Таковы уж сейчас тяжелые времена. К слову о всеобщем упадке.
В этот момент появилась Розария Сантьяго. Она медленно шла к своему дому, наверняка направляясь от ближайшей станции метро. Несколько телефонных звонков в клининговый центр «Уборка Нью-Холланда» позволили выяснить лишь ее адрес проживания, возраст (51 год), стаж работы (8 лет) и информацию о шокирующе низкой ставке оплаты за наведение порядка в офисах и конференц-залах. Служащие этого здания получали годовой оклад Розарии за пару недель.
Тогда откуда брались редкие и дорогие книги? И зачем она оставляла их каждый понедельник перед магазином? Бессмыслица какая-то.
На сиденье полицейской машины без опознавательных знаков лежал последний сверток в таком же пластиковом пакете, как и предыдущие. Подобрав его вчера, Аманда лишь краем глаза взглянула на книгу. Она была про почтальона или посыльного. Что-то вроде того.
Розария приблизилась ко входу. Аманда вылила остатки кофе в снег, смяла стаканчик и бросила его в урну, быстрым шагом пересекая улицу. Промазала. Но это уже не имело значения.
Пожилая женщина возилась с ключами.
– Розария Сантьяго? – Детектив подошла и показала свой жетон. – Аманда Старк, полиция Нью-Йорка. Можете уделить мне несколько минут?
В нынешние времена обычной реакцией на подобную фразу были виноватые взгляды, шокированное удивление или пораженное недоумение застигнутого на месте преступления. И совсем редко детективу мирно и спокойно кивали в ответ.
– Si [5], – отозвалась собеседница с легким испанским акцентом. – Разрешите, я сперва отопру дверь.
Тяжелая деревянная створка с забранным решеткой окошком наконец поддалась, и обе женщины вошли в крошечный коридор с черно-белой плиткой, испачканной грязью и водой от тающего снега. Впереди виднелась крутая лестница. Аманда проследовала за спутницей вверх на один пролет, не произнося ни слова.
На втором этаже Розария отперла дверь в квартиру 2С и спросила:
– Хотите кофе?
– Нет, спасибо, – покачала головой Аманда. – Я только недавно его пила.
Квартирка оказалась совсем маленькой. Хозяйка провела гостью в еще более крохотное пространство гостиной с зарешеченными окнами, выходящими на улицу. Внутри было тепло. Кухня размером с офисную кабинку располагалась слева, а справа от нее виднелись две закрытые двери.
Розария сбросила пальто, кинув его на диван, и тяжело опустилась на сиденье. Аманда устроилась напротив на потертом стуле и поинтересовалась:
– Здесь живет кто-то еще?
– Нет, – покачала головой собеседница. – Мой сын Гектор уже какое-то время со мной не живет.
– Ясно.
Аманда выжидательно помолчала. Этот прием иногда срабатывал лучше всего: подозреваемый начинал нервничать, суетиться и гадать, что уже известно детективу, и частенько выкладывал информацию сам, не выдержав давления.
Однако Розария просто спокойно смотрела в ответ, в карих глазах не промелькнуло даже намека на волнение. Она так и не сняла свою бесформенную шерстяную шапку, а под пальто обнаружился светло-зеленый комбинезон на молнии с вышитым именем на одной стороне и с логотипом клининговой компании на другой.
Аманда осмотрела помещение, украшенное к Рождеству: в углу, на возвышении, стояла наряженная искусственная елка, а на журнальном столике находился вертеп, полностью воссоздающий сцену принесения даров волхвами. В деревянных яслях лежала пластиковая фигурка младенца Иисуса, вокруг располагались коленопреклоненные Иисус и Мария, животные с пастухами и три волшебника. На притолоке кухонного проема висела мишура.
– Симпатично тут, – прокомментировала Аманда.
– Спасибо.
– Мне нравятся ваши украшения.
Розария улыбнулась. Детектив ощутила, что нащупала нужный подход.
– Зима – мое любимое время года, – заговорила хозяйка квартиры. – У меня на родине не бывает холодно… но здесь можно почувствовать настоящее Рождество со снегом, Санта-Клаусом, эльфами и младенцем Иисусом.
– А откуда вы родом?
– Из Доминиканской Республики.
– И почему вам так нравится зима? – Аманда и сама не знала, зачем задала этот вопрос, однако не сумела сдержаться.
– Это время любви, – еще шире улыбнулась собеседница. – Сезон чудес. Молитв о мире на Земле, с пожеланиями всего наилучшего для каждого человека.
Теперь Аманда ощутила себя выбитой из колеи и строго приказала себе сосредоточиться.
– Мадам, я здесь, потому что…
– Простите, детектив, – перебила Розария, – у меня складывается ощущение, что вам зима не нравится. Почему?
Аманда попыталась придумать быстрый ответ, но вспоминались только детство с пьяными родителями, ежегодное разочарование на праздники и – уже из недавних ощущений – бессмысленная смерть лучшего из известных ей людей.
– Она… просто не несет в себе ничего особенного. Просто еще один сезон.
– Мой сын Гектор думал так же, – кивнула Розария. – Когда он повзрослел, то вечно спорил со мной насчет Рождества и его значения. – Она повернулась и снова посмотрела наружу. Опять пошел снег. – С тех пор как мой муж нас бросил, я завела… традицию? Si, да, традицию. Каждый год в канун праздника начала читать из Священного Писания про появление на свет нашего Спасителя. Сперва сын слушал с уважением, но после того, как отрастил усы, принялся смеяться и возражать.
– Сочувствую, однако позвольте вернуться к причине моего…
Розария сурово взглянула на Аманду, отчего та осеклась.
– Вы знаете, что Гектор заставил меня сделать? Прочитать Евангелие от Матфея, вторую главу. Вам известно, о чем она, детектив?
– Нет, но…
Пожилая женщина продолжала говорить:
– Там описывается избиение младенцев. Когда злобный царь Ирод узнал о рождении нового правителя Иудеи, то приказал предать смерти всех детей мужского пола возрастом до двух лет, чтобы сохранить свой трон. Бедные невинные малыши. А Гектор… смеялся над этими отрывками. Очень громко смеялся.
Аманда ничего не сказала, позволив Розарии говорить свободно. Та стиснула натруженные руки на коленях и тихо добавила:
– Мой сын… он заявлял, что в этот праздник мы отмечаем рождение одного и игнорируем смерти десятков или даже сотен пострадавших без причины. Стоило ли закатывать торжества по такому поводу? А потом Гектор смеялся еще сильнее и говорил… говорил, что восхищается царем Иродом, который жил на своей территории как хотел, а обнаружив угрозу, разобрался с ней. Un hombre de verdad… настоящий мужчина…
– Ваш сын, похоже, доставлял вам немало горя.
– Он умер два месяца назад, – последовал ответ с печальным пожатием плечами.
– О, примите мои глубочайшие соболезнования.
– Гектор… упрямый мальчишка, который думал, что знал улицы, и думал, что может перехитрить других настоящих мужчин, – снова пожав плечами, прокомментировала Розария. – И умер за свои грехи. Пять выстрелов.
Теперь наряженная и украшенная к празднику квартира показалась особенно угнетающей. Аманда не слишком любила и собственное жилище, но не могла представить, каково это – сосуществовать с призраком убитого сына, которого видишь в каждом предмете мебели в каждом углу.
– Преступника арестовали?
– Нет.
– Если хотите, я свяжусь с детективами, расследующими это дело, и…
– Вернет ли это моего