В итоге Лунослав, Булат и Питонин прошли в запретную зону. Злоруб и Костяная агрессивно завибрировали. Повсюду — на цехах, ангарах и трубах — виднелись богохульные письмена и оккультные символы, не доступные для обнаружения с воздуха. Болтались тошнотворные амулеты. Под цветами в клумбах прятались святотатственные пентаграммы.
— Небось еще и в бане друг другу в жопы заглядывают, — буркнул Питонин. — Подсмотрел в «дырочку» товарища — считай, проследил за товарищем! Черти! Тьфу!
— Здесь… здесь всё так неправильно!.. — потрясенно пробормотал Лунослав. — Всё это — оно и защищает от зла, и… и делает его сильнее!..
— Какие же вы хладнодушные дундуки! — укорил их Булат. — Глаза спиртом или слюнями протрите: круго́м ни души!
Тут Лунослав и Питонин наконец сообразили, что завод и вправду был подозрительно тих. Нигде ничего не работало и не крутилось. Цеха определенно стояли пустыми.
— Матерь божья!.. Кажется, «ЗОЛА» презентовала нам целый комплекс — для игрищ с демоном!.. — обмер Лунослав.
— Ага, и первые из них — долбаные салочки, — скривился Булат.
Вдруг поблизости раздался знакомый гундосый голос:
— Эй, подонки!.. Или люди добрые!.. Хотя и вы тоже — подонки!.. Кто-нибудь!.. Идите вы все в зад!.. Но лучше помогите!..
— Тетя Алла! — обрадовался Булат.
Сквернословие и вопли местной умалишенной доносились из белого ангара — изолятора, где некогда работал Владимир Крестовик.
— Дама С Кабачком? — усомнился Питонин.
Булат первым влетел в изолятор. Внутри был зал, заставленный клетками с пентаграммами. В них бесновались разнообразные дьявольские отродья — и материальные, и не очень. Был даже чертенок, пытавшийся обрезать себя — в том самом смысле — ножницами для маникюра.
— Я, пожалуй, еще бойцов вызову, — ошарашенно промычал Питонин, отходя в сторонку.
— И пусть чайка с бутерами захватят! — голодно бросил ему вслед Булат.
В последней клетке обнаружились Сосулина Алла и Пелагей Пепельков. Местная умалишенная красовалась неповторимым отсутствующим взглядом и шишками на огромном лбу. Лидер культа Черного Солнца, в свой черед, переносил тяготы пленения исключительно стойко, а именно — в бессознательном состоянии. Обе его руки были ужасно изуродованы и иссушены, напоминая вяленое мясо на палках.
— Ох, и обыскались же мы тебя, теть Алл! — улыбнулся Булат, отпирая клетку ключами со стола.
— Что со Свиноникой? — страдальчески заломила руки Сосулина. — Я слышала, как она страдала!..
— А, так свинью того — закололи при исполнении. Зато дрищу жизнь спасла — красава такая.
Сосулина злобно взглянула на Лунослава.
— Я бы и сам ее собой закрыл! Честно! — соврал тот, смутившись.
Местная умалишенная показала на Пепелькова и остатки раздавленного кабачка:
— Реанимируйте их, глупые вы мальчишки!
— Извини, теть Алл, у нас в школе «труды» были, а не «овощная некромантия», — зевнул Булат.
Лунослав тем временем присел возле Пепелькова и передернулся от омерзения: в иссушенных руках Пелагея, словно в ульях, копошились бордового цвета жучки. И они уже нацеливались на «десерт» — его внутренние органы. Стало очевидно, что мертвые руки мужчины представляли для него смертельную опасность.
— Эти насекомые — они питаются его кровью!.. — с отвращением воскликнул Лунослав.
— Сдуреть можно! И такое бывает?! — удивился подошедший Питонин.
— Конечно! «Комары» называются! — расплылся в ехидной улыбке Булат.
— Умник.
— Лунтик, гони колун. Злого дядю спасать будем.
— Ты что удумал, клешнеруб? — насторожился Лунослав. — Времени в обрез!
