Фардин непроизвольно оглянулся на дверь, словно бы загнанный в угол.
— Да, временный брак. Она сама не захотела его продлевать. Я не мог в тот момент предложить ей большее. Мы заключили сигэ по ее просьбе. Она вдова с дочерью от первого мужа.
— Но у вас ведь совместный сын.
Соруш не только демонстрировал осведомленность, но и прозрачно намекал, что после отъезда Фардина в отпуск, в Тегеране остаются его родные. МИ не просто о них знает, но и приглядывает за ними. Наверняка, если бы доктор Фируз собрался в отпуск с сыном, нашлись бы веские причины, чтобы запретить ему выезд.
Фардина подмывало сказать, что он подумывает захватить с собой сына в Венесуэлу, но сдержал авантюрный порыв. Слишком большие ставки.
— Я содержу сына как и положено по закону, — он решился сообщить лишь об этом, и сказанное прозвучало оправданием.
— Когда вы вернетесь, — Соруш протянул руку на прощание, — мы с вами поговорим снова. И, я надеюсь, вы сможете сосредоточиться на научной деятельности, а я не буду тревожить вас своими проверками. Полагаю, ни нам, ни вам нет оснований беспокоиться по поводу проверок?
Промолчав, Фардин кивнул и, пятясь, двинулся к двери, заметив в углу кабинета аккуратно свернутый в рулончик джанамази.
«Набожная сволочь!» — подумал он ожесточенно. Только на этот всплеск эмоций у Фардина и хватило сил.
Он дошел до ближайшего туалета. К счастью, внутри никого не оказалось. За приоткрытыми дверцами кабинок виднелись напольные чаши, заменявшие в Иране унитазы. Фардин взглянул на них мельком, борясь с тошнотой, опершись о раковину, он пытался собраться с мыслями и проанализировать разговор.
«Выезд в Венесуэлу не вызвал возражений у Камрана по вполне понятным причинам, — Фардин кивнул своему отражению в зеркале и начал умываться, бросая пригоршни тепловатой воды в лицо, стараясь смыть испуг. — В Латинской Америке активно работают иранские спецслужбы».
Об этом Фардин знал из информации, которую дал почитать ему связной в их предыдущую встречу… Шла речь о Чили, Аргентине, Парагвае, Венесуэле. В Южной Америке, исторически революционно и радикально ориентированной, благодатная почва для исламских радикалов. Широкая агентурная сеть, нацеленная против Соединенных Штатов.
Эту информацию Центр переслал ему с определенной целью — если будет возможность познакомиться с людьми, связанными с Латинской Америкой. Поэтому выбрали для проведения контакта этот регион, чтобы при знакомстве у Фардина был хотя бы банальный повод сблизиться, дескать: «а я там был…».
Но Центр в информации упомянул также двух советских нелегалов… Связной недоумевал, зачем тащить на встречу эту опасную бумаженцию, которую, как казалось связному, можно довести до нелегала и устно. Однако сеньор Лопес и сеньора Герреро, вдова, выдававшая себя за сестру Лопеса, упомянутые в информации ни к селу, ни к городу, оказались там не случайно.
Это стало продолжением разговора, состоявшегося в Москве почти тридцать лет назад. Тогдашний куратор, полковник Фролов, сообщил восемнадцатилетнему Фардину две фамилии — Лопес и Герреро — псевдонимы его отца и матери, которых юноша не помнил.
Фролов из их засекреченной папки смог извлечь только сведения о пропаже семейной пары разведчиков-нелегалов. Они перестали выходить на связь в 1986 году. Из-за того, что их подозревали в предательстве, возникли сомнения, стоит ли продолжать подготовку Фардина к нелегальной работе, но все-таки доверие к деду Фардина пересилило все сомнения.
Уже тогда Фардин понимал, что в 1986 году проводились активные поисковые мероприятия, но о результатах ему сообщили только в прошлом году в ресторанчике «Дон Джимми» в Кито, помеси советской столовки и американского фастфуда, с металлическими столиками и скамьями, с разномастной посудой и местной простой и сытной, но не слишком аппетитной на вид едой — пищей простых эквадорцев с рабочих окраин.
Вложив листок в газету, связной передал ее Фардину, и тот сосредоточенно читал, облокотившись о липкую металлическую столешницу.
Эзоповым языком преемник Фролова сообщал, что поисковые мероприятия не дали результатов. По косвенным признакам с большой долей вероятности речь идет не о предательстве. Либо несчастный случай, либо разоблачение и арест. Поскольку не предложили властям СССР обмен нелегалов, возможно, их посадили или даже казнили. Фардина подводили к мысли, что родителей нет в живых.
Воспитывали Фардина дед и бабушка. И дед развернул бурную деятельность, с детства подготавливая себе смену. А Фараз Фируз был успешным разведчиком, завербованным советскими спецслужбами еще до Второй Мировой. Дед называл так Великую Отечественную войну по привычке. Он всегда чувствовал себя иностранцем, говорил по-русски с сильным акцентом, при этом большего патриота Фардин не встречал в своей жизни. Причем любовь к СССР не мешала ему испытывать болезненную тоску по Ирану…
Фардин еще раз энергично умылся, заметив краем глаза, что в туалет зашел кто-то из сотрудников лаборатории.
«Он довольно легко отпускает меня в Венесуэлу, — продолжил размышлять. Фардин, выйдя в коридор и почувствовав, как от сквозняка сушит капли воды на лице. Он неторопливо двинулся к лифту. — Если я не ошибаюсь и Камран не питает иллюзий на мой счет, то в Венесуэле меня встретят и будут приглядывать за моими перемещениями по Каракасу. Удастся ли встретиться со связным? Камран уверен, что я не скроюсь от его всевидящего ока. Ну это мы еще посмотрим».
Фардин остановился у двери лаборатории.
«Может, у меня паранойя? Профессиональный психоз? В каждом столбе видеть контрразведчика, а в случайностях — подстроенные противниками закономерности. Подстроили и перевод в секретную секцию, как повод для тщательной проверки. А нужен ли им повод или он создан для меня, чтобы войти со мной в прямой контакт, имея надежную легенду? И наконец, встреча с Симин. Все это вместе пахнет дурно. Обложили? Я вроде не давал никакого повода. Слабое звено только давний нелегальный переход границы. Нет, этого все-таки недостаточно для серьезного обвинения в шпионаже.
Подозрение. Лишь подозрение, требующее подтверждения. В эту теорию вписывается мой отпуск „на поводке“. Их порадовал мой выбор — Венесуэла. Если судить по информации, даже арабы-шииты из тамошней иракской диаспоры действуют в Латинской Америке в интересах Ирана. А они уже занимают и политические посты и оккупировали бизнес. Значит, есть и финансовые возможности. Следить могут не профи-разведчики, а, скажем, банальный сыщик из частного детективного агентства или охранной фирмы. Им и знать ни к чему, зачем следят за каким-то там иранцем».
Фардин неохотно вернулся на рабочее место, расстроенно думая, что и Симин хорошо укладывается в историю с проверкой. На «медовую ловушку» это, в общем, не тянет, хотя Камран и иже с ним способны импровизировать.
Накрутив себя такими предположениями, Фардин