— Понятия не имею. Наверное здесь, но это не точно. — Он склонил ко мне крапчатую голову. — Давай!
Вслепую я потянулась к нему, высунув язык, но помещение сотряс мощный удар. Меня шатнуло, но кого-то я определённо лизнула.
— Ай, сумасшедшая женщина! Это не та сторона! — пискнул грибочек, но было поздно: мой рост начал меняться так стремительно, что голова пошла кругом.
Меня штормило и кидало, выворачивало и крутило, подбрасывало и швыряло и вот…
Я шлёпнулась на пятую точку аккурат перед пентаграммой. Шлёпнулась такой, какой мне и надлежало быть по регламенту — ровно метр шестьдесят пять.
А вот пентаграмма изменилась. Сердцевина её исчезла: каменный пол растворился, и обнаружилась бесконечная винтовая лестница. Ступени уходили вниз далеко-далеко, наверное, к самому дну преисподней. И оттуда, с этого самого дна, раздавались зловещие звуки. Шаги. Тяжёлые, грузные, будто шёл великан, обутый в чугунные тапочки. И каждый шаг сопровождался жутким лязгом, словно гигантское чудовище волочило за собой исполинский резак.
У меня перехватило дыхание.
Боже мой… Что это? Кто это?
Последний вопрос я, кажется, произнесла вслух, потому как мне ответили.
— Ты сссама хотела его вызволить. Разве нет?
«Нет! — чуть не крикнула. — Нет! Никогда и ни за что не стала бы я призывать из тёмных глубин нечто, способное уничтожить человечество!».
Однако пришлось промолчать: выдавать себя раньше времени в планы не входило. Архивариусу лучше не знать, что я — это я, а не его мрачная подруга.
Я сглотнула и подобралась, готовая ко всему. Но из недр пентаграммы появилось вовсе не чудовище.
Это был человек.
Тщедушный и согбенный, он опирался на бадик и подволакивал ногу. Волосы на голове его заметно поредели и торчали седыми клочками вокруг залысины, как чапыжник вокруг озерца.
Ну и ну!
Я так обалдела, что не сдержалась.
— Вы кто? — спросила, хлопнув глазами.
— Я? — мужичок посмотрел на меня с интересом. — Древнее зло, конечно же.
— Но… — я сглотнула, ошарашенная откровенностью. — Зло же дремлет. Ему положено. Нет?
— Уснёшь тут с вами! — проворчал незнакомец. — То одно, то другое. Не даёте спокойно кануть в лету!
Медленно моргнув, я вгляделась в пришельца. Всё в нём было до обидного обычным. Всё, да не всё.
Тень. Я заметила его тень. Такую мог бы отбрасывать гигантский спрут: с десяток призрачных щупалец колыхались на стене за спиной незнакомца.
— И всё-таки… — хрипло выцедила, черпая смелость из неведомых резервов. — Кто. Вы. Такой.
Мужичок усмехнулся. Лицо его было круглым и морщинистым, а щетина седой.
— Я — первый ректор нашей драгоценной Альма-матер, — заявил он. — Всеслав Милошович Гурьев. И кому как не тебе знать это, Махаллат. Ведь мы создавали систему вместе.
Махаллат? Кто это? Я? Я — Махаллат?
Махаллат… Махаллат… Что-то знакомое…
— Махаллат — иудейская архидемоница, — подал голос Енисей Симарглович. — Пробуждает в людях худшие качества и способна подтолкнуть к злодеянию даже праведника.
Сказав это, магистр снова впал в беспамятство. Ну и дела! Похоже, пришло время брать быка за рога.
— Вы ошиблись, — сказала решительно. — Я не Махаллат. Я Нина. Нина из приёмной.
— Секретарша? — Всеслав Милошович Гурьев явно удивился.
Я кивнула.
— И как, стесняюсь спросить, такая ничтожная букашка меня вызвала?
— Произошла чудовищная ошибка. Вам надлежит немедленно вернуться обратно.
— Обратно? — он недобро улыбнулся.
