Сев в машину к Петру, я едва не выпрыгнула из неё обратно.
- Почему здесь так воняет? – пришлось спрятать нос в ладонях, в которые, к счастью, несколько минут назад был втёрт ароматный крем.
- Потому что в этой машине доярок возят и рабочих, принцесса, - хмыкнул Пётр и завёл двигатель. Из опущенного стекла дверцы вытянул руку и сорвал ближайший цветок из своего палисадника. Сунул его мне прямо к спрятанному в ладонях носу. – Занюхай. Если в дороге захочешь включить кондёр – можешь тоже опустить стекло.
- Угу. Или выброситься на ходу из машины – тоже вариант. Боже! Ну, и вонища! – «кондёр» пришлось открыть сразу… сразу после того, как я разобралась, что для того, чтобы опустить стекло, нужно покрутить ручку на дверце.
До фермы мы доехали с моим сотрясением. Еще никогда меня не мотало по машине так, как в этом «уазике». Я, конечно, понимаю, что дороги, по которой мы ехали, почти нет из-за того, что ее испортили тяжелогрузы регулярно здесь проезжающие, но я не думала, что у машины могут быть настолько деревянные колеса и стойки.
Одному только Петру было плевать на то, что меня мотало по его машине. Сам он сидел за рулем так, будто был приклеен к своему сиденью.
- Боже, - вышла я из машины, когда Пётр припарковался у одноэтажного длинного здания, обшитого бежевым сайдингом. – Как ваши доярки после такой дороги еще работать умудряются?
- Опытные, - просто бросил Пётр и кивнул головой в сторону входа в здание. – Давай в мою контору. Выдам тебе робу, и пойдёшь в телятник. Там тебе всё объяснят.
Молча закатив глаза, двинулась за мужчиной в «его контору». С облегчением обнаружила, что внутри здания прохладно и на входе есть кондиционер, не пропускающий уличный зной. Едва входная дверь за нами закрылась, и мы пошли по узкому коридору, две двери открылись, и из своих, наверное, кабинетов, вышли женщины, тут же одарившие Петра широкими улыбками, а меня окатили с ног до головы нескрываемой неприязнью.
- Доброе утро, Пётр Петрович! – улыбались они ему, поправляя при этом свои лёгкие летние платьица.
- Доброе, - сухо бросил им Пётр, не удостоив дамочек своим вниманием.
Хоть бы посмотрел, сухарь, как красивые и накрашенные в восьмом часу утра!
- Здравствуйте, - с трудом, но я нашла в себе силы, чтобы улыбнуться им и поздороваться.
- Здрасьти, - выронили они, окинув меня оценивающим взглядом, явно придя к единогласному выводу, что я «фу».
- Приятный женский коллектив вас окружает, - я вошла следом за Петром в его кабинет. По крайней мере, на двери значилось его фамилия и имя. – Вам не тесно в их змеиных кольцах?
- Мне похер, - бросил Пётр. Не глядя на меня, открыл узкий шкаф, стоящий в углу, и начал в нем рыться и чем-то шуршать.
Я запрятала руки за спину и стала молча разглядывать его кабинет. На стенах было полно рамочек со всякими дипломами, сертификатами и грамотами. И еще было полно фотографий, где Пётр стоит с коллективами, похоже, своих рабочих. Самая яркая фотография здесь для меня оказалась та, на которой Пётр стоял среди пятнадцати женщин в цветных сапогах, белых халатах и косынках и широко улыбался в кадр, держа в руках како-то кубок. Счастливый такой, будто приз мечты выиграл.
На другой фотографии он был в компании одних мужчин в ярких оранжевых комбинезонах. Широко он там не улыбался, но явно был горд собой, сверкая наручными часами. Странно, что сейчас он ничего не носит на своих запястьях.
- Одевайся, - отвлек меня короткий приказ.
Повернув голову на звук мужского голоса, наткнулась на яркие розовые резиновые сапоги и белый халат в руках Петра.
- Это мне?
- Нет, мне, - едва не закатил он глаза. – Одевайся. С размером, вроде, угадал. И поживее, телят кормить пора.
Одежда выглядела новой. Я решила не выпендриваться, чтобы не тратить на это время, поэтому молча поменяла кеды на розовые сапоги, а сверху своей футболки накинула и застегнула халат.
- Ну, как? – покрутилась я перед Петром.
