Я снова плотно завязываю маску и выглядываю за дверь. Внутри все сжимается, когда коридор и холл за ним оказывается пустым. Черт. Вот тебе и попытка слиться с толпой. На самом деле, почти все ушли. Группа. Официанты. Даже Эйден и его друзья больше не слоняются в саду за домом. Я прислушиваюсь, чтобы уловить какой-то звук, но все, что я слышу, — это непрекращающееся громкое биение моего сердца. Здесь пугающе тихо. Как на кладбище, и все, что осталось от вечеринки, — это эхо голосов, звучащие у меня в голове и преследующие меня, как призраки. По спине проносится холодок и не отпускает.
Есть два варианта. Оба одинаково дерьмовые. Входная дверь слева от меня — самый близкий вариант. Но именно этого он, скорее всего, и ожидает. Второй вариант — гараж, который выходит на более оживленную улицу, где мне будет легче раствориться в толпе, если удастся сбежать.
Дрожащими пальцами я расстегиваю застежки на туфлях и сжимаю их в руках. Сейчас или никогда. Сердце пропускает удар, и я прижимаю руку к груди, чтобы унять боль. Это мой шанс. К черту его предупреждения. К черту его угрозы. К черту его сделку. Я собираюсь убраться отсюда, пока не натворила еще каких-нибудь глупостей, например, не приползла к нему на коленях или не стала умолять снова назвать меня шлюхой.
Я срываюсь с места, когда он и его друг появляются в дверном проеме кухни, всего в нескольких футах от меня. За спиной раздается приглушенное проклятие и ритмичный стук его ботинок по плитке, но я не осмеливаюсь оглянуться.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Вот дерьмо, — говорит Эймон. Он хихикает, а я набираю скорость, потому что ни за что на свете не хочу оставаться там, где он. Клянусь, у этого парня что-то не в порядке с мозгами. И это еще мягко сказано после того, что я только что сделала с Эйденом. После того, чему я стала свидетельницей.
— Тебе нужна помощь? — громко добавляет Эймон, его акцент звучит эхом в пустом коридоре.
— Отвали, — хмыкает Эйден слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Тогда увидимся позже, парень, — тянет Эймон, и его безумный смех прерывается стуком двери. Этот звук преследует меня по коридору так же уверенно, как и Эйден.
Серьезно, что, черт возьми, не так с этими людьми?
Мои ноги и руки не останавливаются. Из меня вырываются хриплые, рваные вдохи. Я преодолеваю три четверти длины коридора в сторону крыла дома, где находится гараж, прежде чем позволяю себе почувствовать искру надежды. Почти свободна. Я могу это сделать. У меня получится. Кнопка гаражных ворот находится на панели рядом с дверью. Все, что мне нужно, — это добраться туда, закрыть за собой дверь, нажать на кнопку гаражных ворот, а затем выкатиться из-под них. Как только я отойду подальше, я вызову такси, чтобы оно ждало меня через несколько перекрестков.
Все будет хорошо.
Я справлюсь.
Ликование наполняет кровь, соединяя воедино все мои разрушенные части. Что-то разбилось во мне в ту ночь, когда убили мою мать. За прошедшие месяцы осколки срослись неправильно. Криво. Неровно. Я едва сдерживаю порыв улыбнуться. Психологу тут есть над чем поработать, скажу я вам. Я бы попыталась объяснить, что после насильственной смерти моей матери впервые почувствовала что-то похожее на радость, находясь в руках жестокого психопата, когда меня заперли и выбросили ключ. Я никому не могу рассказать об этом. Кажется, даже Ясмин.
Ужас, сладкий и жгучий, растет в груди. Я не могу позволить ему поймать меня. Но в то же время...
Часть меня хочет, чтобы он это сделал.
Страх от осознания этого не меньше, чем страх перед ним, гонит меня вперед. Острая боль пронзает ребра, легкие горят, но я не останавливаюсь. Что-то в этом страхе выводит меня из полумертвого состояния, в котором я пребывала последние шесть месяцев. Словно то, что мы делали на вечеринке, пробуждает все замершие части меня. Это чувство вызывает привыкание. Я пытаюсь избавиться от этого безумия, напоминаю себе, что он опасен, но дикая эйфория проникает мне под кожу, растворяясь в моей душе, в моей ДНК, переписывая все, что, как мне казалось, я знала о себе.
