– Инвалид с огромным состоянием и колоссальными связями. – Шерстобитов коротко ругнулся. – А ведь и правда может вывернуться.
Вербин коротко выругался.
Некоторое время в машине царила тишина, после чего Николай продолжил расспросы:
– А кто защищает Карину Дубову?
– Тоже Апфель. И, если я правильно понял, Леонид Маркович собирается настаивать, что Дубова совершила убийство в состоянии аффекта.
– А ты веришь?
– В аффект? – уточнил Вербин.
– Да.
– Да.
– Почему?
– Потому что это я загнал в него Карину, – ровным голосом ответил Феликс.
– И на суде Апфель тебя об этом спросит?
– Вряд ли он меня вызовет, – покачал головой Вербин. – Ведь в этом случае мне придётся рассказать обо всех своих подозрениях, а Леониду Марковичу не нужно, чтобы присяжные узнали о причастности Карины к убийствам пятилетней давности.
– К гипотетической причастности, тогда уж. – Шерстобитов вытащил из кармана пачку сигарет, потом вспомнил, что Феликс запрещает курить в машине, убрал её и вздохнул: – То есть у нас есть убийца, которую будут судить за убийство другой убийцы в состоянии аффекта, и организатор убийств, в прошлом – серийный убийца, который соскочит с дела по допустимой самообороне?
– Пока получается так.
– Дерьмовый расклад, – резюмировал Николай.
– У нас с самого начала не было козырей. – Вербин вспомнил слова Пелека. – Обыск у Калачёвой ничего не дал, если у неё и были обличающие профессора материалы, вроде первой версии романа или самого романа, написанного рукой Пелека, то она хранила их не в квартире, а в другом месте. А где именно, мы можем и не узнать. К тому же Калачёва могла их уничтожить.
– Почему?
– Я прочитал черновик её нового романа и знаю, что Калачёва изменила отношение к Пелеку.
– А он к ней?
– Он убил Кунича, – напомнил Вербин.
– Это не ответ, – возразил Шерстобитов. – Пелек убил не племянника, а свидетеля.
– Свидетель без улик – это просто бла-бла-бла. Да и свидетельствовать Кунич мог только против себя и своих друзей. Пелек пять лет назад уже был парализован и физически не мог принимать полноценное участие в преступлении.
– Ты же сказал, что Пелек убил одного человека в ту ночь, – напомнил Николай.
– Но Кунич этого не видел, – ответил Вербин. – Видела Калачёва, а она…
– Мертва.
– Да.
Свидетеля нет, орудия преступления нет, со времени убийства прошло пять лет – не докажешь. Ничего не докажешь.
– А незаконченный роман можно использовать в суде?
– К сожалению, только против неё и её мёртвых друзей. Пелека Калачёва описывает весьма завуалированно.
– Но ведь из контекста понятно, что речь идёт о нём!
– Над этой фразой Апфель с удовольствием посмеётся.
– Пожалуй, – угрюмо признал Шерстобитов. И повторил: – Пожалуй…
Обыск у Дарины тоже ничего не дал: ни в квартире, ни в содержимом ноутбука и смартфона ничего предосудительного обнаружить не удалось, хотя специалисты проверили даже удалённые файлы. Но проверяя перемещения её телефона, Шерстобитов обратил внимание на то, что молодая женщина раз в два или три месяца приезжала в глухой подмосковный уголок и всегда отключала телефон, оказываясь на узкой дороге, ведущей к заброшенной воинской части. Увидел, заинтересовался, приказал проверить. Сотрудники проверили и на следующий день доложили, что заброшенная часть действительно заброшена, в сохранившихся на поверхности руинах ничего интересного не обнаружено, а подземные помещения затоплены. Выслушав доклад, Николай коротко, ёмко и весьма эмоционально объяснил подчинённым, что ошибка исключена и нужно искать до тех пор, пока не будет найдено место, в которое приезжала Дарина Дубова. Вдохновлённые сотрудники вернулись к развалинам, через некоторое время сумели повторить путь Дарины и проникнуть в подземный госпиталь.
Прорыв случился вчера вечером, на ночь работы приостановили, выставив у обнаруженного логова полицейский пост. А утром в заброшенный подземный комплекс отправился Вербин.
– Это помещение мы назвали жилой комнатой, – рассказал Бражников, сопровождающий их с Шерстобитовым офицер. – Судя по спальному мешку, Дубова здесь периодически ночевала.
Спальный мешок лежал на металлической медицинской кровати. Рядом стул и стол с настольной лампой и ноутбуком.
– В соседнем помещении стоит бензиновый генератор, выхлоп от него идёт в дальний коридор, сюда только шум долетает, так что электричество у неё было. Когда ложилась спать, генератор выключала и здесь наступала полная темнота.
И полная тишина.
Обнаруженный генератор полицейские пока не трогали, улика как-никак, запустили свой и подключили его к протянутым Дариной проводам, которые шли к напольным лампам. Так что сейчас подземелье освещалось, но не полностью, там, где Дарина не посчитала нужным установить лампы, приходилось пользоваться фонариками.
Феликс сделал пару шагов, увидел, что с другой стороны кровати стоит металлическая тумбочка с распахнутой дверцей и вопросительно посмотрел на Бражникова.
– В ней лежали ноутбук и блокноты.
– Что за блокноты?
– Вам понравится. – Офицер протянул Вербину один из блокнотов, упакованный в прозрачный пакет. – Специально оставил открытым на самом интересном месте.
Феликс прищурился:
«Я подкралась к нему сзади. Последний метр преодолела прыжком, и от моего удара он оказался на земле. Попытался дёрнуться, но неожиданность – мой козырь и мой помощник, я всадила нож между рёбрами и почувствовала, как лезвие пронзило сердце…»
– Дарина пыталась писать книгу, – уточнил Бражников. – Обнаруженные блокноты – это черновики. И в ноутбуке мы нашли кучу текстовых файлов: записи, заметки, главы, эпизоды… Я прочитал некоторые, выборочно, и скажу так: я, конечно, не филолог, но по моему мнению, таланта ей бог не дал. И ещё мне кажется, она это понимала.
– Почему?
– Тут всюду следы её злости: разбитые бутылки, погнутая мебель и полно вырванных из блокнота и разорванных листов с записями, которые даже она сочла никудышными. Мы всё это отмечаем, в материалах потом посмотрите. А пока поверьте на слово: Дубова часто впадала в ярость.
Дарина не трогала кровать, стол, ноутбук, лампы и, скорее всего, генератор. На остальных предметах и даже на стенах были хорошо заметны следы многочисленных ударов.
– Содержимое ноутбука посмотрели?
– Нет, решили не рисковать. Пусть эксперты разбираются.
– Тоже правильно, – поддержал подчинённого Шерстобитов. – А то мало ли.
– Дубова здесь только литературой занималась? – спросил Феликс.
– Нет, конечно. – Бражников кивнул на дверь. Но не на ту, на которую указывал, говоря о генераторе: – Нужно пройти через коридор.
А открыв дверь, Вербин вздрогнул, увидев сидящего в инвалидной коляске мужчину.
– Не волнуйтесь, это манекен.
Однако издалека, да в свете фонарей, его можно было принять за живого человека.
Манекен изображал мужчину, одетого в синий костюм, белую рубашку и бордовый галстук. Одежда оказалась весьма потрёпанной. Как и сама кукла.
– Дарина избивала его бейсбольной битой и