— Кушай, моя хорошая, — он легко чмокнул меня в затылок и, мурча, обратно сел напротив, словно ничего необычного не произошло.
Я же на пару мгновений запаниковала, ведь не понимала причин его действий. Что это было? Игра? Слабый намёк? Или просто дружеская забота? Но трепетать и строить иллюзии было опасно. Лучше не возводить воздушные замки из песка, а думать о том, что стоит поскорее приступить к чтению дневника бешённой прабабки — только он мог подсказать, как на самом деле можно освободить демона.
* * *
После еды мне действительно стало спокойнее, словно вместе с вкусностями улеглись и тревоги.
С одной стороны, хотелось лениво побродить по поместью, рассмотреть всё, ведь в своём мире мне никогда не доводилось бывать в таких местах. Да и когда только прибыла сюда, сперва думала лишь о безопасности: нашла комнату и отдыхала после долгой и изнурительной дороги. Нервы, натянутые страхом, что меня вот-вот догонят, поймают и снова запрут, тоже порядком истощили. Так что сил и возможности изучить свой новый дом пока не выпадало.
Да и вообще, в момент прибытия я даже не обратила внимания, что место, которое должно было быть давно заброшенным, выглядело ухоженным и чистым. Пусть не сверкало, но и грязью не отпугивало. Я просто порадовалась, что не придётся всё вычищать, чтобы не захлебнуться в пыли и не запутаться в паутине. И уж точно даже мысли не возникло, что здесь кто-то может обитать.
— Покажешь, где библиотека? — Зефирка щёлкнул пальцами, и грязная посуда сама оказалась в умывальнике. Удобно. Надо будет и мне такое освоить.
Мой, казалось бы, вполне логичный вопрос вызвал у него странную реакцию, словно я врезала пощёчину. Улыбка вышла какой-то кислой, натянутой — и это сразу насторожило.
— Ты чего? — спросила я в лоб, не желая блуждать в догадках. Хотелось подойти ближе и заглянуть в его глаза, но я удержалась, опасаясь собственной реакции на близость с этим мужчиной.
— Просто ты, ведьма, даёшь мне надежду, — его голос прозвучал надломленно, — хотя я давно запретил себе это.
Я почти физически ощутила его боль в этих словах. Раньше он казался мне наглым и невозмутимым, но сейчас показывал слабость, и я не могла отвернуться. Жутко странно, как легко мы с ним открывались друг другу. Может, горе и одиночество сближают? Или мы так долго тащили свою борьбу в одиночку, что готовы довериться первому встречному?
Я не умею утешать. В такие моменты здравомыслие прячется, но я всё же сдержала порыв хлопнуть его по плечу и бодро заявить, что всё порешаю. Потому что это было бы глупо до невозможности. Кидаться громкими словами, когда у самой почти нет сил, — всё равно что воткнуть ему нож в сердце.
Да, он пытался казаться беззаботным, будто отдыхает здесь в отпуске. Но ведь это не так: его вырвали от семьи ещё в юности, заперли с девушкой, которую он не любил. И даже после её смерти свободы он не получил. Это было жестоко. Лайла своим поступком напоминала дракона — от её эгоизма и бессердечия просто разило.
— Я сделаю всё, что в моих силах, — говорю максимально уверенно. Прикусываю язык, чтобы не добавить пафосно: «Ты можешь на меня положиться». Нельзя. Шансы, что в дневнике Лайлы действительно записан способ снять проклятие, ничтожны. Думаю, он и сам это понимает. Но за все годы его заключения это единственное, что он не проверил лично.
— Спасибо, — благодарно кивает и направляется к выходу из кухни. Вроде бы всё нормально, но я замечаю, что он напряжён и скован. Наступал момент истины. Да, он говорил, что запретил себе надеяться, ведь разочарование обычно оставляет глубокие душевные раны. Но я понимала — крохи надежды всё же тлели в нём.
Пока мы шли, я сперва едва поспевала за его длинными шагами, но он, заметив это через плечо, замедлился. Маленький жест, но для меня он снова подчеркнул разницу между демонами и драконами.
На втором этаже мы открыли первые тяжёлые двери — и перед нами оказалась библиотека. Здесь, как и везде, было чисто. Книги разложены по полкам — по темам и в алфавитном порядке. Одного взгляда хватило, чтобы это понять.
Думаю, всё дело в Зефирке. Возможно, сначала он здесь психовал и переворачивал всё вверх дном, а потом, от скуки, складывал обратно, чтобы в случае чего быстрее найти нужное.
Он спокойно прошёл вперёд, к окну, возле которого стоял стол. А на нём — чёрная тетрадь. Хотя по толщине она больше напоминала книгу. И было в ней что-то такое, что заставляло сердце биться чаще. Казалось, она ждала. Смотрела. Дышала.
Я застыла на месте и продолжала с опаской смотреть на чёрную тетрадь, как на что-то… живое. В голове мелькнула глупая мысль: «Вот сейчас она шевельнёт страницами, как крыльями, и прыгнет мне в лицо, впиваясь клыками».
Ну да, у меня буйное воображение. Но ничего не поделаешь — от книги веяло чем-то неправильным. Слишком много ненависти, боли, одержимости успело впитаться в эти страницы.
— Она ждёт тебя, — заметил Зефирка из-за спины.
Спасибо, капитан очевидность. Так и хотелось бросить. Но я лишь скосила на него взгляд и, чтобы скрыть собственное волнение, фыркнула:
— Ещё скажи, что она меня укусит.
Он промолчал. И это было ещё более пугающе. Казалось, что даже звуки снаружи сюда не проникали, опасаясь.
Я глубоко вдохнула, сделала шаг ближе и коснулась обложки. Холодная, шершаво-гладкая, как будто её обтянули кожей. Брр. Сев за стол, я раскрыла первую страницу. Почерк был женский, дотошно аккуратный — и хотя обычно я таким восхищалась, сейчас восторга не ощутила. Словно безумие, спрятанное в ровные строчки, издевалось надо мной — чем аккуратнее линии, тем явственнее чувствовалась трещина внутри.
«Сегодня он снова улыбнулся ей. Я видела, как его глаза светились — не для меня, для этой жалкой девчонки. Я не могу позволить. Я не могу допустить, чтобы у него была другая радость, кроме меня. Я его жена. Я его единственная. Я его мир.»
Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Ну привет, Лайла. Вот оно, твоё сладкое безумие.
«Зефирос. Зефирос. Зефирос. Без тебя нет дыхания. Ты — моя тьма, моя боль, моя вечность. Если ты не