— На отрубание конечностей всегда есть время! — безапелляционно заявила Сосулина.
Питонин почесал затылок:
— А может, его руки сами отвалятся, а?
Все на мгновение замерли, оценивая шансы самопроизвольного «отваливания» рук Пепелькова. Однако подобного «чуда» не произошло, и Булат взял у Лунослава колун, после чего вопросительно взглянул на полицейского.
— Охренели, труподелы?! Хотите под мою ответственность рубить?! — возмутился Питонин. — Да я уже «скорую» для этого гада вызвал!
— А никто сюда не приедет и писем не пошлет! — вредно вставила Сосулина.
— Шаман-брат? — повернулся Булат к товарищу.
— Секи по плечи, — сказал Лунослав, тяжело сглотнув. — Потом жуков выковыривать придется. Руки ему уже не спасти, а вот жизнь…
— Понял. Сервирую как к празднику!
Булат взмахнул колуном — и правая рука Пепелькова с алым чавканьем отделилась от его тела. Крови было мало, а вот побежавших во все стороны паразитов — с избытком. Все сразу же бросились их давить. Питонин зло рявкнул и неохотно принялся оказывать Пепелькову первую помощь.
— Госпожа Сосулина, помнится, вы так и не успели кое-что пояснить, — сказал Лунослав, отворачиваясь от дальнейшего «расчленения» Пелагея.
— Почему в вашем чебурахнутом бюро оказались именно вы двое? — полоумно хихикнула та.
И Сосулина, пару раз цыкнув зубом, прогундосила следующее. Всё зло в городке — от «ЗОЛЫ» и телевидения, а также — от мистической печати, найденной под заводом многие зимы назад. И печать та была как форточка в мир потусторонних ужасов и бабаек. Впрочем, было там кое-что и похуже — покоренный Бессодержательный. Именно он создал бюро и нанял Лунослава и Булата — прямых потомков своих пленителей. И именно они должны были поспособствовать его освобождению…
— Что ж ты, теть Алл, никого не предупредила, что всю эту кашу «ЗОЛА» заваривает?! — набычился Булат, закончив с рубкой рук.
— Да кто ж «местной дурочке» поверит! — И Сосулина желчно взглянула на Питонина.
— Потому что заявление писать надо, а не под окнами полицейского участка вопить о конце света — с кабачком в качестве свидетеля! — свирепо огрызнулся тот, продолжая заниматься Пепельковым.
Сосулина вдруг приникла к подсохшим остаткам кабачка, лизнула их и драматично произнесла:
— Черномикон уже рядом!
— Он же в сейфе!.. Нет?.. — растерялся Лунослав.
— Пора, зайчики. Пора. Влекущий вот-вот вернется к родным пенатам!
— Идите, труподелы. Я нагоню, — недовольно буркнул Питонин. — Только с дерьмоедом этим закончу. Понавешали тут на меня членовредительства всякого, завали вас сосна!
— Кстати, теть Алл, почему мы — чертовидцы? — спросил напоследок Булат. — А то хрен пойми: то ли нас так дразнят, то ли обижают! Что за слово-то такое?
— О-о! Так зло испокон веков величало всяких лохов, которые с ним боролись, — важно изрекла Сосулина. — А еще кабачку жаль вас, мальчики для битья. Но вы должны прогрызть этот путь до конца! До конца-а-а!
Под ее сумасшедшие вопли Лунослав и Булат покинули изолятор. Нужный склад нашелся почти сразу. Обнаружилась и гнилостная смола. Наши герои спустились на три этажа вниз и очутились в огромном котловане, в центре которого невообразимо сверкало нечто…
Этим нечто оказался внушительный и выщербленный мутно-золотистый диск, состоявший из подвижных пластинок, выкованных на заре времен мертвецами из плоти живых. Внутри диска гиблой радугой переливался портал — врата в царство зла и первобытного хаоса. С потолка свисал уродливый таран-колокол, обтянутый кошачьей кожей и губами девственниц. Котлован заливало неестественное, ледяное сияние