– Не возражаешь? Я тебя потерял.
У скамейки возник Андрей. В его словах снова почудился какой-то скрытый смысл. Айше стало смешно. Им не по пятнадцать лет. Как было в школе: стоило мальчику лишь взглянуть – и девочка уже обсуждала с подружками фасон свадебного платья. Видимо, это наваждение города, в котором прошла юность. Здесь все кажется иным, и обыкновенные слова приобретают особенное значение.
– Конечно, присаживайся.
– Ожил наш городок. А то окрестили его уже призраком. Горько было все эти годы слышать о нем в таком ключе.
Андрей закинул руки за голову и посмотрел на небо, которое исподволь наливалось своеобычной синевой. Вскоре одна за другой начнут вспыхивать звезды.
– Помнишь? «Вечер осенний был душен и ал». Я часто вспоминал твое любимое стихотворение, когда снова и снова прокручивал в голове то, что случилось. Хотя стоял июль, но тот вечер был именно таким.
3. Старые вопросы, новые ответы
К Ольге, сидевшей рядом с дочерью, присоединился Куба. Кивнул на вертящую головой Женьку и шепнул:
– Не моя ли?
– И не мечтай! – хохотнула Ольга.
Оглядевшись по сторонам, она понизила голос:
– Поэтому даже провожать не пришел, когда я уезжала из Жанатаса?
Марат отвел глаза. Оле было забавно видеть его сконфуженным.
– Сам не понимаю, как так вышло. Ты же мне всегда сестренкой была, – потупился он.
В тот день, много лет назад, ступив на тропу здорового образа жизни, она впервые собралась на пробежку. Надежда Петровна дисциплинированно растолкала ее в шесть часов утра. Когда Оля обреченно плелась к стадиону стоящей рядом школы, мимо проезжал Куба. Он учился водить и брал у отца машину, чтобы покататься либо рано утром, либо поздно вечером. Вместо спорта они умчались за город навстречу солнцу. Там-то все и произошло. Пробежка оказалась первой и последней.
– Было и прошло. – Оля похлопала Кубу по руке.
Ее больше тяготил Сашка. Во время вальса выдал, как он ее любил. Будто она этого не знала! И до сих пор любит… Танцевать с ним было невыносимо. Из-за перекошенного тела, похожего на ствол дерева, в которое попала молния, из-за восторженного взгляда, из-за неуместных и ненужных слов. Олю подмывало послать его к черту, но не хотелось прослыть отъявленной стервой и испоганить человеку и без того горькую жизнь. Не хватало, чтобы он снова запил – из-за нее! Оля осчастливила его номером своего телефона, он угомонился и сидел теперь с благостной улыбкой.
Откуда-то появилась разбитная ведущая, начались конкурсы. Пьяненьких мужчин разодели на манер девиц в платки и сарафаны, заставили танцевать. Красномордые и потные, никак они не походили на юных дев, больше на переодетых медведей, но с чувством топтались в хороводе, послушно выполняя задания. За столом почти никого не осталось, к нему возвращались только для того, чтобы опрокинуть рюмку-другую и обняться в порыве братской нежности. Кто-то танцевал, кто-то фотографировался, кто-то курил на улице. Все плавно перетекали друг от друга, вспоминая школьные годы и узнавая друг друга нынешних. Договаривались о новой встрече через пять лет, перекрикивая хиты юности, которые продолжал ставить неутомимый диджей.
Ольга оглядывала зал, улыбалась, когда встречалась с кем-то глазами. Вырваться с работы удалось с великим трудом, но не приехать она не могла.
Внезапно почувствовав смертельную усталость от гвалта и мелькания лиц, она встала и направилась к выходу. Там все так же кучковались свои, кто-то закричал и замахал рукой, но сейчас Ольге хотелось тишины.
Спустившись по тропинке в сквер, прилегающий к кафе, она прислонилась к деревцу. Сидеть не хотелось, насиделась уже за праздничным столом. Во времена детства здесь был пустырь, а теперь, поди ж ты, и скамейки, и фонари. Но главное – памятник павшим воинам-интернационалистам.
Она смотрела издалека на бронзовую фигуру солдата. Женька погиб в Чечне. Навсегда остался таким же ясноглазым, как на старой фотографии, которую Ольга до сих пор хранила. И даже дочь назвала в честь него. Так мечтала она встретиться с ним взрослым, вспомнить о своей первой любви, посмеяться над тогдашними переживаниями, которые чуть не разрушили дружбу с Айшой. Пусть бы он жил, пусть бы приехал, пусть повинил бы перед ними свою седую голову… Но этому никогда не случиться. Он мечтал быть военным, и война его забрала. От нее, от Айши, от жены, которая успела родить ему сына. А Оле от него не досталось даже поцелуя…
Смеркалось. Ветер, который никогда не покидал город, зарылся в кроны деревьев и тихонько шуршал, укладываясь на ночь. Оля вспоминала, как он злодейски трепал ей волосы и лишал возможности добежать куда-то с приличной прической. А сейчас он нашептывал что-то, расспрашивал, соскучившись за все эти годы.
Хорошо, что она приехала и привезла Женьку. Словно просила прощения у города за свою нелюбовь. А теперь смотри, Жанатас, вот она я, дочь твоя непутевая. Приехала и даже своего ребенка привезла. Ведь думала, сбегу от тебя на край света и не вспомню. «Прощай, Жана-Париж!» – так крикнула она тогда на вокзале в твердой уверенности, что никогда не вернется. А город провожал ее, не обращая внимания на выпад и благословляя в добрый путь. Невдомек было глупой девчонке, что частичка родины отправилась с ней, навсегда поселившись в сердце. И не важно, что родина – это маленький город, который можно обойти за полдня, может, простой, может, неказистый. Но здесь случилось детство, а детство – это почти всегда синоним счастья.
Она и не заметила, как появились тихие слезы. Скоро закончится эта поездка. Нужно обойти весь город, показать Женьке все значимые места, самой надышаться Жана-Парижем впрок. Вдруг она больше никогда сюда не вернется?
– Мама! – К ней по тропинке бежала испуганная Женя, спотыкаясь на высоких каблуках. – Что случилось?!
Она принялась вытирать слезы с Ольгиных щек, сама скуксилась, собираясь заплакать за компанию.
– Да это я так… – Оля отлепилась от дерева, ей стало неловко за то, что она расчувствовалась. – Нахлынуло что-то, дочь.
– Я думала, ты здесь веселиться будешь, а ты плачешь в обнимку с деревом!
– Немного грустно. Неизвестно, когда я сюда еще приеду. И приеду ли…
– Приедешь! – с жаром заверила Женя. – Идем, а то дядя Куба тебя потерял.
Дочь потянула ее за руку в сторону кафе. Ольга послушно пошла за ней. Она не успела попросить у города прощения, но уже знала, что он давно ее простил. Еще тогда, когда она, полная нелюбви, уезжала.
Куба все так же сидел за столом. Ольга подошла, положила руки ему на плечи и скомандовала на ухо:
– Поехали на озеро.
Марат