Захоронение было старое, холмик практически сравнялся с землёй. Ограда — солидная, из толстого железа: обвязка из пятидесятого уголка, решётка из двадцатой трубы. Калитки не было, просто снималась задняя стенка ограды, которая удерживалась на штырьках, продевающихся в петли. На этот раз я принялся косить по периметру, а потом, сняв стенку, выкосил траву внутри.
Завершающими были две могилы: бабы Кати — сестры моего деда — и дяди Миши, её мужа, соответственно.
Триммер был действительно отличный. Спасибо продавцу, что посоветовал мне приобрести «Хускварну». Инструмент, конечно, непрофессиональный, но очень удобный в использовании и, более того, экономичный. Закончив, я осмотрел результат: трава была измельчена, особой уборки не требовало. Но к могиле деда и бабушки я всё равно вернусь с граблями — там всё должно быть идеально. Мама потребует полный фотоотчёт.
Вернулся к машине, достал пачку сигарет, перекурил. Затем достал из багажника садовые грабли и рулон мусорных пакетов и снова направился к могилам. Собрал всю скошенную траву, осмотрел ограду. Моя косьба, конечно, оставила на ней свои следы, также местами облупилась краска — я это ожидал. Достал из мешка с инструментами шуруповёрт «Макита» и закрепил в нём металлическую щётку.
Зачищал ограду я не фанатично, минут за двадцать прошёл её всю, сбивая отслоившуюся краску и присохшие остатки травы.
Цвет краски для ограды был конкретно озвучен мамой. Я приобрёл голубую с запасом — целую трёхлитровую жестяную банку. Но вместо кисти я применил обычную кухонную губку для более скоростной покраски. Для этого мне пришлось сменить матерчатые перчатки на резиновые. Я просто окунал губку в банку и, не боясь замарать руки, обильно пропитывал её, а затем тщательно проходил по всем элементам ограды. Управился минут за тридцать. Аккуратно снял перчатки и вместе с губкой закинул их в пакет.
Сфотографировал дело рук своих с разных ракурсов и даже записал короткое видео.
Всё было сделано. Спина ныла от часов, проведенных за работой. Работа на кладбище, хоть и душевная, всегда выматывает по-особенному — не столько физически, сколько этой странной смесью скорби, светлой памяти и простой усталости.
Переоделся, сложил весь использованный инструмент обратно в багажник, туда же отправил и мешок с мусором. Перекурил, сел в машину, развернулся и направился к центральному входу — возле него стоял мусорный контейнер. Забросил в него мешок и двинулся в сторону родного дома.
Глянул на часы — пятый час. Ехать сейчас в город, три часа по трассе, да еще и в сумерках уставшим... Не было в этой перспективе ни капли желания. Решение созрело само собой: заночую здесь, в родном доме.
Глава 2
2
Дом встретил меня тем же молчаливым укором, что и всегда. Непрезентабельный, как говорят сейчас. Участок перед домом зарос многолетним бурьяном по пояс, краска на воротах и заборе облупились, обнажив серое, потрескавшееся дерево. Смотреть было больно. Делать нечего — припарковался и полез за триммером.
Вот уж действительно, немецкая вещь — не просто косишь, а в труху измельчаешь. Запустил его, и он с хриплым рёвом вгрызся в заросли. Пыль, щепки, семена — всё это облаком поднялось вокруг, въедаясь в потную кожу. Полтора часа я воевал с этим высохшим хаосом, выбиваясь из сил. Когда выключил аппарат, в наступившей тишине гудели не только руки, но, кажется, и всё тело. Мышцы забились, словные налитые свинцом.
Убрав технику, достал из бардачка связку ключей. Тот самый, навесной замок на ворота, с трудом, со скрипом повернулся. Прошёл к двери. Ещё один замок, поменьше, но такой же упрямый. Щёлкнул.
Дом внутри был... неплохим. Кирпичный, крепкий. Всего три окна на улицу, но если бы вложить в него немного сил и денег... Включил фонарик на телефоне. Пятно света поползло по стенам, выхватывая из тьмы знакомые очертания. Нашёл щиток, снял пыльную крышку со счётчика и вкрутил пробки. Щёлкнул выключателем.
Вспыхнула небольшая люстра в зале — та самая, с матовыми плафонами в виде колокольчиков. И обстановка предстала передо мной во всей своей нетронутой временем полноте. Она всколыхнула память. «ГДРовская» стенка, старый диван, два кресла с протёртой обивкой. Телевизор «Goldstar» на тумбе, накрытый узорчатым покрывалом — бабушка, да и мама потом всегда так делала, от пыли. Сотни мелочей, родных сердцу: фотографии в рамках на стене.
Прошёл в ванную. Повернул центральный кран. Открыл смеситель, с шипением и кашлем из трубы хлынула коричневатая вода, но потом побежала чистая. На вешалке, будто никто и не уходил, висело моё старое, потертое полотенце. Я провел по нему рукой.
Смыв с лица пыль и усталость, я вышел из ванной и заглянул в свою старую комнатку. Небольшая, каморка, где помещались лишь односпальная кровать, тумбочка и стол. На столе — старый 15-дюймовый «ViewSonic» и системный блок, покрытый налетом пыли.
Рука сама потянулась, нажала на кнопку. Блок ожил, загудел вентилятор, замигал синий огонек. Но экран монитора оставался черным и безжизненным. Всё ясно. «Сдох, компуктер, от старости», — констатировал я вслух. Было немного грустно, как при встрече со старым другом, который тебя не узнал.
Решил не ночевать на сухую. До «Магнита» — рукой подать, метров триста. Магазин был обычным, провинциальным, пахло хлебом и моющим средством. В коньяках я не шибко разбирался, потому взял первый попавшийся — «Старейшину» три звезды. К нему для компании — бутылку «Колы», плавленый сыр «Хохланд» в круглой коробочке, булку хлеба, пол палки колбасы, пачку чая «Липтон» и плитку шоколада на утро.
Вернулся домой, и удивление моё не имело границ: в комнате мягко гудел системник, а на мониторе сияла знаменитая заставка Windows XP — бескрайнее зеленое поле и лазурное небо с пушистыми облаками.
Радость, дикая и детская, захлестнула меня. Я тут же рухнул на стул и схватил мышь. Некоторое время я изучал ярлыки на рабочем столе, но палец сам нашел иконку игры — «Космические Рейнджеры». Любимая игра молодости. Компьютер задумчиво гудел, загружая ее неспешно.
Пока она грузилась, сбегал на кухню, нашел самый большой граненый стакан, сполоснул его от пыли. Вернувшись, щедро налил коньяка —на два пальца, не меньше, — и доверху разбавил темной, шипящей «Колой».