Что-то странное было со сгибами коленей девушки: они были бледнее остальной части ноги…
Гаррик заставил себя вернуться к изучению окружающей обстановки. Взять, к примеру, перила, тонкие, как проволока, и выглядевшие не слишком солидно. Несомненно, они могли выдержать любой вес, но почему бы им соответственно и не выглядеть? Ответ заключался в том, что у роботов не запрограммировано человеческое понимание того, насколько прочными должны выглядеть перила. Если бы у робота возникли какие-либо сомнения — впрочем, трудно поверить, что робот может в чем-то сомневаться! — он протянул бы руку и проверил перила. Только один раз. Потом он запомнил бы это и никогда больше бы не сомневался: идя по лестнице, он не прижимался бы к стене, как можно дальше от паутинки, протянутой между ним и бездонной пропастью…
Весь подъем Гаррик тщательно держался середины лестницы.
Конечно, девушка просто означала еще один отвлекающий фактор (а ему действительно было о чем подумать), но весьма приятный фактор. И когда они наконец добрались до верха, он решил проблему: светлые места на сгибах коленей мисс Пендер появились из-за того, что она загорала активно — прогуливаясь на солнце, возможно работая на солнце, из-за чего солнечные лучи плохо осветили эти места. Нормальный человек загорал бы под кварцевой лампой, которую держал робот-массажист.
— Вам не кажется, что мы уже наверху? — с трудом дыша, спросил он.
— Да, — подтвердила она и окинула его испытующим взглядом. — Ну, обопритесь на меня, если устали.
— Нет, спасибо! — Он, шатаясь, подошел к двери, которая, естественно, сама открылась при его приближении, и шагнул на залитую солнцем террасу.
…Гаррик не был доктором медицины, но сразу сообразил: в этом золотистом напитке что-то содержалось. Он был великолепен на вкус — в самый раз охлажденный, в самый раз газированный, не слишком сладкий. Уже после двух глотков Гаррик был полон энергии и хорошего самочувствия.
Он поставил стакан и сказал:
— Не знаю, что это было, но спасибо. Теперь поговорим.
— С удовольствием, с удовольствием! — прогудел мистер Рузенберг. — Кэтрин, материалы!
Гаррик, качая головой, следил за ней взглядом. Значит, она не только статистик, что всегда считалось занятием для робота, но и архивариус, а это было занятие даже не для робота: в любом приличном отделе подобными вещами занимался полуразумный сортировщик.
— Вы потрясены? — язвительно заметил Рузенберг, стройный, красивый человек с золотистой, ровно подстриженной бородкой. — Но именно поэтому вы здесь.
Гаррик сделал еще глоток газированного напитка. Напиток действительно был превосходен: он не опьянял, а освежал.
— Я рад, что наконец знаю, зачем меня сюда вызвали, — сказал он.
— Региональный Контроль прислал вас к нам, не сообщив, что это зона бедствия? — удивился Рузенберг.
Гаррик поставил стакан.
— Я психолог. В Региональном Контроле мне сказали, что вам нужен психолог. Судя по тому, что я здесь увидел, речь идет, скорее, о проблемах со снабжением, но…
— Вот ваши материалы. — Кэтрин Пендер встала рядом, испытующе глядя на Гаррика.
Рузенберг взял у нее катушку с лентой и бросил себе на колени.
— Сколько вам лет, Роджер? — бесцеремонно спросил он.
— Я квалифицированный психолог! — В голосе Гаррика чувствовалось раздражение. — Так получилось, что меня направили в Региональный Контроль, и…
— Сколько вам лет?
— Двадцать четыре, — буркнул Гаррик, глядя исподлобья на Рузенберга.
— Гм, — покачал головой Рузенберг. — Это немного. Вы, наверное, уже не помните прежние времена?
— Вся необходимая мне информация находится на этих лентах, — угрожающе сказал Гаррик. — Я не нуждаюсь в ваших лекциях.
Рузенберг поджал губы и встал.
— Подойдите на минутку сюда, ладно?
Он подошел к барьеру, окружавшему террасу, и вытянул руку.
— Видите эти здания там, внизу?
Гаррик посмотрел вниз. Двадцатью этажами ниже, у берега моря, расположился городок, видимый отсюда как мешанина пастельных прямоугольников и башенок. По другую сторону залива маячили в легком тумане холмы материка; на воде залива покачивались плоские белые поплавки солнечных датчиков.
— Это энергостанция. Вы ее имеете в виду?
— Энергостанция, — прогудел Рузенберг. — Вся энергия, необходимая миру, поступает с этой и других, разбросанных по всему миру, станций. — Он перегнулся через барьер, вглядываясь в покачивающиеся на волнах поплавки, поглощающие солнечную энергию. — А люди хотели их уничтожить, — помолчав, добавил он.
— Мне только двадцать четыре года, мистер Рузенберг, — бесстрастно сказал Гаррик, — но я окончил школу.
— О да. Конечно, окончили, Роджер. Но ходить в школу — это не то же самое, что жить в те времена. Я рос в Эпоху Изобилия, когда законом было потреблять. Мои родители были бедны, и я до сих пор помню страдания, которые мне приходилось испытывать в детстве. Есть и потреблять, использовать и расходовать. Я не знал ни минуты отдыха, Роджер! Для очень бедного человека это была каторга: требовалось потреблять без перерыва, а чем больше мы потребляли, тем большего требовал от нас Совет по распределению…
— Все это в прошлом, мистер Рузенберг, — прервал его Гаррик. — Мори Фрай освободил нас от этого кошмара.
— Не всех, — тихо сказала девушка.
— Не всех, — кивнул Рузенберг. — Об этом вы, как психолог, должны знать, Роджер.
Гаррик выпрямился на стуле, а Рузенберг продолжал:
— Фрай продемонстрировал нам, что роботов можно использовать в двух качествах — как производителей и как потребителей.