Никогда не любил магазинный хлеб. Каким бы свежим он не был, в нём всегда было что-то не то. Видимо, дело в бабушке и маме, которые всегда стряпали хлеб сами. С годами научился и я.
Пока печётся хлеб, у меня есть время на то, чтобы прибраться во дворе, накормить всю свою живность и накачать воду в бак для вечернего душа.
Буханка ярости, которую привезла Васька, встретил меня храпом и лаем, Найда – вилянием короткого хвоста. Оба получили свою порцию еды и заушных почесушек.
Вернувшись в дом, я скинул с себя рабочие шмотки, прошёл в кухню, помыл руки и сполоснул лицо. Из духовки вынул уже готовую буханку горячего хлеба.
Прежде, чем закидывать вторую, привычно поднялся на второй этаж к комнате Васьки. Занёс руку, чтобы постучать в дверь, но одёрнул себя, понимая, что после случившегося ночью такое моё поведение будет верхом цинизма.
Твою мать, теперь ради Васьки придется где-то найти и ограбить склад романтики. Ибо сам я слишком прямолинейный сухарь без капли сладкого сиропа.
Хотя, вру.
Глядя сейчас на спящую Ваську с разметавшимися по подушкам волосами, капля сладкого сиропа где-то за рёбрами, всё же, выступила.
- Васька, - позвал я её шёпотом и присел на край кровати. Кончиками пальцев убрал прядь волос с её щеки. – Подъём. Работа не ждёт.
Темные ресницы дрогнули, а затем её глаза открылись. Ещё замутненный сном взгляд плавно сосредоточился на мне, а затем я увидел, как по её щекам расплылся румянец, а в голубых глазах яркой вспышкой промелькнули воспоминания о прошедшей ночи, заставившие Ваську смутиться ещё сильнее и спрятаться под одеялом.
- Ещё пять минуточек, - пискнула она.
- Пять минуточек, - согласился я нарочито строго. – Не спустишься через пять минут, вернусь и спущу вниз за ноги.
На кухню спустился один, наполнил и включил чайник, разбил яйца в старую чугунную сковородку для яичницы и закинул в духовку вторую буханку хлеба. Налил себе кофе и снял яичницу с плиты.
Отчетливо слышал как наверху Васька сбегала в ванную комнату, потопала в своей комнате, а затем спустилась вниз.
Ночью она не стеснялась своей наготы, а сейчас спряталась в сорочку, да ещё завернулась в какую-то бесформенную кофту.
- Доброе утро, - выронила она тихо и совершенно робко.
Заправила прядь волос за ухо и, стараясь не встречаться со мной взглядом, прошла к графину с водой и наполнила себе стакан, который тянула мелкими глотками, очевидно, для того, чтобы со мной не разговаривать.
- Значит вот ты какая? – хмыкнул я, пряча улыбку за кружкой кофе. – Поматросила меня ночью, аж два раза, и всё? На списание старика? А поговорить?
Васька поперхнулась водой и начала кашлять. Поставила недопитый стакан на стол и отёрла губы тыльной стороной ладони.
- Я никого не списываю. Просто… - замялась она и повернулась ко мне. Несмело подняла взгляд, заглянула в глаза и тут же опустила голову. – Так неловко, Боже…
- Неловко будет, когда ты скажешь мне «глубже», а глубже будет некуда, потому что у меня пися кончилась. Вот это, действительно, неловко, - сказал я и отставил кружку с недопитым кофе в сторону.
Васька хохотнула и к моему облегчению расслабилась настолько, что сама сделала ко мне разделяющие нас два шага и обняла мой торс, прижавшись щекой к груди.
Обхватив её плечи руками, прижал девчонку к себе, ощутив приятное тепло не только от её тела, но и где-то глубоко внутри себя.
Когда я последний раз с кем-то так же обнимался утром на кухне? Хренову тучу лет назад. Но сейчас это ощущалось как-то по-новому. Более правильно и понятно, особенно, когда шаловливые пальчики опустились по моей пояснице ниже и остановились на ягодицах.
Почти не стесняясь, Васька отстранилась от моей груди, приподнялась на цыпочках и сама потянулась к моим губам, даруя мягкий поцелуй.
- Займёмся йогой перед завтраком? – спросила Вася, глядя мне в глаза яркими голубыми озёрами.
- Если я завернусь, как ты, то развернут меня только санитары.
- Ты обещал, - острые коготочки впились в мою задницу.
