— Знаешь, что это такое? — с загадочным видом спросил он.
Я, конечно, понимал, к чему он клонит. И осознавал, что спалился, когда назвал это оружие очень дорогим. Но показывать свою дальнейшую осведомленность в этом вопросе не хотел. Поэтому просто попытался соскочить с крючка.
— В смысле? — сколотив удивленную мину, ответил я. — Судя по тому, что я вижу, это… тесак. — И я непонимающе развел руками.
— Это не просто тесак, — продолжал улыбаться Матвеич. — Это оружие из фиолетовой энергостали. Я не буду рассказывать, как ее делают. На это просто нет времени. Скажу лишь, что месторождения руды для ее производства находятся в аномалиях. Раньше к ним был хоть какой-то доступ, но сейчас все они поглощены мощнейшими зонами. Люди не выдержали напора монстров и вынуждены были отступить. Так что фиолетовая энергосталь больше не производится. Главным ее достоинством было, что при своей колоссальной прочности, она сохраняла свойства гибкости, что недостижимо при производстве обычной стали. Но не это главное. Дело в том, что руда в таких месторождениях неминуемо изменялась под действием энергии червоточин. Приобретала весьма нетипичные свойства.
— Червоточины? — с интересом прервал я Матвеича.
— Тайные тропы между нашим миром и другим. — И Степан внимательно посмотрел на меня. — Так вот, руда напитывалась этой энергией и становилась способна взаимодействовать с другими объектами, прошедшими через червоточины. Например, с людьми, явившимися из другого мира. — Взгляд Матвеича становился все пристальнее.
В этот момент шум у плиты стих. Я увидел, что Маша обернулась и тоже, не отрываясь, смотрит на меня. Василий же, стоя поодаль, оперся плечом на стену и сложил руки на груди. Он единственный глядел с недоверием и даже с чувством какого-то уязвленного самолюбия.
— Клинки из энергостали в их руках, — продолжал Матвеич, — превращались в оружие сокрушительной силы, способное пробивать мощнейшую защиту и делать другие невероятные вещи. Но стоило взять, скажем, этот тесак, — и Степан положил руку на ножны, — обычному человеку, и клинок превращался во вполне заурядный предмет, которым даже замороженную тушу не пронзить.
Матвеич закончил, сел и пытливо уставился на меня. В кухне повисло напряженное молчание.
— Алекс, — раздался вдруг робкий Машин голосок, — ты же Сципион Теоса? Только они могли подчинять монстров.
И вот что на это ответить? Что я еще вчера рассекал по двору на инвалидной коляске, а сейчас в голове у меня живет чертов искин с провокационно-модельной внешностью? И что вообще хрен знает, кто я такой?
Внезапно тупиковое положение спас засвистевший чайник, который тут же вывел всех из кататонического ступора. Маша от неожиданности ойкнула, повернулась к плите и засуетилась, громко передвигая посуду и собирая в заварочный чайник какой-то ароматный купаж. Степан Матвеевич, смущенно крякнул и обернулся к Василию.
— Ну что ты там, как неродной? Иди к столу. Чай пить будем.
Василий, судя по его кислому виду, явно не горел желанием увеличивать уровень жидкости в организме, но перечить отцу не стал и молча прошел за стол.
Я хоть и ловил на себе любопытные взгляды, но решил подождать, пока все усядутся, успокоятся и примутся за чаепитие. Было очень досадно, что Матвеич таким вот хитрым образом смог меня подловить. Но, с другой стороны, они и без этого уже слишком много видели.
Я понимал, что в любом случае один в поле не воин. И раз уж я решил не отсиживаться в углу, как трусливая мышь, а активно действовать, мне так или иначе нужны соратники, которые будут знать часть моих секретов. Весь вопрос теперь стоял только в надежности этих людей. В Матвеиче я не сомневался, в Маше тоже, а вот Василий вызывал во мне определенные сомненья. Но не из-за болтливости, а скорее из-за потенциального желания сделать мне какую-нибудь гадость. Да и рыжебородый, который наверняка притаился наверху и все слышал, тоже вызывал обоснованное беспокойство.
Когда Маша разлила по кружкам ароматный напиток и все уселись за стол, Матвеич первый прервал напряженную тишину:
— Гладиаторы. Говорят, они тоже явились из другого мира. Но они не такие, как описано в легендах. Не настоящие Сципионы. Каждый помешан только на этой чертовой Арене и бесконечных поединках. У некоторых даже есть оружие из энергостали. И оно действует. Но они используют его только на потеху публике. Ради зрелищных эффектов. Никого из них не заботит, что происходит за пределами Арены.
— И ни у кого из них нет ручного монстра, — восхищенно сверкнув на меня глазами, вставила Маша.
— И это тоже, — улыбнулся Степан Матвеевич, не сводя с меня внимательного взгляда. — Ну так, что скажешь, Алекс? Кто ты на самом деле? И откуда здесь появился?
Никогда бы не подумал, что Матвеич настолько дотошен, что решится на прямые вопросы. Этим он больше смахивал на любопытного школьника, чем на умудренного жизнью человека. Хотя, возможно на него как-то повлиял рыжебородый? Может быть, именно ему нужны точные ответы? Или же кто-то из них просто решил проверить уровень моего самолюбия и идиотизма.
Я отхлебнул чая, неспеша отставил чашку и бросил на Матвеича предостерегающий взгляд.
— Есть вопросы, на которые лучше не знать ответов, — сурово произнес я. — Во всяком случае, пока. С другой стороны, что бы я не сказал, вы уже наверняка решили, что сами знаете все ответы. Давайте пока этим и ограничимся. И я очень надеюсь, что вы сохраните все это в тайне. — И я перевел взгляд на Василия.
Тот явно не ожидал такого подвоха и чуть не подавился чаем, беспощадно при этом покраснев.
— За меня и моих детей можешь не переживать, — решительно произнес Матвеич. — Мы умеем хранить чужие секреты.
Я признательно кивнул и внезапно повернулся к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Это касается всех, находящихся в доме и слушающих мои слова! — громко произнес я.
В наступившей гробовой тишине я спокойно отхлебнул еще немного чая, потом взглянул на часы и вполне будничным тоном произнес:
— А не пора ли выдвигаться в сторону города? Время уже поджимает, а мне еще с десяток километров пешим ходом предстоит отмотать. И для начала лучше все-таки одежду подлатать. — Я с сожалением взглянул на свою истерзанную рубаху. — Степан Матвеевич, дай ты мне уже нитку с иголкой.
После моей неожиданной просьбы ступор с Матвеича как рукой сняло. Он скользнул виноватым взглядом по лестнице, а потом проворчал:
— Да что ты заладил про эту нитку с иголкой? Сейчас все сделаем. — И он поглядел на дочь. — Маша, поможешь Алексу с одеждой? Надо бы простирнуть да заштопать.