Капитан Маргейт поднял голову, оторвавшись от баночек с сажей и кольд-кремом, задумался.
— Вот этого, — произнес он медленно, — следует избежать. Неловкая возникла бы ситуация. Что произойдет — этого я точно сказать не могу, но… — Он пожал плечами. — В общем, это не самое ужасное, — добавил он без тени беспокойства. — Куда хуже, если фабрика вообще вас не заметит, вообще не увидит в вас ничего другого, кроме кусков угля.
— Вы хотите сказать, — ахнула Марлен, побледнев, — что нас…
— Вас используют как сырье, — кивнул Маргейт. — Получится очень симпатичный пластик, мисс Гросхок, — добавил он галантно.
5Операция, можете мне поверить, для всех участников оказалась тяжелым, изнурительным испытанием. Но все они держались стойко и мужественно.
Не дрогнув ни одним мускулом, сцепив зубы, майор Коммейн позволил намазать себя черной, как сажа, смесью.
Билл Коссетт предпринимал отчаянные усилия, заставляя себя припомнить, как жутко обстояли дела в покинутом родном Рантуле. «Да-да, — горячечно шептал он, — лучше уж это».
Марлен Гросхок… в общем, по лицу ее мало что можно было прочесть. Но позднее в мемуарах она писала, что в тот момент ей не давала покоя одна мысль: а как же потом всю эту пакость смыть?
Саперы проделали для них аккуратный туннель, уходивший прямо в слой буроватого угля.
— Тссс! — прошипел капитан Маргейт, поднеся к губам указательный палец. — Слушайте!
В тишине до их слуха донеслось далекое «чомп-чомп-чомп», как будто где-то там, на изрядном расстоянии от них, гигантская гусеница вгрызалась в броневой металлический лист.
— Это фабрика! — шепотом сказал капитан. — Теперь мы вас оставим. Старайтесь не двигаться, не шуметь. Да, чуть не забыл, вот, в корзинке, вода и сандвичи. Неизвестно, долго ли придется ждать.
Капитан и саперы отступили, вскарабкавшись вверх по штольне.
Несколько секунд спустя заряд малой мощности обрушил потолок, заблокировав туннель. Капитан предупреждал, что придется завалить вход… «Знаете, чтобы фабрика чего-нибудь не заподозрила невзначай!» — но все равно, оставшиеся в туннеле почувствовали себя погребенными заживо, и на крышку гроба уже со стуком падали комья кладбищенской земли.
Время шло. Время тянулось.
Они съели сандвичи, запили водой.
Время тянулось и тянулось.
Они успели проголодаться опять, но поделать ничего не могли, не было больше такой возможности. Они даже не смогли бы отменить операцию, пойти на попятную, потому что не существовало способа связаться с поверхностью. Доносившееся издалека «чомп-чомп-чомп» постепенно становилось громче, спору нет, но сомкнувшаяся со всех сторон темнота давила; вынужденное молчание действовало на нервы; сернистая вонь низкокачественного угля вызвала у Билла Коссетта сквернейшую мигрень…
И вдруг ожидание кончилось…
ЧОМП-ДОМП-ЧОМП… БАНГ! КЛАНГ! Вспышка фиолетового света пробила угольный кокон. Зубы из нержавеющей стали в пол-ярда длиной принялись пережевывать уголь, продвигаясь вперед на ярд в минуту, проедая траншею в полу их маленькой пещерки, сплевывая раздробленный уголь на широкую ленту конвейера, которая следовала за методично ползущими вперед челюстями.
— Пригнуть головы! — прошептал майор Коммейн на ухо девушке. — В сторону! — прошептал он на ухо Коссетту, хотя едва ли имело смысл шептать среди наполнявшего все вокруг металлического лязга. Они пригнулись, прижались к стене.
— Прыгаем! — шепотом приказал Коммейн, когда стальные зубы благополучно их миновали, и все трое прыгнули на конвейер, пристроились среди трясущихся кучек угля. Вместе с углем их понесло назад и вверх, во внутренность фабрики.
Они лежали неподвижно, едва дыша, опасаясь, как бы следящие устройства фабрики — возможно, за конвейером следили невидимые глаза — не обнаружили диверсантов раньше времени. Но если за поставкой сырья и следили предохранительные устройства, они промахнулись, или сработал коварный замысел. Медленно ползла лента конвейера, все выше и выше, в нарастающий лязг и грохот основного завода НЭБП. Операция удалась. Все было проще простого.
То есть проникнуть на фабрику было просто. Только это ведь было лишь началом.
Когда НЭБП поместил в недра Фармингдейла новую фабрику, местное отделение инспекции по соблюдению норм безопасности и гигиены труда разорвало старый контракт и, объединив лучшие свои умы, изобрело новый.
«Среднегодовая температура — 71,5° по. Фаренгейту», — гласил пункт 14а. «Не менее 40 куб. фут. чистого, свежего, профильтрованного воздуха в пересчете на одного рабочего в минуту», — требовал параграф 9. «Освещение обязательно должно регулироваться по желанию рабочего», — утверждал подпункт XII.
Фабрика была, разумеется, подземной, но условия внутри были созданы самые приятные. Вы не поверите, но бывало, что рабочие даже отказывались покидать фабрику на ночь, — примерно один человек из десяти, — особенно в разгар сенной лихорадки.
Но все это происходило до того, как фабрику автоматизировали.
Теперь условия, по крайней мере, по меркам людей, были там вовсе неподходящие. Машинам, наверное, нравилось, но людям…
Начнем с того, что светильники ничего общего не имели с приятными для глаз флюоресцентными лампами, о которых мечтал отдел инспекции. Да и зачем они были нужны? Видимый спектр — это исключительно для человеческих глаз. Машины же используют вместо глаз фотоэлектрические элементы, а фотоэлементы прекрасно все видят даже при красном или инфракрасном освещении, которое требует гораздо меньше затрат, и нити накаливания служат дольше. В результате чего помещения фабрики заливал жуткий желтовато-оранжевый полумрак.
Воздух… ну, это просто смешно! Воздух, который остался после того, как последние рабочие покинули фабрику, никуда не исчез, потому что машины воздухом не дышат. И температура совсем разрегулировалась. В дальних концах галерей было зябко; на участках вокруг печей жара была страшная.
А какой грохот стоял! Жуть!
Трое непрошеных пришельцев, съежившись, с округлившимися глазами, оглушенные, озирались по сторонам, пока лента конвейера уносила их все дальше. Билл Кос-Коссетт изумленно созерцал ряды гигантских стальных сфер, выплывавших из кроваво-красного полумрака. Он так и не понял, что же они собой представляют, бросил взгляд в сторону и успел соскочить с конвейера, крикнув:
— Прыгайте!
Остальные повиновались — и вовремя! Уголь, вместе с которым они путешествовали по