- Я обещал, чтобы ты дала мне второй раз, - коготочки впились в задницу сильнее, в голубых глазах напротив блеснул металл. – Ладно-ладно. Идём на твою йогу. Но в «скорую» лучше позвони заранее.
- Подкрути жопку кверху.
- Васька… - рыкнул я, понимая, что стоять раком в собственном дворе в шесть утра в мои планы не входило.
- Подкрути жопку, говорю. Ты стоишь как верблюд с горбом, а не как «собака мордой вниз», - хлопнула она меня ладошкой по спине.
- Что-то я не видел, чтобы у твоего пердушонка был подкручен кверху зад, - попыхтев, я всё же оттопырил зад кверху, насколько смог. – Если у меня сейчас замкнёт что-то в спине, то с доярками вечером разбираешься ты.
- У тебя для этого есть Банзар и куча других людей, которым ты, кстати, платишь зарплату. Сегодня воскресенье, у тебя выходной.
- Васька, я только физически разрешил поставить меня раком, а не морально.
- Ну, просто я подумала… Ай, ладно!
По тону услышал, что психанула она пиздец как страшно. Возможно, в мою задницу сейчас войдёт штакетина от палисадника.
В своей незавидной позиции заглянул себе между разведенными в сторону коленями и увидел, что Васька стояла за мной, надув щёки и не по-доброму глядя на мой зад. Точно хочет что-нибудь мне воткнуть.
- Так нормально? – спросил я, в этот раз подкрутив зад максимально для меня возможно.
- Нормально, - выронила Вася и подошла ко мне, коснувшись мышц пресса и спины. – А теперь подними одну ногу вверх. Прямую.
- Чё, блядь?! – пискнул я на последнем издыхании.
Почему со стороны всё, что делала Васька, казалось таким простым? Может, эта йога не для таких стариков, как я? Васька даже не потеет, когда ею занимается, а с меня вот-вот потная река потечет.
- Ногу вверх. Прямую, - скомандовала тем временем Васька и ударила меня по колену правой ноги, из-за чего мне пришлось её поднять. – Выше.
Васька подцепила щиколотку моей ноги и повела ещё выше, чем я мог, при этом ладонью давила на мою правую ягодицу.
- Кто кого заборет, тот того и порет, да? Я на такую хуйню не подписывался, Вась. Я не такая, – прокряхтел я, не зная, что сделать: упасть или сначала пёрнуть.
- Пётр Петрович? – Банзай, блядь. – Что с вами?
- Будешь много об этом пиздеть по деревне – с тобой будет то же самое. Да, Васька?
- Да, - строго бросила Вася, будто и правда угрожала малому.
- «Уазик» по пути на заправку заглох. Бенза немного не хватило.
- Так взял бы канистру, да дошёл бы до заправки, - сказал я устало сел на коврик для йоги, наконец, почувствовав все свои конечности.
- Так вы канистру из «уазика» куда-то дели.
- Блядь! – выдохнул я, вспомнив. – Она в гараже.
Банзай взял из гаража канистру и, странно на нас с Васькой поглядывая, наконец-то, смылся.
- Что там дальше? Загибай меня, йогиня, - сказал я Ваське и снова занял позу «собака мордой вниз».
- Давай, я тебе лучше покажу. Там дальше сложно. Если я тебя буду заворачивать сама, то у тебя точно что-нибудь замкнёт.
Васька хмуро согнала меня с коврика, повернулась ко мне спиной, потянулась руками кверху и заняла ту же позицию, что я секундами ранее.
Подкрученный как надо зад, обтянутый розовой эластичной тканью, так и манил к нему прикоснуться.
- По-моему, ты недостаточно хорошо подкрутила тут всё, - шлёпнул я её по заднице, удовлетворенно хмыкнув, и подошёл ближе, специально почти коснувшись пахом её аппетитной круглой попки.
Примерился и понял, что это я удачно йогой занялся.
- Внимательнее смотри. Два раза показывать не буду, - голос её теперь звучал значительно мягче, а сама она потёрлась задницей о мой пах, делая вид, что что-то меняет в своей позиции, а не заигрывает со мной. – А теперь нужно поднять ногу. Вот так, - сказав это, Васька подняла ногу и закинула пальчики ног на моё плечо, продемонстрировав отменный шпагат.
Рефлекторно поймал её за талию и помог перекрутиться в мои руках, так что Васька перекинула ногу, но уже пяткой, на другое моё плечо, а сама уже выпрямилась и смотрела мне в глаза. И по её взгляду я понял, что в данной позиции мы можем заняться чем-то куда более интересным, чем йога.