Миссис Роббинс пришла в восторг.
– Спасибо, мистер Старкс! Вы – благородный человек! Вы – настоящий джентльмен! Вы – царь!
Ящик с солониной стоял в самом дальнем углу. Миссис Роббинс так хотела побыстрее получить мясо, что то и дело наступала Джо на пятки, а порой забегала вперед. Прямо как голодная кошка, когда кто‑то собирается положить мясо в ее миску. Она спешит, ласкается и постоянно издает невнятные звуки.
– Да, мистер Старкс, вы благородный человек! Вы жалеете меня и моих бедных детей! Тони не дает нам еды, и мы такие голодные. Тони не коооормит меня!
Они подошли к ящику с солониной.
Джо достал большой нож и выбрал кусок, от которого собирался отрезать мясо. Миссис Роббинс буквально плясала вокруг него.
– Как хорошо, мистер Старкс! Дайте мне маленький кусочек, вот такой, – она показала чуть ли не всю свою руку. – Мы с детьми так гоооолодаем!
Старкс даже не смотрел на нее – слишком часто он видел такое представление. Кусок он отмерил совсем небольшой и убрал нож, Миссис Роббинс буквально рухнула от обиды.
– Господь всемогущий! Мистер Старкс, неужели вы собираетесь дать мне и моим детям такой маленький кусочек?! Господи, мы же тааааакие голодные!
Старкс, не слушая ее, потянулся за бумагой, чтобы завернуть отрезанный кусок. Миссис Роббинс отшатнулась от свертка так, словно Джо протягивал ей гремучую змею.
– Я не возьму это! Жалкий кусочек бекона для меня и всех моих детей! Господи, Ты дал некоторым людям все, а они такие жадные и злые!
Старкс сделал вид, что собирается вернуть отрезанный кусок в ящик и закрыть его. Но миссис Роббинс мгновенно схватила сверток и направилась к двери.
– У некоторых просто нет сердца. Они хотят видеть, как бедная женщина и ее дети помрут с голоду. Бог их накажет! Накажет за жадность!
Она вышла на веранду и зашагала прочь, высоко держа голову! Кое-кто рассмеялся, но некоторые разозлились.
– Если бы она была моей женой, – сказал Уолтер Томас, – я бы давно уже отправил ее на кладбище!
– Особенно после того, как купил бы ей все, что нужно, как это сделал Тони, – добавил Кокер. – Я бы ни на одну женщину не стал тратить столько, сколько Тони тратит на нее.
Старкс вернулся из магазина и уселся на свое место – ему нужно было добавить мясо к счету Тони.
– Тони говорит, чтобы я просто смеялся над ней. Он переехал сюда, надеясь, что это ее изменит, но все осталось по-прежнему. Он говорит, что не может ее бросить, но порой ему хочется ее прибить…Парню ничего не остается, только жить с ней.
– Это потому что Тони сильно ее любит, – сказал Кокер. – Если бы она была моей женой, я бы давно ее бросил. Ну или убил. Я бы не дал ей позорить меня перед всеми.
– Тони никогда ее не ударит. Он говорит, что бить женщин – все равно что давить цыплят. Он говорит, что вообще нельзя этого делать, – неодобрительно качая головой, добавил Джо Линдсей. – Но я бы даже новорожденного убил, если бы он кричал, как она. Эта дамочка просто презирает своего мужа, раз ведет себя так.
– Истинная правда, – кивнул Джим Стоун. – В этом‑то и причина.
И тут Джени сделала то, чего не делала никогда. Она вмешалась в мужской разговор.
– Порой Бог общается с нами, женщинами, и говорит о Своем промысле. Он сказал мне, как удивили Его ваши рассуждения о том, почему Он сделал нас разными. Как удивились бы вы все, если бы узнали, что не знаете о нас и половины того, что себе придумали. Легко представлять себя Господом Всемогущим, если под твоей рукой лишь женщины и куры.
– Ты слишком разболталась, Джени, – остановил ее Старкс. – Иди, принеси мне доску и шашки. Сэм Уотсон, сыграем партию?
Глава 7
Годы шли – и меняли лицо Джени. Какое‑то время она думала, что все дело в ее душе. Что бы ни делал Джоди, она молчала. Она научилась кое-что говорить, а кое-что оставлять для себя. Она стала колеей на дороге. Под поверхностью кипит жизнь, но колеса придавливают ее. Иногда она думала о будущем и представляла совершенно иную жизнь. Джени ничего не получала от Джоди – только то, что можно купить за деньги. Поэтому и сама отдавала только то, что не ценила.
Она снова и снова думала о проселочной дороге на рассвете. Ей хотелось бежать.
Но куда? Зачем?
«Может быть, он и неплох, – думала она, – но он не для меня. Я ничего не получу от жизни с ним. Я буду лгать и твердить, что все хорошо. А если не буду, то вся моя жизнь ограничится одним лишь магазином и домом».
Джени не читала книг и не знала, что она – это целый мир и небеса над этим миром. Мужчина должен подняться на эти прекрасные высоты со своей навозной кучи.
Как‑то раз она заметила, что Джо стоит перед стулом и разговаривает с ним. Это заставило ее присмотреться к нему повнимательнее. Джо был уже не так молод, как раньше. В нем появилось что‑то мертвое. Его ноги при ходьбе не пружинили в коленях – он шел, еле отрывая ноги от земли. Шея у него окостенела. Мощный живот, который он так воинственно выпячивал, подчиняя себе людей, обвис, как мешок, и существовал как бы отдельно от хозяина. И взгляд Джо стал каким‑то отсутствующим.
Похоже, Джоди и сам это заметил, и, наверное, даже раньше, чем Джени. И он боялся, что она это увидит. Поэтому, видно, он и стал постоянно говорить ей об ее возрасте, словно не хотел, чтобы она оставалась юной, когда он стареет. Она часто слышала: «Прикрой плечи – ты больше не молоденькая цыпочка. Ты – уже старая курица». Однажды он запретил ей появляться на крокетной площадке: «Это для молодых, Джени. Тебе не пристало прыгать вместе с ними – назавтра ты и с постели не поднимешься». Но если Джо думал, что ему удастся обмануть ее, то ошибался. Она впервые видела мужчину насквозь. Ей было понятно, как хитрые мысли снуют по пещерам и выступам его разума, прежде чем выйти из его рта. Она чувствовала его внутреннюю боль, но не стала говорить об этом. Джени просто дала ему еще немного времени и решила подождать.
Работать в магазине стало невыносимо. Чем сильнее сгибалась спина Джо, чем сильнее его мышцы