- Косынку повяжи и волосы спрячь так, чтобы в дерьмо ими как кистью не попасть.
В следующую секунду Пётр достал для меня квадрат белой ткани с верхней полки шкафа. Молча дождался, когда я повяжу его на своей голове и, только удовлетворившись увиденным, вновь приказал следовать за ним.
В этот раз мы вышли из здания, обошли его и пошли по деревянному тротуару в сторону, где было слышно мычание, блеянье и что-то схожее с рычанием медведей.
Мы подходили к длинному низкому зданию, построенному словно из белых больших камней. Идя за Петром, я до смерти испугалась пробежавших мимо нас коров, гонимых пастухом на лошади, и машинально схватила Петра за руку и прижалась к его боку, стараясь найти защиту.
- Не ссы, - хохотнул мужчина, но руку мою не выпустил, а лишь сжал увереннее. – Они по своим делам идут. Не за тобой.
- Всё равно страшно. И воняет.
- Это ферма. Тут всегда чем-то воняет. Но тебе сегодня достанется самая приятная часть: порезвишься с телятами.
- Прям порезвлюсь? А если они меня затопчут или забодают?
- Этим телятам месяц-два. Максимум, что они могут сделать – затереться об тебя до смерти в поисках ласки.
- Ну, да. Конечно, - хохотнула я иронично и продолжила прижиматься к Петру даже тогда, когда мы вошли в здание фермы и там не было ни одной коровы. Остались лишь пустые стойла, в которых рабочие наводили порядок и они явно боялись сурового Петра куда больше, чем я боялась коров.
*
В следующем после коровника крыле оказалось на порядок чище. Здесь помимо навозной вони чувствовался запах свежего дерева. Беглый взгляд на обстановку вокруг дал понять, что данное помещение построено совсем недавно: всё чисто, свежо и даже стены кажутся белыми, а освещение ярким.
- Здравствуйте, Пётр Петрович, - навстречу нам вышла миниатюрная женщина в белом халате и с косынкой на голове, как у меня.
- Здравствуй, - кивнул ей сдержано Пётр и кивнул в мою сторону. – Принимай, Алдаровна, помощницу. За Алёнку сегодня будет. Расскажешь, покажешь ей, что да как?
- Конечно, Пётр Петрович, - улыбнулась женщина, бодро кивнув. – Всё сделаю.
- Здравствуйте, - улыбнулась я ей в ответ и запрятала руки за спину, не зная, что делать и чего здесь можно касаться. – Я Василиса.
- Красивое имя, - отозвалась женщина. – А я Баярма Алдаровна, - я мгновенно подумала о том, чтобы переспросить и запомнить её имя и отчество до буквы, чтобы не ошибиться, когда буду к ней обращаться. Снова почувствовав моё легкое замешательство и панику, женщина тихо хохотнула. – Не бойся, Василиса, привыкнешь. Баярма Алдаровна.
- Баярма Алдаровна, - повторила я за ней практически по буквам и с облегчением выдохнула, когда женщина удовлетворительно кивнула.
- Тогда начинаем работать, Василиса? – обратилась она ко мне, начиная достаточно активно надевать синие, как у врачей, перчатки.
- Начинаем. Только… - растерялась я. Машинально сунула руки в карманы, но не обнаружила там перчаток для себя. Беспомощно посмотрела на Петра, который, как фокусник, достал пару перчаток из небольшого белого ящичка на стене. – Спасибо.
- В обед за тобой заеду. Постарайся до этого времени ни во что не вляпаться, - сухо выронил Пётр.
- Это невозможно, - хмыкнула я, намекая на дерьмо, что поджидало меня на каждом шагу.
- Ну, да, - дёрнул мужчина бровями, намекая явно не на дерьмо, а на всю меня целиком.
Баярма Алдаровна довольно понятно и чётко объясняла мне, что и как нужно делать. Сначала мы сходили, как она сказала, за бутылочками. Я не думала, что бутылочки будут такими большими, а вместо маленькой милой соски, которую я успела себе представить, там будут большие черные… сосища. Я даже не знаю, как еще их можно назвать.
Самое интересное и в то же время волнительное началось тогда, когда Баярма Алдаровна доверила мне кормление самых маленьких телят, которых по самым разным причинам отказались кормить их матери: у кого-то было покусано вымя, у кого-то потрескались соски, а какая-то корова оказалась просто дурой дурной, как объяснила мне женщина.