Балташ и Акбилек, прислушиваясь к игре стройной пианистки, сели за большой стол, накрытый белоснежной скатертью. Разглядывая меню, они принялись делать заказ подошедшей к ним официантке в белом кружевном фартуке. Балташ стал зачитывать список блюд, спрашивая: «Хочешь?»
— А сам ты что будешь кушать?
— Я ничего не смыслю в этих антрекотах, хочу баранину.
Выбор мужа показался Акбилек очень смешным, и она расхохоталась. Услышав безудержный смех, один из торгашей оторвал глаза от карт и с любопытством глянул на смеявшуюся женщину. С этой минуты он время от времени бросал сальный взгляд на Акбилек.
Отсмеявшись, Акбилек сказала:
— Я съем, пожалуй, куропатку.
Покушав, супруги выпили парочку бутылок пива «Жигули» и с замечательным
настроением прошли в свою чистенькую двухместную каюту, прилегли на пружинистую кровать и, разглядывая журнал «Смехач», похохатывали.
— Смех очень полезен для процесса пищеварения, — авторитетно заявил Балташ.
Жизнь приятна, жизнь забавна! Все выглядит смешным для молодоженов. Акбилек стала любительницей подшучивать над мужем. И ничего, терпит, нет и тени обиды.
— Ты заметила, как тот торгаш ел тебя глазами?
— Да? А я надеялась, что ты это не заметил!
— Ты, светик мой, будь осторожна. Опасны эти пройдохи, — предупреждает Балташ.
— И сам, дорогой, будь настороже. Сегодня один командир поднял мой упавший на палубу платочек.
Балташ спокоен, а, впрочем, что ему остается делать? Сам выбрал, сам прилепился к Акбилек. Спокоен, прежде всего потому как знал, что Акбилек ничего не утаивала от него, рассказывала обо всем, что с ней происходило. Вернувшись с работы, за чаем она пересказывала ему все свои разговоры со своими сослуживцами, с посетителями. Доверяла ему все свои мысли, сомнения и даже сны. Да и Балташ частенько делился с нею своими проблемами; секрет, но скажем вам: именно она помогала ему писать отчеты и доклады. Такой обнаружился у нее талант. Пишет замечательно, точно, с параграфами. Только вовремя, если засиживалась далеко за полночь, следовало приготовить для нее горячий чай.
На третий день молодые супруги прибыли в Зайсан. На пристани их встречали Толеген с женой и маленькой дочерью на руках, получившие от них правительственную телеграмму: «Ждите». Встреча с ахами и охами, объятия, поцелуи.
Балташ и раньше был знаком со старшим братом Акбилек, служили вместе. Прежде он обращался к нему: «Товарищ Толеген», — а сегодня по-родственному, сердечно: «Дорогой, как дела?» — и поцеловал в губы. Суп-руту Толегена чмокнул в щечку.
Толеген всегда считал Балташа человеком ограниченным. Сейчас об этом и не вспоминал.
Теперь Балташ ему зять, к тому же работающий в центре. Какая может быть ограниченность в новом положении? Не стал бы чваниться, и довольно.
Ожидали две брички. Толеген, придерживая локотки женщин, разместил гостей на мягких сиденьях, и коляски лихо, поднимая клубы пыли, пронеслись по улицам города, прямо к его квартире.
Для молодых супругов была приготовлена комната с ковром на полу и кроватью, застеленной свежей постелью. В гостиной накрыт праздничный стол, ломившийся от яств. Чего только на нем не было! И баурсаки, и пирожки парамиш, и самса, и конфеты, и леденцы монпансье, и жареные семечки, и фисташки, и печенье, выпеченное с грецким орехом, и все — горками в тарелках… У края буфета сгрудились бутылки с красными, синими и золотыми головками, вытягивая, как лебеди на пруду, свои шеи с молящим зовом: «Когда, когда вы к нам прильнете!..»
Толеген, посчитав, что водка не соответствует начальственному статусу его зятя, купил для него аж за 25 рублей бутылку шампанского.
Прослышав, что прибыл столичный комиссар, к дому Толегена, как правоверные к Мекке, заспешили уездные недокомиссары в пузырящихся на коленях брюках и жеваных пиджаках. Тут же оказались сбегающиеся на запах казана грошовые певцы и штатные льстецы и угодники, приученные к тою, как куры к пшену.
«Поздравляем!», «Проходите!», движение туда-сюда, скрипят стулья, стук посуды, бряцание ножей и вилок, звон рюмок — все разом, не дом, а ярмарочный водоворот. Рюмками — дзинь-дзинь, пузырящееся шампанское бьет в нос сладким винным духом, водка льется через край, уже запели. Компания завелась, еще бы! Акбилек и Балташ из самой столицы, как тут не отпраздновать со всем размахом? Ну, есть ли весомей повод для радости?! «Наливай водку!
Поднимай рюмку! Запевай! Е, веселись народ! Жги! Давай!»
В азарте торже ства компания перепилась скоро и дружно. Головы болтаются, ноги — резиновые, стены комнаты плывут в небеса, и только коща начал качаться стол, гости, цепляясь друг за друга, стали расходиться. Акбилек дотащила невменяемого мужа до постели, а сама принялась с невесткой убирать со стола. Где-то прилег и хозяин застолья, благодаря Аллаха за то, что все так удачно прошло.
Через два-три дня Акбилек и Балташ, утомленные приглашениями в го сти и городскими церемониями, двинулись дальше, к аульному родному миру.
В горы на бричке не поднимешься, только в седле. Да не беда, не казахи, что ли? Быстро и с умом подобрали для поездки уважаемого зятя надежно объезженных лошадей.
На серую в яблоках кобылу, пристроив под себя еще и сложенное одеяло, взобралась жена Толегена с ребенком. Сам Толеген сел на жеребца рыжей масти, Акбилек досталась смирная светло-пепельная лошадка, Балташ выехал на вороном коне, сопровождавший гостей местный товарищ тоже не остался пешим.
Выехали ранним утром. Акбилек улыбалась, видя, как елозит на лошади ее невестка, не привычная к верховой езде. Одной рукой она держалась за луку седла, другой то перетягивала, то теряла уздечку. Толегену пришлось пристроить свою дочурку перед собой.
Теплый летний день. В полдень путники остановились передохнуть в пристроившемся на склоне горы ауле, скушали барашка, кумыс попили и вновь забрались в седла. Двигались уже не так скоро, как в утренние часы, невестка страдала, еле удерживаясь на своей кобыле. Акбилек же бодро подгоняла свою лошадь легкими прикосновениями камчи. А девочка беззаботно дремала, покачивая головкой. Везли ее поочередно.
К вечеру женщины стали жаловаться на жажду, и всадники свернули к аулу на берегу озера. В центре поселения стоял большой дом, у которого крутился десяток жеребят. Справа от дома была поднята белая юрта. Путники остановились у этой юрты. Они подозвали к себе
появившегося в дверях подростка и спросили о хозяине. Юнец ответил, что хозяйство принадлежит Бекболату. Сердце услышавшей это имя Акбилек заколотилось и рухнуло вниз, первым порывом было несмотря ни на что бежать отсюда подальше, но желание вновь увидеть своего несостоявшегося жениха пересилило, и она молча ожидала его появления.
Недоросль исчез, и вместо него появился