Убедившись в отсутствии наружного наблюдения и успокоившись, Фардин облазил в тот же день всю свою квартиру, пытаясь найти следы тайного вторжения и прослушки, хотя и понимал, что есть способы поставить приборы слухового контроля, которые невозможно обнаружить, к примеру, вмонтировав в стены из квартир соседей. В конце концов, прослушивать можно и с улицы, снимая звуковую информацию с оконных стекол средствами акустической разведки. Но от этой напасти Фардин давно уже обклеил окна защитной пленкой, выполнявшей заодно и функцию фильтра от излишнего ультрафиолета.
Фардин не верил в случайности, однако же пришел к выводу, что Симин все-таки не по его душу. И вывод основывался не только на ощущениях.
В конечном итоге, количество ее поездок за границу привело его к выводу, что она работает на Министерство информации. Это только звучит безобидно. На деле — мИ основной контрразведывательный и разведывательный орган Ирана. Занимается политической разведкой, готовит кадры, в том числе и для нелегальной работы. Вербует агентов по всему миру. Главный принцип подбора иностранных агентов — вера. Только мусульмане. И предпочтение отдается, конечно, шиитам.
Но в случае с Симин — это, вероятнее всего, дезинформация. Ее могут использовать в спецоперациях «nefaq» [Nefaq (араб.) — разлад]. Она играет в диссидентство, встречается за границей с оппозиционерами-эмигрантами. Тут работа для опытного провокатора. К тому же прощупать анти- или проиранские настроения никогда не бывает лишним.
Затем записи неосмотрительно сказанного оппозиционерами в частной беседе крутили почти на всех канала «Голоса Исламской республики Иран» и давали распечатки в газетах «An-Nahar», «Al-Vefagh», «Jamejam», в англоязычных «Iran Daily» и других. Дискредитация, считай, прошла успешно.
Но если действовать только так, прямолинейно, то Симин и подобным ей агентам влияния хода не будет в группы оппозиции. Поэтому работать наверняка приходится аккуратнее, страховаться. Если догадаются, кто стоит за свободомыслящей одаренной художницей, могут просто-напросто ликвидировать. Оппозиция, которую подпитывают США, Израиль и саудиты, без проблем наймет киллера, да и в их оппозиционной среде найдутся лихие парни.
Риск существует и в том, что люди, предавшие Иран и продавшиеся за доллары, могут так же как Фардин догадаться, что большое количество заграничных поездок — это не только «художественная» необходимость, но она поощряется и, возможно, даже спонсируется МИ.
В предыдущую встречу со связным, состоявшуюся почти полгода назад, Фардин сообщил ему, что Иран резко увеличил количество разведчиков, кадровых и агентов, которых включают в делегации, культурные и научные. Люди искусства частенько становятся удобными объектами для разведок. Гастроли — хорошая легенда. Сфера общения — высшее общество, чиновники, бизнесмены.
Для связного это не стало новостью. Об этом трубили контрразведки европейских государств. Иранцев на этом не раз ловили за руку, что, впрочем, их не останавливало. Они продолжали наращивать обороты.
А Фардин узнал об усилении разведки именно на этом «научно-культурном» направлении, когда от их Медицинского университета поехала делегация в Париж на конференцию. Он видел список делегатов. Пятеро из них оказались знакомыми ему людьми, учеными. Имена и фамилии остальных он, конечно, запомнил и сообщил в Центр при первой же возможности, понимая, что установочные данные наверняка фальшивка.
…Фардин проснулся на диване в гостиной в неудобной позе, с закинутой на спинку головой. В темноте мерцал экран телевизора, включенного на спортивном канале IRIB Varzesh. Экран отражался в покатом боку аквариума параллелепипедом. Сонные рыбы с тупым выражением на морде и выпученными глазами тыкались в стекло своего жилища.
«Впадать в паранойю я не стану, — Фардин вернулся мыслями к Симин, словно и не прервал его размышления внезапный сон. За два дня улеглось волнение и первое впечатление трансформировалось в шаткий вывод: — Могло же мне показаться? Я спросил, она не ответила…»
Как Фардин себя ни утешал, здравый смысл все же возобладал. Дело ведь не в том, как она пожала плечами, а в фактах. И одним из таких фактов оставалась свобода ее перемещений по миру. Теперь предстояло понять — будет ли Симин сообщать своему куратору о новом знакомом или уже проинформировала.
По всем правилам должна. Тогда на него обратят внимание, начнут проверять, и чем закончится подобная проверочка, одному Аллаху известно. Если же он внезапно исчезнет с горизонта Симин, это ему не гарантирует отмену проверки. Наоборот, беспочвенный разрыв отношений вызовет подозрения.
Бормоча ругательства по-азербайджански, Фардин выключил телевизор, метнул пульт на кресло и, потирая шею, пошел в спальню, хотя бы остаток ночи провести в горизонтальном положении.
Сон выскользнул, подхваченный сквозняком и усвистал куда-нибудь к Арванд Руд [Арванд Руд — персидское название реки Шатт эль-Араб, пограничной между Ираном и Ираком], где с арабами бился не на жизнь а на смерть дядя Ильфар во время Навязанной войны.
«Как это не вовремя, — Фардин вздыхал и ворочался на матрасе, огромном и холостяцком. — Увлекся старый дурак, — ругал он себя. Начнут ковыряться в моем прошлом, припомнят и то задержание, и то, что из бывшей советской республики…»
Нет, Фардин был уверен — он не оставлял следов. Контакты со связным лишь на нейтральной территории. Никакой тайниковой связи. Тихая жизнь без попыток кого бы то ни было вербовать. В его обязанности нелегала вербовка не входила. Сбор информации, любой. Предпочтение отдавалось ядерной программе, составу КСИР, МИ — все, что удается узнать без напора, без давления, в большей степени, самотеком. Если приплывет само в руки, как золотая рыбка. Тут главное правильно занять позицию, понимать, где ходят косяки таких золотых рыбок.
Центр страшился потерять Фардина — слишком много времени было потрачено на подготовку и внедрение, чтобы в одночасье все упустить.
Следов он не оставлял, однако если в его отношении возникнет хоть малейшее подозрение, может последовать арест и тогда уж признание выбьют. Сознается в чем угодно. Фардин не полагался на свою стойкость. Он уже испытал себя на прочность и не питал больших иллюзий. Дядины связи вряд ли помогут снова. Еще и старый Ильфар погорит. Не спасут его заслуги, медали Победы 3-го класса с бронзовыми пальмовыми листьями и Божьей помощи 3-го класса. К двум пальцам, потерянным в бою на Арванд Руд, добавятся еще отрезанные пальцы во время пыток…
Благодаря тактике «тихой жизни» Фардин продержался почти тридцать лет, в отличие от израильских, американских и английских шпионов.
У американцев, англичан и французов есть шанс быть обменянными. У моссадовских агентов прямой путь на виселицу. Этих не возвращают. Вешали и тех, кто так или иначе связан с израильскими спецслужбами. Два года — это максимум, который способны продержаться израильские агенты, не будучи разоблаченными. Фардин уже давно побил все мыслимые