— Обратно, — подтвердила я. — В преисподнюю. Вы ведь оттуда пришли?
Он смерил меня взглядом.
— Место, откуда я пришёл, не имеет названия. Но там говорят: фарш невозможно провернуть назад. Сейчас именно такой случай, букашка-секретарша. Поэтому готовься к смерти. Долгой и мучительной.
Всеслав Милошович Гурьев вскинул бадик, и помещение затряслось. Сверху посыпались штукатурка, пыль, пауки, книги, тубусы, пожелтевшие листы пергамента, скоросшиватели и пищащие жуки-бумагоеды. По полу, потолку и стенам зазмеились трещины, из которых лился призрачный ядовито-зелёный свет.
Сам же первый ректор заметно раздался в плечах и вырос на полторы головы. За его спиной парусом раскрылись нетопыриные крылья. Кожа сделалась красной, будто он сгорел на солнце, а белки́глаз затопила непроглядная чернота. Бадик превратился в трезубец.
— Мама! — пролепетала я, понимая, что жить осталось недолго.
Глава 39
Схватка
Я пятилась. Первый ректор хохотал. Архивариус присосался щупальцами к Антону, Злораде и Енисею Симаргловичу, и не было не единого шанса их выручить.
Кошмар кошмарский в третьей степени!
— Пришла пора вернуть своё, — приговаривал соплеобразный монстр, высасывая чужие мозги.
— Вернёшь, — пообещал Всеслав Милошович. — И насытишься сполна! А я позабавлюсь с букашкой.
Гад нацелил на меня трезубец и выпустил огненную струю. Я едва отскочила, укрывшись за ближайшим стеллажом.
— Нет, — покачал головой первый ректор. — Ты не могла одолеть Махаллат. Ты слишком слаба, чтобы тягаться с ней. Ты — жертва. Такие как ты рождены, чтобы пресмыкаться. В этом суть и смысл твоей ничтожной жизни.
Я затаилась, боясь даже вдохнуть. Чего он добивается? Что начну спорить и выйду под удар? Нет уж. Ищи дураков, первый ректор!
— Однако именно из таких букашек получаются превосходные миньоны. Послушные, покорные. Готовые на всё. — Новый огненный залп прорезал темноту, и вспыхнуло два шкафа разом. — Впрочем, твои друзья тоже сгодятся. Когда Архивариус закончит с ними, от них останется только оболочка. Я заставлю тебя смотреть, как гибнут их души… — Ректор снова выстрелил. — Отвечай, где Махаллат, ты, глупая бесхребетная сука!
Так вот, что ему надо! Без демоницы, видать, не живётся. Может, у них любовь?
Возможно… Но это сейчас беспокоило меньше всего. Тревожило другое: неужели опасность демонического вторжения, о которой нам талдычили второй год подряд, действительно существовала⁈ Кто бы мог подумать! Воистину, нет дыма без огня. Ну и дела…
Обидно только, что все противодемонические меры, предпринятые в ЗГУ, оказались пшиком. Ну разве может повязочный режим уберечь от такого вот монстра? Или спасти от Махаллат, способной вселиться в человека так, что никто даже не заметит? Эх! При таких раскладах даже от сигнализации толку — ноль. Хотя…
Я сообразила быстрее, чем Всеслав Милошович обрушил на стеллажи очередную атаку. Метнулась к стене за миг до того, как этажерка полыхнула. Нашла, что искала и, ничтоже сумняшеся, локтем расколотила защитное стекло короба.
Вот оно, спасение! Ну, или хотя бы намёк на него…
— Может, я и букашка, — выпалила хрипло, но вполне себе дерзко. — Зато у меня есть разрешение два дробь двенадцать. И я имею право врубать рубильники!
Я дёрнула рычаг. Сирена взвыла. Ректор разразился проклятиями и подскочил ко мне. Схватил за горло, впечатал в стену и приподнял, отрывая от пола. Я хрипела и дёргалась. Вцепилась в могучее запястье, но высвободиться никак не могла.
— Глупая безмозглая