Когда я опустил сварочный щиток, закончив последний шов, передо мной стоял готовый контейнер. Грубый, без покраски, но прочный и надежный.
Подошедший Чод обошел его молча, проверил, как ходят петли. Его лицо оставалось невозмутимым, но в уголках глаз собрались лучики морщин — подобие улыбки.
— Неплохо, Ван. Очень даже неплохо. Не подвёл.
Он достал свой планшет, ткнул в него несколько раз. Через пару секунд мой собственный планшет, лежавший на ящике с инструментами, мягко вибрировал. На экране горело уведомление: «Зачисление: 500.00 кр.»
Я посмотрел на планшет, потом на Чода. В голове всплыл образ сержанта Набра с его кристаллом.
— Чод, а почему у тебя не кристалл, как у всех? Для платежей.
Хозяин цеха фыркнул, вытирая пот со лба грязной ветошью.
— Кристалл — для анонимных сделок и пафоса. Мне моего планшета хватает я не прячу свои доходы. У тебя тоже всё встроено — и кошелёк, и терминал для приёма оплаты. Всё как у обычных людей.
До конца «смены» — а о её длительности говорили только собственные силы — я успел собрать ещё один контейнер. Когда желудок сжался в тугой, болезненный комок, я получил второе зачисление в пятьсот кредитов. Тысяча. Целое состояние.
Подойдя к Чоду, я спросил о еде. Он кивнул в угол, где у стены стоял неуклюжий, похожий на старую стиральную машину аппарат с потрескавшимся сенсорным экраном — пищевой синтезатор.
— Покажу. Сам когда-то купил с рук, древняя модель. Меню скудное, но есть можно.
Он тыкал в экран, выбрав что-то из списка. Аппарат урчал, щёлкал, и через минуту в выдвижной лоток с шипением выехал пластиковый контейнер с серо-бежевой субстанцией, напоминающей размазню, и стакан мутной жидкости.
— Десять кредитов с тебя, — буркнул Чод. — Просто планшет к сенсору поднеси.
Я приложил свой планшет. Экран мигнул, баланс уменьшился до 990. Еда была безвкусной, тёплой массой, но сладковато-кислый напиток с кислинкой освежил пересохшее горло. Это была первая еда, которую я купил на собственные, честно заработанные деньги.
С ночлегом помог Чод, указав на скромную каморку, отгороженную от основного цеха листом рифленого металла. Внутри — лишь голый топчан, прогибающийся под весом тел, и обшарпанный шкафчик.
— Пятнадцать за ночь. Без сквозняков и посторонних глаз.
Я согласился, не раздумывая.
Следующий день начался так же — с воющего гула «болгарки» и ослепительных вспышек сварочной дуги. Площадка жила своей брутальной жизнью: кто-то хрипло кричал, оглушительно звенели стальные листы, а вдави работал пресс, отзываясь в полу глухими ударами. Я видел других рабочих — угрюмых, мужчин, с лицами, скрытыми масками. Они бросали на меня короткие, оценивающие взгляды, но не лезли знакомиться. И я не стремился. Мне было не до того.
В голове, отбивая ритм работе, стучала одна и та же мысль. Мысль о скупке.
Это был идеальный бизнес. Люди сами несут тебе свой товар, отчаявшись и нуждаясь в деньгах. Другие приходят за этим товаром, находя в груде хлама то, что им нужно. Ломбард. Скупка. Не нужно дорогих станков, лицензий — только помещение и начальный капитал. Я представлял себе прилавок, стеллажи с вещами... Это была не просто идея. Это была идея-фикс. Способ не просто выживать, а начать наконец строить.
И каждый шов, каждый ровный срез на трубе приближал меня к этой цели.
К концу дня ноги стали ватными, а в глазах от постоянного напряжения плавал едкий туман. Закончив приваривать петлю к третьему контейнеру, я выпрямился — и мир на мгновение поплыл. Пришлось опереться о импровизированный верстак, чтобы не рухнуть.
— Эй, Ван! — раздался хриплый голос Чода.
Он подошел, его лицо выражало смесь одобрения и упрека.
— Три штуки за день... Рвение — это хорошо. Но сдохнешь раньше, чем заработаешь на свои мозги. Умерший работник — плохой работник. Понял?
Я просто кивнул, сглотнув ком усталости в горле. Это был момент. Сейчас или никогда.
— Чод... У меня есть идея. Насчет бизнеса.
Я выпалил все разом, как заученный урок: магазин, скупка. Люди несут свой скарб, другие покупают. Никакого сложного производства, только помещение, витрина и начальный капитал.
Чод выслушал, не перебивая, его пальцы барабанили по крышке сварочного аппарата. Потом он хмыкнул.
— Скупка, а? На Восьмом... Народ тут в основном бедный, карманы пустые. Но и конкуренции, считай, ноль. Все, кто побогаче, либо на верхних уровнях торгуют, либо в онлайне сидят.
Он почесал щетинистый подбородок.
— Помещение... Ладно. Дай подумать. Посмотрю, чем могу помочь.
На следующее утро, едва я взялся за новый каркас, Чод жестом подозвал меня.
— Брось ты свою железку. Пойдем прогуляемся.
Мы вышли из цеха в коридор уровня. Воздух здесь был таким же спертым, но пахло иначе — озоном, пылью и чем-то сладковато-гнилостным, что шло от системы рециркуляции. Мы прошли мимо гудящих лифтов, свернули за угол и остановились перед глухой переборкой. Между массивными балками каркаса станции зияла ниша.
— Вот, — Чод широким жестом указал на пустое пространство. — Прикинь.
Он вошел внутрь, и его голос зазвучал гулче, отражаясь от голых металлических стен.
— Смотри. Здесь, на входе, — ставим прочную решетку. Чтобы никаких нежданных гостей. Потом — перегородка, отделяет клиентскую зону от склада. Там, сзади, — стеллажи. Здесь, у стены, — витрина, чтоб люди видели, что есть что.
Он прошелся к дальнему углу, постучал сапогом по пучку труб, оплетенных термоизоляцией.
— А вот это, смотри внимательно, — золотая жила. Линии водоснабжения и канализации. Знаешь, что это значит? — Он не дождался ответа. — Значит, можно врезаться и сделать себе гигиеническую комнату. Душ, туалет. Роскошь на нашем уровне. А здесь... — он отмерил шагами пространство у дальней стены, —...здесь ставим перегородку. Получится маленькая каморка. Для койки. Чтобы ночевать, не платя каждый раз. Ну, Ван? Что думаешь?
Мысленно я уже расставлял здесь стеллажи, вешал вывеску. Сердце забилось чаще.
— Очень... очень интересно, — выдохнул я. — Но во сколько мне это обойдется?
Чод снова потер подбородок, делая расчеты в уме.
— Материалы, работа... Если все своими руками, экономя на чем можно... Меньше чем за семнадцать тысяч не уложишься. Это чтоб просто запуститься.
Семнадцать тысяч. Целое состояние. Почти два месяца такой каторжной работы, без единой траты.
— С администрацией я договорюсь, — продолжал Чод. — Они тут за любую деятельность двумя руками, лишь бы налоги платили. А на аренду этого угла у меня есть знакомый. Протолкнет договор. Так что... решай.
Я стоял в центре пустой, гулкой ниши, пахнущей металлом и старым маслом. Это была не просто дыра в переборке. Это была пустота, которую я мог заполнить. Страшно? Еще как.
— Я решаюсь, — сказал