то тумблер внутри меня просто срывает и со стоном я отвечаю на поцелуй с не меньшей силой. Зарываюсь пальцами в волосы мужчины и льну к нему грудью, желая почувствовать его тело на своём.
Почувствовав, как моё сопротивление сменилось ответной страстью, Марк отпустил мои запястья и начал хаотично блуждать руками по моему обнажённому телу, обжигая кожу своими требовательным и прикосновениями.
Сжимая мои бёдра, он с рычанием притягивает меня к себе и я чувствую его выпирающее возбуждение через брюки. Задыхаясь от этого ощущения и нарастающего томления внизу живота, перевожу взгляд на его глаза и цепенею от того, с каким желанием и одержимостью Марк смотрит на меня.
Я уже видела его возбужденным, возбужденным до предела и возбужденным на грани безумия. Но сейчас это что-то… другое. Словно в его глазах сейчас помимо возбуждения и желания есть… боль?
— Я помешался на тебе, детка, ты это знаешь? — рычит он, вдавливаясь в меня, — Весь грёбаный вечер я только и думал, что о тебе. Это чертовски огромная проблема, — и вновь поцелуй, теперь более нежный и трепетный, но всё такой же властный.
Марк просто заполняет меня собой, уводя куда-то на край бездны. Моё тело бьёт хлёсткая дрожь, дыхание сбивается, а сердце готово вырваться из груди, оставив меня опустошённой и безвольной куклой в руках этого мужчины, который сейчас делает со мной что-то невероятное.
— Чёртова ведьма, — шепчет мне в губы, кусая их, — Чёртова одержимость, — резко поднимается и рывком переворачивает меня на живот, покрывая мои плечи укусами.
Шиплю, извиваясь под тяжестью его тела, но чувствую, что от жёсткости прикосновений Марка лишь сильнее улетаю, перенимая его дикость ещё сильнее. Он наваливается на меня, обхватывает рукой за шею и поднимает мою голову выше, перекрывая кислород и затрудняя дыхание.