– Как давно ты знаешь Таисию?
– Мы познакомились примерно полтора года назад, вскоре после выхода романа. Я была на её творческой встрече, последней подошла подписывать книгу, и у нас получилось разговориться. Я рассказала, что у меня есть книжный клуб, Тая сказала, что готова прийти на заседание, правда, так и не нашла времени, зато мы начали общаться в мессенджере, обмениваться планами и как-то получилось сблизиться. Мы даже на отдых вместе слетали.
– Какая она?
– Одинокая.
– Что?
– Ой. – Ангелина на мгновение замолчала, а затем покачала головой: – Знаешь, а ведь это у меня само вырвалось, а значит, наверное, так оно и есть. Хотя странно… Тая весёлая, энергичная, очень живая, постоянно фонтанирует идеями, такой, знаешь, вулкан в юбке. Я думала, мы пообщаемся, и она меня через десять минут забудет, а она не забыла. Я сначала не обратила внимания на то, как быстро мы сблизились, решила, что так иногда бывает: люди знакомятся, мгновенно чувствуют друг друга и через месяц возникает ощущение, что они дружили с детства, но теперь… Теперь я думаю, что она очень одинокая. По-настоящему одинокая. И я думаю, что дело в ней самой. Она умело и очень тактично держит людей на расстоянии. Я чувствовала эту стену, а потом вдруг перестала и решила, что она исчезла – стена. А теперь я думаю, что стена осталась, просто Тая сделала так, что я перестала её замечать. И знаешь, – Ангелина помолчала, тщательно подбирая слова, – я думаю, Тая сильно страдает от одиночества, но она почему-то никому не доверяет. Вообще никому.
– Это плохо, – тихо сказал Вербин.
– Это ужасно. – Ангелина допила вино и посмотрела на Феликса. – Что теперь будет?
– Ничего, – пожал плечами Вербин. – Я продолжаю расследование, ты живёшь так, как жила.
– Жаль, что ничего. – Ангелина соскользнула с табурета, но на мгновение задержалась около Феликса. Коснулась его руки. – И жаль, что так получилось. Правда – жаль.
28 августа, понедельник
Игорь Иванович Трутнев, следователь, который вёл дело об убийстве Павла Русинова, предпочитал собирать полицейских у себя, в областном Следственном комитете – учитывая, что расследование затрагивало интересы московских коллег, в местном отделе его не оставили. Вербина вполне устроило, что не пришлось тащиться в Подмосковье, и не произвела никакого впечатления строгость, с которой его встретил Трутнев, вознамерившийся сразу показать, кто здесь принимает решения.
– Насколько я понимаю, Феликс Анатольевич, вы приехали официально поздравить нашу следственную группу с прекрасно проведённым расследованием? Благодаря чётким и слаженным действиям, убийство вашего бывшего сотрудника раскрыто в кратчайшие сроки. В свою очередь, хочу поблагодарить вас за участие в расследовании и версию, которая стала основной. Не скрою: без выдвинутого вами предположения мы бы долго искали подходящие «пальчики». Теперь же всё ясно, как день.
Официальное заключение легло на стол следователя вчера вечером: отпечатки пальцев на руле электровелосипеда принадлежат Таисии Андреевне Калачёвой. Следы краски, обнаруженные на переднем крыле электровелосипеда, идентичны краске с машины Павла Русинова. На переднем колесе электровелосипеда обнаружены повреждения, которые могли возникнуть после удара по автомобилю. Вывод очевиден.
Если бы не одно «но». Нет, пожалуй, даже, «НО».
– У Калачёвой твёрдое алиби, – напомнил Вербин. – Она развлекалась с подружками в клубе, что подтверждают и свидетели, и видео.
– Это уже ваша работа, – жёстко произнёс Трутнев. – Найдите брешь.
Судя по кислой физиономии Шерстобитова, эту задачу перед ним уже поставили, но как к ней подступиться, Николай не знал.
– Алиби безупречно, – спокойно ответил Феликс. – Я мог пристегнуть Калачёву к делу и без всякого велосипеда, поэтому лично проверил её историю. В ней нет ни одной трещины.
– Проверьте ещё раз.
– Поэтому складывается ощущение, что Калачёву подставляют, – закончил Вербин, сделав вид, что не расслышал последнюю фразу следователя.
– Для чего? – удивился Трутнев.
– Когда я это узнаю, я скажу, кто это сделал. – Феликс лукавил, он знал больше, чем говорил, но не хотел выкладывать на стол все карты. Тем более без доказательств его картам козырями не стать, а доказательств не хватало.
Тем не менее фраза прозвучала хоть и не нагло, но намного более уверенно, чем следователь привык слышать от оказавшихся в кабинете полицейских. Уверенно и независимо. Трутнев бросил взгляд на Шерстобитова, тот едва заметно пожал плечами, показав, что Вербин ведёт себя так, как обычно, после чего поинтересовался:
– Что вас смущает, Феликс Анатольевич?
– В первую очередь, отпечатки пальцев, – сразу же ответил Вербин. – Преступление было совершено идеально: способ остановки автомобиля, отвлечение внимания… Всё указывает на то, что убийство было отлично продуманно и хладнокровно исполнено. Как я уже говорил Николаю, преступник не просто ткнул Пашу ножом, он точно знал, куда бить, и спланировал встречу так, чтобы в нужный момент выбранное им место оказалось незащищённым. Никаких следов, никаких записей на видеокамерах – ничего! А теперь мы получаем велосипед с отпечатками пальцев? Причём велосипед явно подброшенный…
– Не явно, – недовольно заметил следователь.
– Был звонок, – напомнил Феликс.
– Мог позвонить такой же грибник, как тот, который нашёл велосипед.
– А для чего грибник воспользовался незарегистрированным телефоном, который вы не сумели отследить?
На этот вопрос у Трутнева ответа не было.
– Хорошо, допустим, звонивший – честный человек, который по каким-то причинам хочет остаться инкогнито. Допустим. Но почему мы нашли велосипед у дороги?
– Не совсем у дороги, – подал голос Шерстобитов. – Там крутой откос, даже если остановиться, то в высокой траве велосипед не разглядеть, нужно вниз спуститься. Или выйти из леса, как наш грибник.
– Как видите, это не аргумент, Феликс Анатольевич, – добавил следователь.
– Почему убийца не бросил велосипед в воду? – поинтересовался Вербин. – Он должен был проехать несколько мостов.
– Возможно, подвели нервы, – предположил Трутнев.
– Почему не стёр отпечатки?
– Стёр везде, – вновь вступил в разговор Шерстобитов. – Велосипед чист.
– Но на одной ручке отличные «пальчики», да? Он забыл её протереть?
– Все ошибаются.
– Это уже не наше дело, Феликс Анатольевич, и вы это знаете. – Трутнев изо всех сил старался оставаться вежливым и спокойным, и у него это пока получалось. – Пусть Калачёва объясняет, откуда на электровелосипеде, который использовал убийца – а это доказано! – её отпечатки. Если объяснит – извинимся, отпустим и займёмся теми, на кого она укажет. Если не объяснит, ей придётся отвечать на неприятные вопросы.
Николай решил поддержать следователя:
– Мы её возьмём, качественно допросим…
– Помимо железобетонного алиби у Калачёвой крутой адвокат и покровитель с колоссальными связями, – предупредил Феликс.
– Кто адвокат?
– Леонид Маркович Апфель.
– Чёрт! – Трутнев с трудом удержался от того, чтобы добавить ругательство покрепче. – Он ей