— Мистер Коссетт! — из глаз его брызнули слезы, — модели фургонов в этом месяце на одиннадцать дюймов длиннее! Я больше не могу! — дико заорал он. — У нас скопилось 1841 непроданная машина! Зал забит! Два верхних этажа забиты! Стоянка забита! Вчера мы отбуксировали на свалку все машины, что обменяли на новые, но все равно, на шесть кварталов в обе стороны наши автомобили припаркованы в два ряда! Знаете, шеф, я утром на работу не мог добраться! Пришлось оставить машину на углу Гранд и Стерлинг и дальше идти пешком, потому что проехать невозможно!
Лицо Коссетта дрогнуло, его выражение изменилось — в первый раз с того момента, когда он вошел в контору.
— Гранд и Стерлинг, говоришь? — повторил он глубокомысленно. — Так-так, нужно будет завтра попробовать с той стороны. — Он рассмеялся печальным, горьким смехом. — Знаешь, Гарри, нам еще повезло, что мы имеем дело с «быриками», а не с какими-нибудь дешевыми «тройками». Я вчера проезжал мимо «Кулекс Моторз» и… — Эх, где наша не пропадала! — вдруг воскликнул Коссетт. — Вот прямо сейчас пойду и потолкую с Мэнни Кулексом. А что? Разве только у нас одних проблемы, а, Гарри? Ведь все мучаются. Может, хоть раз собраться вместе? До сих пор мы все поодиночке старались выплыть, но дело оборачивается так, что кто-то обязан сделать первый шаг. И этот шаг сделаю я! Какой смысл давать волю пещерам топить нас в новых моделях, если Джек Тайг освободил эту идиотскую страну и теперь никто не обязан покупать? Пусть Вашингтон пораскинет мозгами. Что-нибудь, да придумают!
Всю дорогу до конторы Мэнни Кулекса, проезжая мимо забаррикадированных картонными ящиками магазинов бытовых приборов; за квартал объезжая трущобы, окружавшие магазинчики недорогих товаров; поднимая стекла, чтобы избавиться от вони испорченных лопнувших консервов, источаемой супермаркетами, Коссетт не в силах был избавиться от одной назойливой мысли: «А вдруг они сами ничего поделать не могут?»
2Будьте уверены, старина Джек Тайг был в курсе. Он держал ситуацию под наблюдением. Ему-то все было известно, очень хорошо известно. Потому что горючими слезами рыдали не только Арчибальд Коссетт и Мэнни Кулекс, но все автомобильные торговцы. И не только автомобильные торговцы, но все коммерсанты в Рантуле, и не в одном Рантуле, но и во всем Иллинойсе, и на всем Среднем Западе, по всей стране — в общем, если уж говорить прямо, по всему миру. (То есть обитаемой его части. В каком-нибудь Нижнем Уэстчестере не было проблем.)
Вещей становилось все больше и больше.
Виноваты были автоматизация и сбыт товаров. В преддверии Большой Войны идея автоматизировать фабрики и заводы казалась недурственной. Возможно, так оно и было. Главное — производительность, все остальное в счет не шло. Производить все, что угодно, главное — побольше. Чего и добились. Затем, после Войны, с потоком товаров справлялись особым способом, который назывался «рекламой». Но что такое реклама, если вдуматься? Реклама означает, что человека вынуждают покупать вещь, которая на самом деле ему не нужна и которую он, если честно, не хочет приобретать. Да еще за деньги, которые ему только предстоит заработать. Нарастало давление, нервные нагрузки. Сверхнапряжение, общественное смятение, конкуренция и беспорядки.
Джек Тайг с этим покончил. С помощью знаменитого Билля о Злоупотреблениях.
Спору нет — с этим согласились все и каждый, — жизнь до этого была невыносимой — то есть, до того, как Джек Тайг и его героический отряд выступили в марш на Пентагон и всех нас освободили. Беда в том, что теперь, поскольку реклама под запретом, люди не чувствовали себя обязанными покупать новые модели и разновидности товаров, непрерывно поставляемые автоматическими фабриками в подземных искусственных пещерах… А куда же девать все это добро?
Джек Тайг понимал самую суть проблемы с проницательностью, которая дала бы сто очков вперед любому коммивояжеру, охмуряющему сонный неподъемный народ какого-нибудь пригорода, пытаясь всучить народу новый тип пылесосов. Он-то знал, чего хотят люди, чего им надобно. А если и не знал, то быстро выяснил бы, потому что люди, засыпавшие его петициями и делегациями, использовали всякую реальную и нереальную возможность дабы Джек Тайг прознал об их огорчениях.
Вот, хотя бы, делегация Ассоциации Автоторговцев Среднего Запада во главе с Биллом Коссеттом в собственном лице. Коссетт в председатели не рвался, но ведь идею предложил именно он, что повлекло за собой — как и всегда, — обычное наказание: «Ты придумал? Вот тебе и карты в руки!»
Джек Тайг принял Билла лично. С большим вниманием и сочувствием он выслушал заранее подготовленную речь, что было против правил, ибо Тайг нынче мало походил на пожилого беззаботного пенсионера, много счастливых лет подряд удившего рыбку в речке Делавэр к югу от Пунгз-конерз. Он превратился в дерганного, раздраженного Президента, и делегации стали для него пустым звуком, потому что приходилось принимать их по полсотни в день. Все они требовали одного и того же. Разрешить нам хоть капельку порекламировать наш товар, очень вас просим! Разумеется, все товары и услуги были равны перед лицом Билля о Злоупотреблениях — Боже упаси! Никто и думать не думает о возвращении Века Рекламы! — но все-таки, господин Президент, наша ювелирная фурнитура (или туфли, или лекарственные средства, а так же калькуляторы и пишущие машинки, замороженная пища и так далее и тому подобное) в силу исторических, внутренне присущих динамических особенностей неизбежно отличается от…
Вы бы не поверили собственным ушам, но все они, проявляя чудеса изобретательности, выдумывали причины. Временами попадались истинные жемчужины творческого воображения.
Только Джек Тайг не разрешил им на этот раз зайти столь далеко. После того, как фраза «Никто не желает возвращения Века Рекламы» была произнесена, он выслушал ровно полтора предложения — делегация только-только начинала разворачивать эпическое ларго, открывавшее надгробную песнь, повествующую об их уникальных проблемах — и вдруг сказал громко:
— Эй, вы! Молодой человек!
— Это Коссетт! Старина Билл Коссетт! Славный малый! — послышался хор голосов, и Билла поспешно вытолкнули вперед.
— Очень приятно, — сказал Джек Тайг, пожимая руку Коссетту. У него возникла идея, и, наверное, пришло время эту идею осуществить. — Вы