Есть вещи, с которыми можно обратиться только к настоящему другу. И если друг настоящий, он не откажет. Потому что нельзя отказать. Потому что с такой просьбой приходят, лишь когда нет другого выхода. Приходят после долгих размышлений, тщательно выбрав того единственного, кому можно доверить и страшную тайну, и страшную просьбу. И поэтому следующие слова Вениамин произнёс до того, как Дарина кивнула. Улыбнулся очень-очень мягко и сказал тихо:
– Спасибо, милая моя, спасибо.
А ей безумно хотелось выть.
28 августа, понедельник
Импульсивно?
Раньше Карина понятия не имела, что значит это слово, поскольку каждый её шаг был аккуратно взвешен, тщательно обдуман и спланирован. Карина всегда знала, чего хочет, и никогда не позволяла эмоциям брать над собой верх. Поэтому она не просто добивалась своего, а каждым своим действием создавала задел на будущее. Делая один ход, обязательно продумывала следующий, всегда понимала, что будет дальше и чем всё закончится. Но не сейчас. Впервые в жизни Карине стало плевать на последствия, поскольку она полностью отдалась одному-единственному желанию – сделать то, что считала правильным и нужным. Сделать и успокоить свою душу, развороченную три года назад.
– Я знала, что ты меня любишь, милый, всегда знала. И я на тебя не обижаюсь, хотя ты превратил моё существование в ад. Не жизнь, без тебя у меня не стало жизни, а существование. Три года в аду, милый, три долгих года. Но я не обижаюсь, потому что знаю, всегда знала, что ты меня любишь. Ты хотел как лучше, но всегда был немножко глупым. Чуть-чуть, совсем чуть-чуть, любимый, ты хотел защитить меня, но придумал всё очень глупо… но ты хотел защитить меня, поэтому я не обижаюсь. Я ведь тоже тебя люблю. Ты хотел, чтобы я тебя возненавидела, но у тебя не получилось. И никогда бы не получилось, любимый мой, чтобы ты ни сделал, ты бы не смог меня заставить возненавидеть и забыть тебя. Я три года тебя оплакивала, милый, и буду оплакивать всегда.
Она не знала, бормочет эти слова или так их думает, что слышит наяву. И ещё ей казалось, что Веня сидит рядом, на пассажирском сиденье, но не улыбается ей, как бы Карине хотелось, и не уткнувшись в телефон, как её всегда раздражало, а молча на неё смотрит и иногда, когда Карина поворачивалась, безмолвно качает головой, умоляя не творить задуманного.
Только изменить он ничего не мог.
Карина нашла место у подъезда, припарковалась, поднялась на нужный этаж, надавила на кнопку звонка, а когда дверь открылась, улыбнулась:
– Дарька, привет, а я к тебе!
* * *
Разговор с переплётчиком поставил последнюю точку в длинной череде и окончательно убедил Вербина в том, что сумасшедшая даже по его меркам версия оказалась истинной. Улик не прибавилось, но теперь Феликс абсолютно точно знал, где их взять, и, в последний раз просчитав ситуацию, позвонил Трутневу.
– Игорь? – Поскольку они только сегодня договорились общаться на «ты», Вербин обратился именно так – чтобы проверить договорённость.
– Феликс, привет. Появилось что-то хорошее?
– Можем раздобыть.
– Нужен ордер на обыск? – Тугодумием Трутнев не страдал.
– В квартире Михаила Семёновича Пелека.
– Так. – Следователь выдержал короткую паузу. – Я его «пробил», как ты понимаешь, проверил по всем каналам, которые мне доступны и… Хочу сказать, что ордер мы будем получать очень долго. А может, и недолго: как только нас с тобой уволят – запрос аннулируют.
Примерно такой ответ Феликс и предполагал услышать.
– Я знаю, что нужно искать в его квартире.
– А ты уверен, что мы это найдём? – Трутнев даже не спросил, о чём идёт речь.
– Есть вероятность, что нет, – признался Вербин.
– Значит, и хороших новостей не будет. – Рисковать карьерой за обыск у настолько значимой персоны следователь не хотел. – Другие способы меня порадовать есть?
– Обыск в квартире Калачёвой.
– У тебя есть отличная черта, Феликс: ты умеешь быстро спускаться с небес на землю. В десантуре, что ли, служил?
– Обыск будет?
– Скоро узнаем. – Трутнев перешёл на деловой тон. – Я перезвоню.
Вербин закурил, посмотрел на часы: с момента разговора с Кариной Дубовой прошло почти четыре часа, и вновь взялся за телефон, набрав номер одного из сотрудников, которые вели наружное наблюдение за молодой женщиной.
– Артём, привет.
И сразу же услышал ответ:
– Добрый день, Феликс, у нас тихо. – Артём прекрасно понимал, ради чего его дёргает оперативник.
– Насколько тихо?
– Настолько сильно, что нам с Ежовым очень скучно.
Напарник Артёма рассмеялся.
– Она на работе?
– Нет. После встречи с Калачёвой Дубова отправилась домой, переоделась и поехала к сестре.
– Точно к ней?
– Судя по информации, которая у нас есть, в этом доме проживает её родная сестра, Дубова Дарина Максимовна. – Артём нахмурился: – Что-то не так?
– Во что она переоделась? – насторожился Вербин.
– Если ты о смене внешности, то нет: джинсы, кроссовки, футболка – обычная одежда.
– При себе что-нибудь было?
– Небольшой рюкзак.
– Сколько времени Дубова находится в квартире сестры?
– Минут двадцать.
«Дарина?! – Однако размышлять сейчас было некогда. – Надеюсь, я не опоздал…»
– Возьмите под контроль все выходы из подъезда, – приказал Феликс, бросая недокуренную сигарету в урну. – Если Дубова выйдет до моего приезда – задержите её и вместе вернитесь в квартиру сестры.
– Что подозреваем? – подобрался Артём.
– Убийство.
– Объект вооружён?
– Не думаю, что при ней есть огнестрельное оружие, но слабая вероятность есть.
* * *
Сегодня Гриша ничем не напоминал себя прошлого, двухдневной давности, растерянного, взъерошенного и съёжившегося от страха, как воробей перед котом. Сегодня Гриша был на удивление спокоен, собран и аккуратно одет. Негромко поблагодарил Аллу Николаевну, которая проводила его в гостиную, вежливо отказался от предложенного кофе, дождался, когда домработница выйдет, прикрыв за собой дверь, и только после этого спросил:
– Михаил Семёнович, вы уже знаете, что Карина убила сестру?
– Да, – ответил Пелек.
После чего мягким, давно ставшим привычным жестом поправил пиджак. Он встретил племянника одетым в коричневый костюм, белую сорочку без галстука и туфли. Он никуда