Страх стал такой неотъемлемой, неизбежной частью моей жизни после ее смерти, что я думала, что утону в нем. Но когда Эйден преследует меня? Он забирает этот страх, меняет его, трансформирует, пока я не начинаю жаждать его. Превращает его в нечто жизненно важное. Примитивное.
Я оглядываюсь назад и вижу, что он всего в нескольких футах от меня, на расстоянии вытянутой руки. Неслушающиеся ноги поскальзываются на плитке, и пока я ловлю равновесие, теряя драгоценные секунды, Эйден настигает меня. Он так близко, что, клянусь, я чувствую его дыхание на своей шее, его пальцы сжимают ткань моего платья. У меня вырывается отчаянный смех, а может, я задыхаюсь от недостатка кислорода, питающего мозг. Несмотря на всю соблазнительную алхимию страха и возбуждения, которую он вызывает, я должна убежать.
В следующую секунду мускулистые руки подхватывают меня, и мой крик разрывает ночную тишину, прежде чем большая ладонь зажимает рот.
— Ты действительно думала, что сможешь убежать от меня? — шипит Эйден, опуская лицо к моей шее и прижимаясь всем телом.
Инстинкт берет верх, и я царапаю удерживающие меня руки, но он так же непоколебим, как древние дубы во дворе перед домом. Я дергаю ногами, туфли летят бог знает куда, а затем он оттаскивает меня от двери гаража. Несмотря на мои крики, его руки безжалостно сжимают меня, оставляя следы, как на кожице спелого персика.
Удача, должно быть, сжалилась надо мной, потому что наш общий вес заставляет Эйдена опереться на стену, и его хватка на долю секунды ослабевает. Используя этот момент, я полностью замираю в его объятиях, позволяя силе тяжести утянуть меня вниз, и тяжело приземляюсь на задницу. Не раздумывая, я вскакиваю на ноги и снова бросаюсь бежать. Только на этот раз Эйден гораздо, гораздо ближе и гораздо злее. Его гнев почти такой же захватывающий, как и страх. Его гнев, в отличие от многого в моей жизни, мне понятен.
— Беги изо всех сил, потому что, когда я тебя поймаю, накажу так, что дьявол покраснеет, — кричит он сзади.
Я не отвечаю. Не могу. Весь кислород, который втягивают мои жадные легкие, используется для более важных вещей, чем разговоры. Например, для паники. Попытки оставаться в сознании. Или истерического смеха.
Повернув налево, я попадаю в короткий коридор, где справа от меня находится кухня, а у противоположной стены — кладовка и выход в гараж. Облегчение накатывает на меня, и я прокручиваю в голове свой план с каждым ударом босой ноги по полу. Добраться до гаража. Захлопнуть за собой дверь. Открыть гаражную дверь. Убежать.
Позади меня Эйден набирает скорость, его ноги отбивают неумолимый ритм, и меня переполняет ликование, похожее на то, что я испытывала, когда в детстве играла в прятки с Элизабет или меня преследовали на игровой площадке в школе. Только это не игра. Я знаю, что он выполнит свои угрозы.
Я врываюсь в дверь гаража и поворачиваюсь, чтобы закрыть ее за собой, но уже слишком поздно. Он слишком близко. Панический крик вырывается из моего горла, когда Эйден врезается в дверь прежде, чем я успеваю закрыть ее перед его носом. Мы боремся, его вес давит на дверь, когда я прижимаюсь всем телом к ее поверхности, и она стонет под натиском. Несмотря на мои усилия, Эйден настолько сильнее, что я могла бы вообще не сопротивляться.
Под напором дверь распахивается, и мы вваливаемся внутрь. По инерции я лечу вперед и приземляюсь на Эйдена, который ворчит от удара. Прежде чем он успевает поймать меня или прижать к полу, я вскакиваю и бегу. Я хлопаю по кнопке управления воротами гаража и нахожу на ближайшей стойке набор клюшек для гольфа. Прежде чем успеваю как следует подумать, я хватаю одну и дико замахиваюсь. К моему удивлению, она попадает в лицо Эйдену, и его голова дергается в сторону.
Шокировано застыв, я могу только смотреть, как Эйден медленно поворачивается, пока не замечаю темную струйку крови, стекающую из его носа. Он вытирает ее тыльной стороной ладони и с любопытством смотрит на пятно.