—Не горюйте, — говорил он. — Даже неблагородный маг, развивший свой дар, может достичь немалых высот. Богатство, почет, уважение при дворе… С этим не сравнится участь даже самого удачливого бондаря.
Его слова подействовали. Торин хоть и не развеселился, но его плечи немного распрямились, а взгляд задумался. А с Элви и вовсе произошла разительная перемена. Слезы на ее лице высохли, и в больших глазах, вместо прежнего ужаса, появился робкий, но живой интерес. Возможно, впервые в жизни ей пообещали не побои и голод, а нечто иное — будущее.
Тут Кассиан жестом указал на меня.
—А это — Андрей. Селянин. Но, в отличие от вас, он уже инициированный адепт магии пространства. И, как видите, сидит спокойный, довольный и, я бы сказал, счастливый от открывающихся перспектив.
На меня устремились три пары глаз: оценивающий взгляд Торина, полный надежды — Элви, и одобрительный — Кассиана. Я лишь кивнул, стараясь выглядеть именно таким — уверенным и довольным.
Вскоре Кассиан приказал остановиться на ужин. Слуга, уже привычно, накрыл полевой ужин. И снова это была не просто еда, а настоящий пир: сочное мясо, свежий хлеб, невиданные мною до этого овощи. Я заметил, что в этом мире нет глупых ограничений по возрасту для вина, и Элви с Торином тоже получили по небольшому кубку. Это, как ни странно, помогло — запретов меньше, жизнь кажется свободнее, и напряжение окончательно спало.
После ужина, забравшись в повозку, Элви, разомлевшая от еды и вина, неожиданно прижалась к Кассиану, как к защитнику, и почти сразу уснула, тихо посапывая. Через короткое время ее примеру последовал и я. На сытый желудок, под легким хмелем и впервые за долгое время ощущая некое подобие безопасности, сон накатил как волна.
Глава 6
6
Утро встретило нас словами Кассиана, который, выглянув в окно, обвел нас взглядом.
—Просыпайтесь. Мы подъезжаем к столице. Скоро нам придется с вами прощаться.
За окном, в утренней дымке, уже угадывались неясные, но грандиозные очертания. Не просто город, а сердце Империи. И где-то там, за его стенами, нас ждала Академия — место, где должно было решиться, кем мы станем.
По мере того как повозка катилась по все более ухоженной и оживленной дороге, очертания начали обретать форму. Очертания стали четче, и я понял, что вижу стены. Стены Аэндорила, столицы Империи.
Они росли по мере нашего приближения, пока не заняли все небо. Это были не просто укрепления — это был рукотворный утес, высеченный из бледно-серого, почти белого камня. Башни, высокие и стройные, словно иглы, впивались в небесную лазурь. На их шпилях полоскались знамена с гербом Империи.
Ворота были исполинскими, аркой уходящими в толщу стены. Они были отлиты из темной, отполированной до зеркального блеска бронзы и покрыты чеканными изображениями — не сценами войн, а символами ремесел, магии и знаний: молоты, свитки, звезды и стилизованные молнии. Они стояли распахнутыми, но ощущение было таким, будто мы въезжаем не в город, а в пасть колоссального существа. Стража здесь была не похожа городских стражников Веленира — это были воины в латных доспехах с идеально подогнанными пластинами, с непроницаемыми лицами и взглядами, видящими не людей, а потенциальные угрозы.
И вот мы внутри. Гул Веленира показался бы здесь тихим шепотом. Аэндорил оглушил нас. Шум был физическим — грохот сотен колес по булыжнику, крики на десятках наречий, звон кузнечных молотов, смешанный с перезвоном колоколов с бесчисленных башен. Воздух был густым и сложным — запах дыма, экзотических пряностей и еще чего-то… острого, электризующего.
Мы проезжали по широким проспектам, застроенным домами в три-четыре этажа с резными фасадами, миновали огромные рынки, ломившиеся от диковинных товаров, видели фонтаны невиданной красоты. Людской поток был пестрым и яростным. Здесь можно было увидеть кого угодно: богатых купцов в шелках, закованных в сталь рыцарей, людей в длинных мантиях, загорелых моряков и, конечно, магов. Не колдунов в лохмотьях, а людей в изящных мантиях, с посохами, украшенными кристаллами, чьи взгляды казались слишком проницательными.
И вот, в самом сердце этого кипящего котла, перед нами снова выросли стены. Не такие высокие, как городские, но от них веяло не мощью. Они были сложены из темного, почти черного базальта, и камни были подогнаны так идеально, что швы между ними казались нарисованными. Это были стены Имперской Магической Академии.
Ворота здесь были иными — не бронзовыми, а высеченными из цельных мраморных глыб, испещренных мерцающими серебряными рунами. Они медленно разошлись сами собой, без участия стражников, пропуская нашу повозку в тишину, которая за ними скрывалась. Мы въехали в широкий двор, вымощенный белым камнем. Воздух здесь был чистым, прохладным и звонким, а шум города остался где-то снаружи, за черной стеной, словно его и не существовало.
Повозка остановилась. Кассиан обвел нас взглядом — Торина, Элви и меня.
—Ну вот мы и прибыли. Дальше — ваша дорога. Помните, что я вам говорил. Удачи.
Его тон был ровным, деловым. Его работа была завершена. Теперь мы были проблемой Академии. Я посмотрел на величественные, безмолвные здания из того же темного базальта, на высокие остроконечные башни, уходящие в небо. Здесь пахло не навозом, не едой и не потом. Здесь пахло силой. Той самой силой, которая могла либо сделать меня кем-то, либо сломать окончательно. Я глубоко вздохнул и приготовился сделать первый шаг в свою новую, непредсказуемую жизнь.
Дверца повозки отворилась, впустив внутрь непривычно тихий, напоенный ароматами цветов и свежескошенной травы воздух. Мы поспешно вылезли наружу, чувствуя себя неловко и потерянно на фоне этой базальтовой торжественности. Кассиан остался внутри, его миссия была завершена.
К нам сразу же, словно из самой тени стены, направились двое. Первый — привратник в простой, серой мантии, с внимательным, но нейтральным взглядом. А второй... Второй был одет в мантию глубокого синего цвета, расшитую по подолу серебряными нитями, изображавшими те же руны, что и на воротах. Он был не стар, но в его глазах светился ум и спокойная уверенность, которая внушала уважение без всяких усилий.
Он вежливо, почти фамильярно поздоровался с Кассианом, и тот в ответ лишь кивнул в нашу сторону:
—Принимайте новеньких.
В его тоне сквозила привычная деловитость. Я представил, как десятки, а может и сотни таких же растерянных парней и девушек, выходили здесь из его повозки за долгие годы службы. Мы были для него не людьми, а