– Он иногда звонит мне и на гитаре играет, – Оля все трещала про своего Женю.
Андрей взглянул на Айшу, надеясь увидеть признаки того, что и ей уже эта тема набила оскомину. Айша шла отрешенная, думала о чем-то своем.
– Верблюжка! – завопила Оля.
Гора все-таки больше напоминала дракона, который прилег на брюхо отдохнуть: каменная голова с пиками-шипами, спина с бугристыми боками и зубчатой холкой и пологий хвост. Андрей пришел в восторг. Не было нужды в натужных допущениях вроде: «Ну да, немного похожа, вот тут вроде бы голова, а тут хвост». Темнеющие на фоне неба очертания не оставляли никаких сомнений, что это застывший в камне дракон.
– Почему вы ее называете Верблюжьей? – спросил он девчонок.
– Не знаю, – ответила Айша. – Кто-то видит в ней всего лишь одногорбого верблюда.
У подножия степь разрезал небольшой ручей, рядом с ним и решили расположиться. Андрею не терпелось наверх. Пока девчонки стелили одеяло и доставали еду, он осматривал гору, прикидывая, сколько времени уйдет, чтобы добраться до самой верхней точки. У него подрагивали ноги, так хотелось вскарабкаться по каменным уступам и посмотреть вокруг с высоты. Это, конечно, не алма-атинский пик, чья снежная макушка теряется где-то далеко в небе, зато осилить Верблюжку можно запросто.
– Пойдете со мной? – спросил Андрей, впрочем, заранее зная ответ.
Так и вышло. Девчонок хватило только на то, чтобы добраться сюда, наверх лезть никто не пожелал.
– Тогда я пошел.
– Давай перекусим, потом пойдешь, – сказала Айша.
Андрей вытряхнул из рюкзака на общий стол пирожки, которые умыкнул у бабушки, схватил один и двинул к горе.
– Мне хватит. Вернусь – поем, – крикнул он, не оборачиваясь.
Горы очищают мысли. Он никогда не мог думать о чем-то плохом, будучи в горах. Неуловимо менялась вся его сущность. Он становился немного первобытнее, что ли. Тонко, по-звериному подмечал нужные уступы и с точностью до сантиметра рассчитывал каждое движение. Шаг за шагом, вверх, к приближающемуся небу. Он сам делался частью горы, ее плотью, оттого и открывала она ему свои секреты. Там блеснет между камней графитовая спинка змеи, тут из трещины, ломающей скальный навес, выглянет цветок, которого внизу не найдешь.
Горы очищают душу. Он знал тех, кто лез вверх и быстро сдувался, потому что тащил с собой в душе груду камней. А ему с каждым шагом, несмотря на физические усилия, становилось легче. Осознание, что скоро покорится очередная вершина, толкало вперед. Андрей много читал про знаменитые горы мира, о погибших альпинистах и о тех, кто продолжал идти. Верблюжка – это, конечно, не Эверест, но все же его маленькая личная победа.
На вершине он для начала завопил во все горло, поглазел вокруг, запоминая вид, который останется с ним навсегда. Отдохнул минут десять и принялся спускаться. По дороге собирал цветы. Как награду девчонкам, которые не побоялись идти в поход. Как благодарность за то, что разделили с ним этот путь. Как признание в дружбе, хотя никогда он с девчонками близко и не дружил.
Подходя к их привалу, он разделил букет на две равные части. Девчонки лежали и болтали, а при его появлении подскочили.
– Ты чего так долго? – набросилась Оля, но увидела цветы и растаяла.
– Это вам, – вручая букеты, он смутился, пусть только что идея казалась отличной.
Айша тут же побежала к ручью мочить бинт, чтобы обернуть стебли. Вот и пригодилась аптечка, хотя всю дорогу над Айшой подшучивали, потому что она взяла на всякий случай не только бинт, но и йод, и даже таблетки от поноса.
Андрей поел, немного отдохнул и помог девчонкам собраться в обратный путь. Они опрометчиво углубились в степь, упустив из виду трассу, которая служила ориентиром. Заплутали, каким-то чудом вышли обратно к дороге. Верблюжка помогла, не хотела им зла, не хотела, чтобы вспоминали они ее потом плохими словами.
А на подходе к городу им навстречу выскочил милицейский уазик. Оказалось, что их потеряли. И всему виной Женя с его кипуче-деятельным характером. Он позвонил Оле, никто не ответил. Ему бы успокоиться на этом, но он пошел к ней домой. Дверь тоже никто не открыл. Разговорившись с отзывчивой старушкой по имени Наталья Феликсовна, которая ему повстречалась на выходе из подъезда, узнал, что Олин класс отправился в поход. Удивившись, что Оля ему ничего про это не сказала, он решил разузнать, куда же они направились. У комсорга одной школы есть масса знакомых в других. Так что спустя час половина города была в курсе, что трое школьников самовольно ушли неизвестно куда.
– Твоему Жене надо мозги вправить, чтобы не лез куда не просят, – шипел Андрей Оле на ухо, когда они тряслись в уазике. Он переживал, что бабушка маме в Алма-Ату позвонила и сама уже корвалол пьет.
– Он не виноват, – лепетала перепуганная Оля.
– Ой, что будет, что будет, – шептала Айша, сжимая в руках букет горных цветов.
В детской комнате милиции уже ждали бабушка Андрея, мама Айши и тетка Ольги. Молодой, но уже толстый, как Карлсон, милиционер сначала кричал, что всех поставит на учет, потом смягчился и начал выпытывать, кто зачинщик.
– Выбирайте – или всех троих, или кого-то одного, – сказал он.
Андрей открыл рот, собираясь признаться, но неожиданно его опередила Оля. Она шагнула вперед и заявила:
– Это я всех подбила идти в поход.
– Не верьте ей, это я, – опомнился и вставил Андрей.
– Он врет. Он в город недавно приехал и даже не знал про Верблюжку! – тут же выкрикнула Оля.
Андрея с Айшой выгнали, пригрозив карами в случае повторения. Они остались у входа ждать Олю несмотря на то, что взрослые пытались их увести.
Через полчаса вышла Оля. Рядом шла тетка и ругала ее, обещая все рассказать Надежде Петровне по возвращении.
Айша смотрела на подругу полными слез глазами. Это же немыслимо – попасть на учет! Андрей, который делал вещи похлеще их невинной вылазки, и то в поле зрения милиции не мелькал. А девчонка, которую он считал легкомысленной, получается, из-за него испортила себе