– И знаете, что её арестовали на месте преступления с полным рюкзаком улик?
– Задержали, – уточнил старик.
– Что?
– Задержали на месте преступления, – ровным голосом повторил профессор. – По закону, арестовывает у нас суд. А полицейские задерживают.
– Это действительно имеет значение? – удивился Гриша.
– Ты мне скажи, – предложил старик.
– Сказать что?
– Что действительно имеет значение? – Пелек поднял брови. – Зачем ты пришёл?
Вопрос прозвучал весьма жёстким тоном.
– А что мне оставалось делать? – Кунич облизнул губы. – К кому идти?
– Зная тебя, можно было предположить, что ты улетишь. Постараешься пересидеть опасное время на родине.
– Вы так думали?
– Я этого ждал.
– А я вас удивил.
– Да, – помолчав, признал Пелек. – Немножко. Но я понимаю, почему ты так поступил, Гриша.
– Не думаю, что понимаете. – А в следующее мгновение Гриша чуть подался вперёд. – Зачем она это сделала?
Кунич действительно не знал, даже не догадывался, а поскольку неизвестность всегда вызывает страх, он жаждал знать.
– Почему Карина убила сестру? – уточнил вопрос профессор.
– Да.
– Если я правильно понимаю происходящее, Карина узнала, что Дарина убила Веню.
– Дарина? – изумился Кунич.
– Это долгая история, Гриша, и раз Карина не сочла нужным рассказать её тебе, то и я промолчу.
По тону профессора стало понятно, что решение окончательное, решение не изменится, поэтому Кунич расслабился и вновь откинулся на спинку кресла.
– Карина убила сестру в состоянии аффекта?
– Думаю, да, – согласился Пелек. И едва заметно улыбнулся: – Ну, пребывая в том состоянии, которое в её случае можно назвать аффектом. Насколько тебе известно, Карина весьма хладнокровная особа.
– Вы её вытащите? – глухо спросил Кунич.
– Для начала нужно узнать, что она успела наговорить.
– Кому?
– Тому, кто её задержал, Гриша, тому, кто её задержал… – Старик вздохнул. – Несмотря на мою шутку, Карина и в самом деле пребывала в состоянии аффекта, и неизвестно, что она поведала задержавшим её по горячим следам полицейским. Или рассказывает сейчас – следователю.
– Думаете, Карина уже у следователя? – недоверчиво протянул Кунич. – Так быстро?
– Вербин прекрасно понимает, что должен меня опередить и растолковал это ведущему дело следователю, – объяснил профессор. – Поэтому, да: я не сомневаюсь, что Карину уже допрашивают.
– Что бы она ни рассказала, они ничего не смогут использовать против нас. – Гриша уверенно выдал давно заготовленную фразу. – Улик у Карины нет, ни против себя, ни против нас.
– К счастью, это так, – согласился Пелек. – И максимум, что нас ожидает, это несколько неприятных вопросов.
– Вас ожидает всего лишь несколько неприятных вопросов, – с нажимом произнёс Кунич. – А меня…
– Мы в одной лодке. – Голос профессора стал чуть холоднее. – Я это прекрасно понимаю и не позволю тебе утонуть.
Гриша ждал такого ответа. Кивнул, показав, что принял слова Пелека к сведению, хотел что-то произнести, но старик его опередил:
– И постараюсь вытащить Карину, которую ты упустил.
– Что значит «упустил»? – не понял Кунич.
– То и значит. – Пелек едва заметно ощерился. – Ты должен был понять, в каком состоянии она пребывает.
– Я не умею читать мысли, – огрызнулся Гриша.
– Нужно читать эмоции, а не мысли. Я не верю, что Карина пошла на убийство сестры лишь из-за того, что узнала о Вене. У Карины железный характер, одна эта новость должна была её разозлить, ошарашить, взбесить… Но рассудок бы она не потеряла. А она потеряла. А это значит, что Карина уже находилась в соответствующем эмоциональном состоянии, которое ты прозевал.
«Не прозевал, а наплевал».
Гриша понимал, что, откликнись он вчера на мольбу, Дарина осталась бы жива. Возможно, они с Кариной навсегда поругались бы, возможно, подрались, но убийства бы точно не случилось. Понимал. Но сейчас ему было плевать на сестёр.
– Всё посыпалось из-за вашей маленькой шлюхи.
Настолько злобно, что профессор вздрогнул. Несколько секунд молчал, глядя племяннику в глаза, а когда понял, что извинений или объяснений не дождётся, медленно произнёс:
– Больше уважения, Гриша. Не забывай, о ком говоришь и с кем говоришь.
– Я помню, о ком говорю, Михаил Семёнович, и поэтому назвал Таю так, как назвал. Как она заслуживает. Она всё испортила, Михаил Семёнович, вы же закрываете на это глаза. А я не могу! Я хочу спасти свою жизнь.
– Гриша, пожалуйста, не торопись с выводами, – очень тихо попросил Пелек.
– У меня было время всё обдумать, Михаил Семёнович. – Гриша впервые говорил с профессором в таком тоне: дерзком, яростном, но старик не злился, а улыбался. Правда, совсем не добродушно. Так улыбаются профессиональные палачи перед тем, как затянуть на шее приговорённого петлю или нажать на рычаг гильотины. – Я не сомневаюсь, что Карина начнёт говорить и расскажет всё, что знает. Но при этом я прекрасно понимаю, что это будет её слово против моего слова. И против вашего. И против слова Таи. Но ваша девочка замазана своей поганой книгой, и ей будет очень тяжело отбиться, ведь Карина подтвердит, что роман «Пройти сквозь эту ночь» – чистая правда. Плюс убийство того полицейского…
– Бывшего.
– Не важно, – отмахнулся Кунич. – С этого убийства всё началось.
– Тая не имеет к нему отношения.
– Рассказ Карины даст следователю очень мощный мотив, и они снова начнут проверять алиби Таи. И докажут, я в этом уверен, что оно не такое железобетонное, каким выглядит. К тому же у них есть велосипед с отпечатками Таи.
– Они ничего не докажут, – негромко, но очень твёрдо произнёс Пелек. – А тебе не мешало бы успокоиться.
– Я сам разберусь с тем, что мне нужно! – К концу фразы голос сорвался, выдав настоящее состояние Кунича, резко контрастирующее с его аккуратным внешним видом. – Им нужно дело закрывать, Михаил Семёнович, так что они на всё пойдут. И не забывайте о показаниях Карины, услышав которые, ваша девочка пойдёт на дно, как «Титаник» после встречи с айсбергом. И потянет за собой всех… вас.
– Всех нас, – поправил его Пелек.
– Всех вас, – повторил Кунич. Его глаза лихорадочно заблестели. Гриша перешёл к главной части разговора, той, ради которой приехал, и с трудом сдерживал эмоции. – Давайте рассуждать здраво, Михаил Семёнович. Дарина мертва и уже ничего не скажет. Карина сядет за её убийство и укажет на Таю.
– И на тебя.
– Вы опередили меня ровно на шаг, – улыбнулся Кунич. – Тае начнут шить убийство полицейского, и она укажет на вас и меня. И тут мы подходим к интересному моменту: против вас, Михаил Семёнович, есть улики, которые подтвердят слова Таи, – это книга, которую она у вас украла. – Гриша коротко ругнулся. – Всегда считал ваше хобби идиотизмом.
– Раньше ты так не говорил, – заметил профессор.
– Ситуация изменилась.
– И теперь ты можешь