Пока я не установила жесткие границы с Райлом, глупо даже допускать мысль об Атласе.
Райл протягивает руку к подставке для вина и достает бутылку красного.
— Не против, если я открою?
Я пожимаю плечами, продолжая выкладывать пад-тай на тарелку:
— Пожалуйста. Но я не буду.
Он возвращает вино на место и наливает себе чая со льдом. Я беру из холодильника бутылку воды, и мы с Райлом садимся за стол.
— Как она сегодня? — спрашиваю я.
— Капризничала. Мне пришлось много ездить по делам. Думаю, малышка утомилась. У Алисы она повеселела.
— Когда у тебя следующий выходной?
— Пока не знаю. Я тебе сообщу. — Он наклоняется над столом и смахивает соринку с моей щеки.
Я поневоле вздрагиваю, но Райл не замечает. Или притворяется, что не заметил. Вряд ли он осознает, какой дискомфорт мне доставляют его прикосновения. Зная Райла, не удивлюсь, если он решил, будто я вздрогнула из-за пробежавшей между нами искры.
Да, после рождения Эмми то и дело возникают моменты, когда я должна бы почувствовать искру. Он делает или говорит что-то приятное, поет для Эмми, держа ее на руках, — и я вроде бы ощущаю, как внутри разрастается знакомая нежность. Но я всякий раз нахожу в себе силы очнуться. Достаточно одного плохого воспоминания, чтобы добрые чувства к Райлу мгновенно увяли.
Не зря я составила список: семь причин, почему я подала на развод. Временами, после того как Райл уезжает, я иду в спальню и перечитываю список, напоминая себе, что выбрала наилучший выход, который устраивает всех.
Хотя… Может, и не совсем устраивает. Хорошо бы он вернул ключ.
Я собираюсь съесть еще немного лапши, и вдруг из моей сумочки раздается приглушенное «динь!» Уронив вилку, я быстро тянусь за телефоном, чтобы опередить Райла. Нет, он не стал бы читать мою переписку, но, возможно, передал бы мне телефон. Как-нибудь обойдусь без его вежливых жестов. Вдруг еще увидит сообщение от Атласа, а я сейчас не готова к скандалу.
Впрочем, сообщение не от Атласа. От мамы. Она прислала мне фотографии Эмми, которые сделала в начале недели. Я кладу телефон на стол и беру вилку. Райл буравит меня взглядом.
— Это мама, — говорю я.
Сама не знаю зачем. Я не должна перед ним оправдываться.
— Ты надеялась, что напишет кто-то другой? Ты практически нырнула через стол за телефоном.
— Нет.
Я делаю глоток воды. Райл все еще смотрит. Не знаю, хорошо ли он читает по лицу, но такое ощущение, будто он раскусил мою ложь.
Стиснув зубы, он накручивает лапшу на вилку и опускает взгляд.
— У тебя кто-то есть?
— Нет. Не твое дело.
— Я и не утверждаю, что мое. Я просто так, разговор поддержать.
Ложь. Ни один недавно разведенный мужчина не расспрашивает бывшую жену просто так.
— Полагаю, нам нужно серьезно обсудить вопрос отношений, — продолжает Райл, — прежде чем кто-то из нас приведет нового человека в жизнь Эмерсон. Возможно, стоит установить правила.
Я киваю.
— Думаю, правила не помешают и в других аспектах нашей жизни.
Он прищуривается.
— Ты о чем?
— О доступе в мою квартиру. — Я сглатываю. — Верни, пожалуйста, ключ.
Райл пристально глядит на меня, затем вытирает рот салфеткой и произносит:
— Я что же, не могу уложить дочку спать?
— При чем здесь это?
— Лили, ты ведь знаешь, какой безумный у меня график. Я и так редко с ней вижусь.
— Я и не говорю, что вы будете видеться реже. Я всего лишь прошу вернуть ключ. Охраняю личные границы.
Райл хмуро глядит на меня. Негодует. Я знала, что так будет, а он еще и нагнетает обстановку. Дело ведь не в том, сколько времени он проводит с Эмми. Я не хочу, чтобы он имел легкий доступ в мою квартиру, вот и все. Я же не просто так развелась с ним и переехала.
— В таком случае я начну забирать ее на ночь к себе, — сварливо заявляет Райл, наблюдая за моей реакцией.
— К этому, боюсь, я еще не готова, — отвечаю я как можно спокойнее.
Вилка Райла со звоном падает на тарелку.
— Не пора ли нам пересмотреть соглашение об опеке?
Каким-то чудом я не позволяю гневу вырваться наружу. Встаю и забираю со стола свою тарелку.
— Серьезно, Райл? Я хочу вернуть ключ от моей квартиры, а ты угрожаешь мне судом?
Соглашение мы составляли вместе, а он делает вид, будто там учитываются только мои интересы! Хотя прекрасно знает, что после всего пережитого я могла подать на него в суд и добиться единоличной опеки. Черт, я даже в полицию не заявляла! Сказал бы спасибо, что я такая добрая.
Я отношу тарелку в раковину и, опустив голову, крепко сжимаю край столешницы. Спокойно, Лили.
Я слышу, как Райл сокрушенно вздыхает, затем подходит ко мне. Облокотившись на стол, он наблюдает, как я мою посуду.
— Скажи хотя бы, когда я смогу забирать ее на ночь, — уже мягче произносит он.
Я поворачиваюсь к нему:
— Когда она заговорит.
— Почему?
Я злюсь уже из-за того, что он вынуждает меня объяснять.
— Чтобы она смогла рассказать мне, если что-то случится.
Когда мои слова доходят до него в полной мере, Райл прикусывает губу и чуть заметно кивает. По вздувшимся венам на его шее я понимаю, насколько он раздосадован. Он достает из кармана связку ключей и отделяет один — от моей квартиры. Бросает его на стойку и уходит.
Как только Райл, забрав куртку, исчезает за дверью, я ощущаю в груди знакомый укол. Чувство вины. Следом обычно приходят сомнения. Не слишком ли сурово я с ним обошлась? А вдруг он действительно изменился?
И хотя ответы мне известны, порой